Площадь согласия. Книга 2. Навстречу счастью - Наталья Батракова

— Уйди! — резко отбросил он ее руку.

— От того, что происходит, под одеялом не спрячешься… Леша, так нельзя, — мягко продолжила Лида. — Ты не появляешься в институте… Мы ведь с тобой обо всем договорились.

— И о чем же мы договорились? — проронил он язвительно.

— О том, что должны создать видимость отношений. Иначе никто не поверит, что мы собрались пожениться.

— А мы собрались пожениться?

— А как иначе понимать твой визит в понедельник? Уже весь институт знает.

— По какому праву твой отец и Кравцов вмешались в мои отношения с Тамарой?! — неожиданно резко отбросил он одеяло и повернулся к Лиде лицом.

— Я об этом не знала… — заморгала та глазами. — Но если и так, ты должен понять папу: он всего лишь хотел защитить интересы нашей семьи…

— Да плевать мне на ваши интересы! — вскочил он с кровати. — Я люблю ее, и только ее, ты это понимаешь?! И я сам должен был сказать ей о том, что… — подбирая нужное слово, Алексей замялся и тут же заявил: — Все, что случилось на практике, трагическая ошибка. Я ненавижу тебя, себя…

— А я еще раз повторяю, что не намерена держать тебя после рождения ребенка! — повысила голос Лида. — Но до этого нам придется соблюдать правила игры: сегодня вечером родители приглашают тебя на ужин, а завтра мы всей семьей пойдем в театр!

— А послезавтра?! — скривился он. — Послезавтра мы снова окажемся в одной постели, потому что должны создавать видимость отношений? Запомни, я никуда с тобой не пойду ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра! — отчеканил он. — Выкручивайся, как хочешь, мне это глубоко безразлично.

— Но сегодня день рождения мамы, — сообразив, что перегнула палку, попыталась объяснить Лида. — Тебе придется приехать.

— Хорошо… Если ты продолжаешь настаивать, сегодня я снова встречусь с твоими родственниками. Только на этот раз я скажу им все как есть: тебя не люблю, жениться на тебе не собираюсь и готов хоть сегодня вылететь из института!

— Я вижу, ты и вправду болен, — промолвила Лида после паузы и добавила: — Только помни, есть еще твой ребенок.

Алексей замер, посмотрел на Лиду ненавидящим взглядом и выдавил:

— Уйди…

Стоило закрыться двери, как он снова упал ничком на кровать, попытался забыться…

В субботу вечером в комнате Радченко появился Кушнеров. За пять дней, пока они не виделись, Артем похудел, осунулся и даже посерел лицом. Скрыть неприятные новости от Инны оказалось невозможно — институт гудел как растревоженный улей. Везде — в коридорах, аудиториях, туалетах — говорили только о Радченко, Крапивиной и Тишковской. В ту же ночь с угрозой преждевременных родов Кушнерову забрала «скорая».

— Устал! — бросил он с порога. — Инка третий день на капельницах, каждое утро смотрит на меня с надеждой, а мне сказать нечего… Душа на части разрывается: за нее, за ребенка… Угораздило ж тебя так не вовремя!

— А разве такое бывает вовремя?

Алексей тяжело встал с кровати и посмотрел на себя в зеркало: бесформенные спортивные брюки, майка неопределенного цвета, сам всклокоченный, небритый…

— Выпить, что ли? — коснулся он рукой щетины. — Компанию составишь?

— Составлю, только сначала прими душ. Хлеб есть?

— Одолжи у ребят. — Алексей подхватил полотенце и поплелся в душевую. — Водка там, где всегда.

Минут через десять, раздобыв хлеба, сала и еще кое-чего съестного, Кушнеров достал из шкафа бутылку и в ожидании друга принялся просматривать толстую стопку Тамариных фотографий на столе.

— Откуда их у тебя столько? — спросил он у появившегося в дверях Алексея.

Тот молча сгреб снимки в шуфлядку.

— Ладно, — нисколько не обиделся Артем и откупорил бутылку. — За что будем пить?

— Зато, чтобы все быстрее завершилось.

— Согласен.

Чокнувшись, они залпом выпили по одной, потом еще по одной, затем в комнату постучался Щедрин с бутылкой водки. Но вечер этим не закончился: через какое-то время в ход пошла еще одна бутылка из шкафа.

Душевная драма, которую в эти же дни переживал Пашка, была не менее трагичной, но на фоне громких событий, связанных с Радченко, внимания ей уделялось меньше. Ну подумаешь, Ленка ему изменила! Они всегда казались странной парой: рыжеволосый долговязый Щедрин, к которому никто не относился серьезно, и симпатяга Яблонская, с трогательно-томным взглядом из-под длинных ресниц. С самого первого дня Пашка знал, что внешне проигрывает Ленке по всем статьям, и все же добился ее внимания. Более того, стал ее первым мужчиной, влюбился и поверил в то, что это чувство взаимно. Он даже успел сделать ей предложение!

— Да как она могла?! — делился Щедрин с приятелями своим горем. — Ведь я, можно сказать, ее взрастил, воспитал! А она мне изменила с каким-то выскочкой из художественной самодеятельности! Да если бы я захотел, то запросто стал бы великим артистом, не зря же меня клоуном прозвали!

Заливая горе водкой, двое мужчин по очереди сетовали на прихоти судьбы, не замечая при этом, что чувства одного из них с точностью до наоборот повторяют переживания другого.

Третий из присутствующих понимающе кивал и поддакивал и тому и другому. Мужская солидарность в женском вопросе — вещь, надо сказать, непотопляемая! И чем больше становилось пустых бутылок, тем быстрее эта солидарность превращалась в мощное трансатлантическое судно.

Около двенадцати первым отключился Щедрин, за ним Кушнеров. Алексей обвел мутным взглядом две занятые кровати, встал, непонятно зачем подхватил Тамарину дорожную сумку и вышел из комнаты.

Дверь на шестом этаже открыли тут же, но, судя по явному разочарованию на заплаканном Ленкином лице, ждали там не Радченко.

— Чего ты снова приперся? — не собираясь пускать нежданного гостя дальше порога, спросила она раздраженно. — Нету твоей Тамары, и когда будет, не знаю! Все ее фотографии куда-то унес, что я ей скажу?.. Ты Пашку видел? — вдруг спросила она дрогнувшим голосом.

Не проронив ни слова, Алексей отстранил Ленку, пошатываясь, добрел до Тамариной кровати, взял в руки подушку, прижал к лицу, вдохнул полной грудью родной запах, упал в нее головой и мгновенно уснул. В ожидании, чем закончится эта киношная сцена, девушка с минуту молча похлопала глазами, но, сообразив, что кино прервалось, шагнула к кровати и принялась тормошить Радченко за плечи. Что она только ни делала, пытаясь его разбудить: пробовала перевернуть, стащить с кровати за ноги, но ни на одну из этих яростных попыток Леша не реагировал. В конце концов Ленка тяжело вздохнула, с трудом оторвала от пола его согнутые в коленях ноги, уложила на покрывало, сунула ему под голову подушку и приоткрыла створку окна: не хотелось задохнуться в парах алкоголя…

…Хочешь не хочешь, но надо было браться за диплом. После длительного домашнего заточения и воскресного бодуна в понедельник утром Радченко решил сходить в институт. Прямо у крыльца общежития его плотным кольцом окружили Тамарины приятели.