Новогодняя сказка для ведьмочки - Елена Казанцева

— Ой, Ярослав, так рады вас видеть у себя, — расплывается в подобострастной улыбке лицо директора магазина Аллы Семеновны. Алена рядом, тоже лебезит, приторно сладко улыбается, старательно хлопает накладными ресницами, почему девушки считают, что мужчин это возбуждает.

— Здравствуйте, Алёна, мы вот с Павлом Петровичем к вам пришли.

Лицо Алёны вытягивается, в глазах мелькает непонимание, удивление, и потом удовольствие и радость. Наконец, она стала значимой персоной.

— Не объясните нам, почему вы решили, что во вчерашних событиях виновница Юля? — задаю ей вопрос в лоб, думал смутить, но нет, не на ту нарвался.

— Ой, Андрей, я все вчера видела, — кивает головой Алёна. — Вы подрались из-за нее с ее хахалем, она вас всех отдубасила, я бы на вашем месте подала на нее заявление в полицию.

Алёна кивает головой как китайский болванчик, в ее по-рыбьи мутных глазах торжество, уела, наконец, соперницу.

— Таааааак, а теперь, Алёна, подробнее объясните нам, почему вы считаете, виновницей всего Юлю, — я стараюсь себя сдерживать, женщин не бью, но так хочется начистить кому-то рыло.

— Так вы в ее доме же дрались, вон у вас и нога сломана, — логика Алёны просто зашкаливает.

— То есть, я правильно вас понял, вы считаете, что виновница инцидента Юля только потому, что все произошло в ее доме?

— Да!

— А сколько там человек было?

— Много, но вам-то виднее, вы же там были, а я нет.

— Значит, из ваших слов выходит, что вас там не было, сколько там было человек, вы не знаете, но почему-то уверенны, что виновница Юля?

— Да, — рапортует Алёна, а я оглядываюсь на Павла Петровича.

— Алёна, вы вчера возле коттеджа были?

— Да!

— Алёна, вы вчера пили?

— Да! — с лица глуповатой девушки не сходит улыбка, по-моему, она даже не поняла, о чём я ее спросил.

— И много вы вчера выпили? — и тут до Алёны доходит, что она ляпнула что-то не то, глаза ее начинают бегать из стороны в сторону, ища поддержку у окружающих. Павел Петрович только крякает и смотрит в сторону.

— Павел Петрович, вам не кажется, что ваш свидетель заврался или выдумал все на больную, пьяную голову. Свидетель не был внутри коттеджа, сути конфликта не знает, сколько там было людей не знает, из-за чего произошла ссора тоже не в курсе, но свидетельствует против Юли.

Павел Петрович отводит глаза и вытирает в сотый раз лысину платком.

— А знаете что, я сейчас пойду к Юле и предложу ей подать иск в суд по защите чести, достоинства и деловой репутации. Вы, Алёна, оклеветали девушку, так что иск будет против вас. Миллиона два, думаю, такой размер компенсация Юлю устроит, и уж поверьте мне, я помогу ей нанять лучших адвокатов.

Конечно, я блефую, не думаю, что Юля согласится пойти в суд, но припугнуть этих клуш надо, вместе с этим старым маразматиком. Павел Петрович уже стал цветом как вареная свекла, пот с его лысины льется ручьями, не ожидал он такого поворота. Алёна же напротив побледнела до синевы, а лицо заведующей магазином покрылось красными пятнами. Хоть это и скрывают, но я-то в курсе, что Алёна внучатая племянница директрисы, и приходится дальней родственницей Павлу Петровичу.

— Может, решим это недоразумение мирным путем, — Павел Петрович достает бумаги из папочки и рвет их на части.

— Нет, меня это не устраивает, — я смотрю на вытянувшиеся морды местных сплетников. — Но меня устроит, если вы принесете извинения Юле публично.

— Да, да, — закивала головами троица.

— Публично! — припечатываю я. — Это значит, что во время общего собрания всех собственников и арендаторов коттеджного поселка Алёна признается в том, что оболгала Юлю, и вы вместе приносите ей свои извинения. Я прослежу!

Я разворачиваюсь и ухожу, отказываясь от предложения Павла Петровича подвезти меня до коттеджа. Но мне надо пройтись, остудить кровь, иначе прибью кого-нибудь.

По дороге набираю Борьку.

— Борь, привет, ты жив еще?

— Твоими молитвами, но лучше бы ты мне рассказал, что там наговорил моей жене, — Борька ржёт, а у меня от души отлегло, значит, жена его не сильно била.

— Борь, нога болит, не могу терпеть.

— Сейчас приеду, поставлю укольчик.

Через полчаса на моём крыльце материализуется Борька с коньяком в одной руке и красным чемоданчиком в другой, теперь у него синяки под обоими глазами и разбита губа.

— Борь, это как, — удивленно спрашиваю я, показывая на его побитую морду.

— Мирились с женой, — Борька проходит в дом, достает из буфета рюмки и разливает коньяк.

Глава 22 (от Ярослава)

В обед ко мне ворвалась Лана. Я совсем забыл о ней, последнее время события так закрутили, не мог выделить пару часов, чтобы с ней поговорить и обсудить расторжение контракта. Настроение испортилось, во рту появился кислый привкус очередного скандала, словно организм уже заранее готовился. А его было не миновать, Лана добровольно вряд ли откажется от обеспеченной сытой жизни, золотой карты и поездок на курорты.

Накануне я даже звонил менеджеру одного именитого модельного агентства Марио Луццони, который проводил набор девушек для очередного показа. Предлагал ему Лану в качестве модели. Не оставлять же девушку у разбитого корыта, конечно я бы закинул N — сумму ей на карту, но с ее аппетитами этого бы надолго не хватило. Марио, после того как я описал ему ситуацию, долго меня ругал все повторяя и повторяя: Яр, нужно сразу с девочкой сопровождения подписывать контракт, тогда в ее голове нет иллюзий, она точно знает, что это все временно, и претендовать на большее она не может. Он прав, сто раз прав, я заключил договор с Ланой устно, что и дало ей ложную надежду на развитие наших отношений. Но я даже не предполагал, с чем она ко мне приехала.

— Ярослав, фу, тут у тебя так мерзко пахнет, ты не моешься совсем, не брит, на тебе не свежая рубашка! — вот как девушке объяснить, что да, как-то сложно мыться с гипсом, бриться, стоя на одной ноге тоже не с руки.

— Я хотел тебе перезвонить, Лана, но закрутился.

— Да, я тоже хотела с тобой переговорить. В общем, Ярик, я решила, что у нас с тобой отношения зашли в тупик, и нам надо немного пожить отдельно, взглянуть на наши отношения со стороны.

У меня упала челюсть, а потом, осознав сказанные ею слова, я чуть от радости в пляс не пустился, неужели мой план сработал?

— Мне тут предложили два очень хороших контракта, и я еду в Европу месяца на два или три, ты