Я никому не скажу - Дина Дэ

Уже жестче, почти на всю длину. И еще…

Чтобы не закричать, я со всей силы вонзила ногти в мускулистую спину. Чтобы не выдохнуть умоляющее «еще», я нашла приоткрытые губы Клима и впилась в них жадным поцелуем.

Это завело Клима до предела. Ему всегда нравились мои напористость и отчаянность.

— Когда ты уже поймешь, что мы нужны друг другу, — прохрипел он, вколачиваясь в меня мощными безжалостными ударами.

Судорожно хватая воздух ртом, я простонала:

— Ты сумасшедший придурок!

Моя злость мешалась с диким желанием. Я плавилась и двигалась Климу навстречу, оплетая его руками и ногами. Несмотря на боль, мне хотелось еще глубже, еще пронзительнее…

Я не слышала ничего — ни грома, ни шума дождя, ни яростных порывов ветра. Кровь шумела в ушах, голова кружилась, в глазах темнело.

Только черные безумные глаза удерживали меня по эту сторону реальности. Только горячие сильные руки не давали мне рухнуть в пропасть.

— Зачем я тебя встретил… — с отчаянием в голосе выдохнул Клим, резко вторгаясь в меня влажным напряженным телом.

Его острые, как жало, слова чередовались торопливыми голодными поцелуями в шею, в висок, в губы.

Он снова был со мной. Невыносимый, непонятный, полный жизни…

Мурашки бежали по моей коже вслед за горячими ладонями — по рукам, спине, бедрам. От мощных толчков Клима я практически теряла сознание.

— Зачем я тебя встретила… — вторила я, царапая широкую, прорисованную напряженными мышцами спину.

— Мы попали, — хрипло усмехнулся мне в губы Клим.

Он был в шаге от финиша. И оттягивал этот момент, как мог, сходя с ума от ошеломительных ощущений.

— Мы попали... — пробормотала я, судорожно сжимаясь от подкрадывающихся жарких волн самого невероятного в своей жизни оргазма.

Взахлёб. Снова и снова. Волна за волной.

И даже когда мое тело обмякло, и я обессиленно повисла на Климе, он продолжал крепко сжимать меня в объятиях, не давая отстраниться. Горячие губы мягко касались моего влажного виска, а руки нежно поглаживали уставшее тело.

И в этот момент я была счастлива.

Глава 30

— Ты когда-нибудь любила? — тихо спросил Клим, кончиками пальцев лаская мою обнаженную спину.

Мы всё еще стояли под дождем посреди крыши и неторопливо изучали тела друг друга.

Мне нравилось ощущение жилистого сильного тела под ладонями, сплетение упругих мышц. То, как равномерно поднималась широкая грудная клетка, как напрягался пресс, когда я случайно касалась его, как покрывалась пупырышками смуглая кожа, стоило мне прикоснуться к ней губами.

В свои восемнадцать я многое пропустила, но, может, поэтому так остро чувствовала теперь.

— Нет, — коротко ответила я, скользя бесстыжими ладонями по влажной рельефной спине, к пояснице и ниже — к крепким спортивным бедрам.

— Это просто, — улыбнулся Клим, крепко сжимая меня в своих объятиях.

Наклонившись, он нежно поцеловал меня в грудь. Я прерывисто вздохнула и, воспользовавшись моментом, Клим тут же обвил мою талию жилистыми руками и сладко поцеловал в губы.

— Расскажи это философам и поэтом, умирающим за любовь, — пробурчала я, зарываясь пальцами в густые короткие волосы.

Парень усмехнулся и, обхватив широкой ладонью мое запястье, поднес к губам и мягко поцеловал в самое уязвимое место — туда, где под тонкой кожей сплетались бледно-голубые вены.

— Любовь с рассудком редко живет в ладу, — тихо проговорил он, короткими поцелуями поднимаясь по моей руке к плечу.

— С каких пор студенты-математики цитируют Шекспира? — рассмеялась я, млея от щекотных прикосновений.

Клим добрался до шеи и, прихватив горячими губами нежную кожу, одновременно сжал ладонями мою попу.

Я ахнула от неожиданности и покорно выгнулась Климу навстречу. Он снова был возбужден, и это сводило меня с ума.

— С тех самых пор, как научились любить, — хмыкнул Клим, скользя губами по моей обостренной коже.

Чувствуя, как разум постепенно покидает меня, я прошептала:

— А ты умеешь?..

Что я хотела услышать? Сама не знаю.

— Еще как. Хочешь сонет Шекспира в оригинале? — жарко прошептал Клим, припадая к моим приоткрытым губам.

Боже, какой он еще мальчишка…

Чередуя слова с поцелуями, я со стоном выдохнула:

— Боюсь, я кончу прежде, чем ты закончишь.

Клим громко расхохотался, подставляя лицо усиливающемуся дождю.

— Я постараюсь быстро, — наконец, проговорил он, наклонив ко мне смуглое влажное лицо.

Я во все глаза смотрела на широкую безудержную улыбку и понимала, что попала окончательно и бесповоротно.

Как глупо с моей стороны.

— Надо помедленнее, — улыбнулась я. — Это же про любовь.

Клим задумчиво посмотрел на меня. Его лицо еще светилось от смеха, но темные мерцающие глаза снова стали неподвижными и сосредоточенными.

Как быстро менялось его настроение.

— Если хочешь, я буду любить тебя долго и медленно… — тихо проговорил Клим.

Широкая ладонь скользнули по моей обнаженной спине вверх. Кончиками подрагивающих пальцев Клим коснулся шеи с наливающимися синяками и засосами.

Его рука замерла. Я почувствовала, как Клим напрягся. Он смотрел на некрасивые следы на моей коже и не мог оторвать от них взгляда.

Что он чувствовал в этот момент? Возбуждение? Сожаление? Презрение к себе или ко мне?

Внутри меня всё переворачивалось. Мне хотелось заслониться от внимательного взгляда, спрятать синяки под ворохом одежды, будто их и не было. Только вряд ли это что-то изменило бы.

Я могла потратить годы, пытаясь приручить Клима своей нежностью, но исход один — синяки на моем теле, перемешанные со следами страстных поцелуев.

По-другому не будет. Готова ли я к этому?

— А что мне делать, когда твои глаза темнеют, и ты готов причинить мне вред? — тихо спросила я, чувствуя, как мужские пальцы осторожно касаются кровоподтеков на шее.

Мои руки еще обнимали мужское тело, но я могла в любой момент сорваться с места и побежать.

Хотя больше всего мне хотелось только одного — поцеловать Клима. Горячо, отчаянно, вкладывая всю свою незрелую душу и все представления о настоящей любви…

— Знаешь, что Ева делала в такие моменты? — Клим навис сверху, пытаясь укрыть меня от холодного дождя.

— Что?

Я не хотела слышать ответ, но всё равно задала этот вопрос.

Может, в нем ключ к моему счастью?

— Она уходила к другим мужчинам и принимала наркотики.

Голос Климы был таким тихим и спокойным. В его глазах не мелькнуло и искры ненависти. Сколько времени прошло прежде, чем он смирился?

Я ошеломленно замерла, вглядываясь