К вопросу о миражах - Георгий Куликов

— Ну да, я заходил к нему с просьбой дать мне его машину для поездки на дачу, — ответил Маврин, — так как у моей «Волги», видимо, аккумулятор накрылся и я не смог ее завести.

— А в котором часу это было? — спросил Женя.

— Я точно помню, что это было около шести часов вечера, — ответил Маврин, — так как в половине седьмого меня ждал у своего магазина Витя Серегин, с которым мы вместе собирались поехать ко мне на дачу.

— Расскажи подробнее о встрече с Широковым вчера, — тихо проговорил Николаев.

— Да что там говорить, — ответил Маврин, — когда я пришел к нему, он сидел за письменным столом, рассматривал какие-то бумаги и пил пиво. Я попросил его дать ключи от его машины, чтобы поехать на дачу, и объяснил, что моя «Волга» сломалась. Олег без вопросов достал из своей сумочки ключи и передал их мне.

— Ну надо же, какое доверие, — заметил Женя.

— Так он же двоюродный брат моей бывшей жены, — сказал Маврин, — с ней мы расстались, а с ним сохранили хорошие отношения. Он, кстати, тоже должен был поехать вчера с нами на дачу, но потом передумал, сославшись на дела. Мы с ним посидели минут десять, покурили по сигарете, выпили по стакану пива, и я ушел.

— А Широков тебе ничего не говорил, может быть, он ждал кого-то? — спросил Кудрин.

— Нет, ничего такого не говорил, — ответил Маврин. — А как его убили? — вдруг спросил он.

— Выстрелом из пистолета в лоб, — ответил Женя.

— Ну и отсюда закономерный вопрос, откуда у тебя пистолет Макарова, я что-то не помню, чтобы тебя награждали им? — спросил Николаев.

Маврин замолчал и уставился на окно, как будто там что-то происходило.

— Повторяю, — громко произнес Павел Иванович, — откуда у тебя ствол?

— Ну, ты же знаешь, Паша, что почти у каждого оперативника есть свой ствол, — тихо проговорил Маврин. — Помнишь, шесть лет тому назад мы брали банду Малинкиных в деревне Садовники. Тогда мы у них изъяли целую кучу разных стволов.

— Помню, и очень хорошо, — ответил Николаев, — тогда, если память мне не изменяет, мы изъяли четыре пистолета и два обреза, а когда приехали в отделение милиции, то одного Макарова не досчитались. Но в той суматохе все были на подъеме от удачной операции по задержанию опасных преступников и этот факт как-то «замылили», указав в рапорте об изъятии лишь трех пистолетов. Так, значит, это ты утянул тот ствол!

— Экспроприировал, — улыбаясь, ответил Маврин, — и, как я понимаю, его уже направили на экспертизу.

— Правильно понимаешь, — также с улыбкой ответил Николаев.

— А я возьму и откажусь от этого ствола, скажу, что мне его подкинули, а пока я спал, в ладонь положили этот ствол, чтобы экспертиза показала именно на мои отпечатки, — язвительно пробурчал Маврин.

— А на этот счет у нас имеется протокол изъятия пистолета, — сказал Николаев и показал ему бумагу, лежащую у него на столе.

— Без понятых — это фикция, — парировал Маврин.

— Почему же без понятых, вот подписи Серегина и Ильина, которые и выступили в качестве понятых, — проговорил Павел Иванович, показывая ему подписи понятых в протоколе.

— Да они оба пьяные в дугу были, — резво сказал он.

— Но об этом история умалчивает, — задумчиво проговорил Женя.

Воцарилось молчание. Маврин уставился глазами в пол, соображая, что, видимо, не все так просто у него будет.

— Послушай, Алексей, а что за картинка с изображением волка была в кобуре пистолета? — спросил Николаев.

— Какая картинка, ничего не знаю, — ответил он.

— Да вот она, — проговорил Кудрин, вынимая ее из кармана.

— Первый раз вижу, — ответил Маврин, — послушайте, что вы мне разные загадки накручиваете: сначала об убийстве Широкова, а потом о какой-то картинке с нарисованным волком?!

Вдруг он внезапно умолк, отвел глаза в сторону и вытер пот со лба.

— Что-то вспомнил, Алексей? — спросил Павел Иванович.

— Да нет, ничего, — как-то неуверенно ответил он.

По его напряженному лицу Жене стало понятно, что он о чем-то подумал, но говорить об этом не захотел.

— Мы, Алексей, не первый год работаем в уголовном розыске и знаем все правила, — твердым голосом сказал Николаев, — за хранение и ношение огнестрельного оружия ты уже имеешь срок.

— Да не пугай меня, Паша, — ответил Маврин, — вот посмотришь — к вечеру я отсюда выйду, а ты долго будешь извиняться передо мной.

— Вот это вряд ли, — проговорил Николаев, — ты хоть и адвокат, но сейчас — простой гражданин, который переступил черту закона.

— Да что ты заладил со своей чертой, — ответил Маврин, — мои друзья вытащат меня из твоих «объятий», а вот тебе будет плохо.

— Не угрожай мне, Алексей, лучше подумай о своем будущем, — сказал Павел Иванович и, позвонив в дежурную часть отделения милиции, попросил, чтобы Маврина отвели в камеру.

Когда его увели, Николаев сказал:

— Нужно опросить его собутыльников по поводу времени приезда Маврина на дачу.

— Калинин их должен был с утра вызвать к нам, — ответил Кудрин, — видимо, они уже здесь, у моего кабинета.

— Ну а нам теперь нужно только дождаться заключения эксперта-криминалиста по пистолету, изъятому у Маврина, — сказал Николаев.

Когда Женя вышел из кабинета начальника, в коридоре ему встретился старший из оперативного состава отделения милиции Лев Ерихин.

— Привет, Женя, — проговорил он, — дежурный сказал, что ты Мавра взял?

— Ну да, вчера вечером одного мужика грохнули, а Маврин, по всей вероятности, был последним, с кем встречался потерпевший, — ответил Кудрин, — да еще и ствол «левый» у него нашли.

— Ствол отдали экспертам? — спросил Ерихин.

— Да, рано утром отвезли в райотдел, — ответил Женя.

— Гнилой человек этот Маврин, — тихо проговорил Лев Алексеевич. — Мы ведь с ним работали вместе в нашем же отделении милиции. Он всегда мечтал иметь много денег, копил на автомашину. Я помню, как-то лет шесть назад мы с ним выезжали на одну квартирную кражу, так вот он тогда составлял протокол осмотра места происшествия, где были указаны все похищенные вещи. Меня тогда поразила стоящая на столике оригинальная зажигалка с головой льва. Так вот, — продолжал Ерихин, — через неделю в курилке я увидел ее в руках Маврина. Увидев, что я посмотрел на нее, он быстро спрятал ее в карман. Видимо, это был не первый такой случай, ребята про него разное рассказывали. Жадный он всегда был до денег, никогда не сбрасывался со всеми на подарок ко дню рождения кого-либо из сотрудников.

Поблагодарив Ерихина за информацию, Женя быстрой походкой пошел в свой кабинет.

Опрос собутыльников Маврина почти ничего не дал: Ильин приехал на дачу около девяти вечера, когда футбол уже заканчивался, а Маврин с Серегиным слушали радиоприемник и болели за Спартак. Серегин подтвердил слова Маврина о том, что тот, как и было заранее условлено, приехал за ним около семи часов вечера. Но приехал не на своей машине, а на «москвиче» старого образца.