Жизнь заново - Оксана Робски

Я надел тапочки, потому что босиком ходить нельзя, и пошёлна кухню.

Мамы не было. Папы тоже. Наверное, они пошли спать, потомучто во сне всё происходит быстрее. И растёшь, и желания исполняются.

Пирожки лежали на столе. Я взял один, надеюсь, что с капустой,как вдруг на верхней полке шкафа с посудой заметил железную банку. Это былаочень необычная банка. Она светилась, как звезда в моей комнате. Я раньше её унас не видел. Наверное, папа купил. Я встал на стул. Главное – не упасть.Потому что, если падаешь, бывают синяки. А потом все подряд будут спрашивать:«Что, подрался?» Как будто просто так упасть невозможно. Я взял банку, и онасветилась у меня в руках. Внутри было печенье. Круглое и вкусное. Я съел пять.Бабушка хочет, чтобы я научился считать до десяти. Лена умеет.

Я вернулся в свою комнату, и никто ничего не заметил. Когдая снова проснулся, утро ещё не наступило. Утро – это когда светло и приходитмама, чтобы посмотреть, как я одеваюсь и чищу зубы.

Было светло, но мама ещё не пришла. Я решил сам к ней пойти.

Я надел шорты и майку, на которой были нарисованы Чип иДейл.

Когда я открыл дверь к ним в спальню, папа проснулся первым.

Он увидел меня и подскочил в кровати, как будто Вася укусилего за пятку.

Он подбежал ко мне и вытолкал из комнаты. Он тихо закрылдверь и прошептал мне в самое ухо: «Ты что, с ума сошла? Ты как сюда попала?»

А раньше папа мне говорил, что, когда обращаются кмальчикам, говорят «попал».

– Отправляйся домой, я позвоню тебе вечером.Сумасшедшая!

Папа подталкивал меня в сторону входной двери. Я ухватилсяза стол.

– Жена может проснуться! Ты не должна здесь быть!

По папиному лицу казалось, будто он кричит. Но на самом деленикто, кроме меня, его не слышал. Он вытолкал меня на улицу и захлопнул дверь.

Было холодно и хотелось плакать. Я залез в свою комнатучерез окно. Я решил пойти к папе, попросить прощения и помириться с ним. Папакурил на кухне. Когда он увидел меня, он бросил сигарету в раковину, хотясначала её надо потушить.

– Ты что, издеваешься надо мной? – громким шёпотомспросил папа.

Он не хотел со мной мириться. Я громко расплакался.

– Прекрати истерику! Оставь меня в покое!

Послышался мамин голос. Папа обернулся на звук, схватил меняв охапку, и через секунду я оказался под диваном.

– Если услышу хотя бы писк – убью! – сказал мнепапа, и я очень старался, чтобы он ничего не услышал.

– Доброе утро, дорогой! – сказала мама, и большевсего на свете мне захотелось сейчас быть рядом с ней.

– Доброе утро, дорогая, – сказал папа совсем не так,как он разговаривал со мной.

– Ты чем-то встревожен?

– Нет-нет, все нормально.

– Малыш ещё спит?

– Думаю, что да. Ты тоже чего-то рано встала.

– Я приму ванну, разбужу малыша и будем завтракать. Яобещала ему торт.

Когда мама ушла, я уже не мог сдержаться. Я снова началплакать. Папа достал меня из-под дивана за ногу.

– Я сейчас скажу тебе одну вещь. И после этого ты сразууйдёшь, – сказал папа. Мне очень хотелось позвать маму, но я толькопослушно кивнул головой. – Ты сейчас находишься в доме, где живёт моясемья. И для меня на свете нет ничего важнее. – Я понял, что папарешил помириться. – И только сейчас, когда ты ворвалась в мой дом,устроила здесь истерику, я осознал, что могу все это потерять. А я не готов. Мыбольше никогда не увидимся. Прости меня. Но я ведь никогда ничего тебе необещал. И уж конечно, не обещал тебе провести Рождество с тобой, а не дома. Этосемейный праздник, понимаешь?…

Он открыл глаза, и светлое рождественское утро встретило еголасковой улыбкой жены.

– Доброе утро, дорогой! Как ты спал?

– Доброе утро, дорогая.

– Я уже приняла ванну, приготовила завтрак, и малышу накухне не терпится съесть кусочек торта.

– Мне снился такой сон…

– Да? Надо было разбудить тебя раньше?

– Ни в коем случае. Ты разбудила меня как раз вовремя.

В гостиной ёлка пахла лесом, праздником и детством.

Мне не терпелось подарить сыну модель «Мерседеса» S-класса.Мы с ним собираем.

Малыш стоял на табуретке и держал в руке синюю жестянуюбанку. Не замечая меня, он достал своей маленькой ручкой большое круглое печенье.Где-то я видел раньше эту банку.

– Малыш, ты не хочешь посмотреть, что я приготовил тебев подарок?

Так я и знал. Мой сын обожает подарки. Он даже про печеньезабыл.

Пока мы возились с машинкой, жена наблюдала за нами. Иулыбалась.

– Настоящее рождественское утро, – сказалаона. – Потому что я с вами, мы вместе и это не сказка. Значит, моё желаниеисполнилось.

– И моё, – сказал малыш.

– И моё, – сказал я. И покосился на синюю жестянуюбанку.

Мне очень нравились эти серёжки. Потому что они были оченьизящные. И красивые. С бриллиантами, изумрудами и сапфирами. Потому что онибыли Bvlgari. Потому что они были на обложках всех журналов. Потому что ониочень мне шли.

Ровно по всем этим же причинам они абсолютно не нравилисьмоему мужу.

Кроме разве что последней. Хотя на самом деле он считал, чтоя и без всех этих украшений достаточно красива.

Достаточно – для него.

Конечно, я могла бы купить их себе сама. «Галерея „О“» былаприбыльным бизнесом, и этот бизнес принадлежал мне. (До сих пор моё большоеспасибо моему бывшему мужу.) Но мне казалось, что покупать бриллианты себесамой как-то неженственно и очень уж по-феминистски. Поэтому я ждала, когда этисерьги мне подарит муж.

Он не подарил мне их на Новый год, и на 14 февраля неподарил мне их тоже. Вопреки всем моим ожиданиям, он не подарил мне их даже на8 Марта.

Тем временем изображения серёжек пропали с обложек журналов,но никак не из моей памяти.

После 8 Марта оставалось три месяца до моего дня рождения. Ярешила, что это крайний срок, когда я наконец-то получу то, что хочу.

Как обычно, недели за три до дня рождения мой муж началспрашивать меня, чего бы мне хотелось.

Я говорила про серёжки, либо просто загадочно улыбалась,либо обиженно отворачивалась и от всех его предложений отказывалась наотрез.

За неделю до дня рождения о подарке я перестала говоритьвообще. В связи с чем мой муж (среднестатистический в этом отношении) о нёмпросто забыл. И вспомнил только десятого июня, проснувшись и увидев радостноеожидание в моих глазах. После того, как оно сменилось недоумением, потомудивлением и, наконец, обидой, мой муж (довольно предсказуемый, как и всемужчины) повёз меня покупать мне подарок в любой магазин по моему выбору.Естественно, это был Mercury на Кутузовском.