Прошлое мстит - Эмили Гунис

– Ты отлично справился, мой дорогой. Я тобой горжусь. Есть хочешь? Ты, наверное, умираешь с голоду. – Она встала, и сразу накатил очередной приступ боли. Белла замерла, согнувшись пополам.

– Что с тобой, мама, ты больна?

– Со мной все хорошо, Альфи. Нам нужно развести огонь. Тут очень холодно. – Она глубоко вздохнула, когда волна боли отступила.

– А они нас не увидят? – с тревогой спросил он.

– Это не имеет значения, даже если увидят. Теперь я здесь. Они не могут тебя забрать у меня.

Альфи снова обнял ее.

– Идем, мама, садись вот тут, – произнес он, помогая ей спуститься по лестнице к креслу-качалке около камина. Радуясь, что теперь ей есть где отдохнуть, Белла с благодарностью опустилась в кресло, а сын сел рядом с ней на пол и взял ее за руку. – Мне разжечь огонь? – спросил он.

Белла посмотрела на золу в камине. Этот огонь разводила ее мать, когда была здесь в последний раз. Она покосилась на плетеную корзину, наполненную дровами и газетной бумагой. Белла представила, как мать набирает дрова в сарае и рубит щепки на растопку. Складывает в очаг аккуратно и скручивает бумагу, чтобы разжечь.

– Да, растопи камин, Альфи, но сначала что-нибудь поешь. – Она улыбнулась сыну, когда тот засуетился, разыскивая спички.

– Все в порядке, мама, каждую ночь я вылезал и брал еду из кладовки. Поэтому мне и удалось прятаться так долго. Я знал, когда кто-то едет сюда, потому что видел свет фар сквозь стеклянные кирпичи в стене.

– Ты умница, Альфи. – Боль опять пронзила ее, и Белла посмотрела на груду окровавленных одеял, надеясь, что Альфи их не увидит.

Сын с горящей газетой в руках наклонился к камину и затопил его. Серая комната мгновенно наполнилась теплым сиянием, пока Альфи осторожно раздувал пламя, как делала его бабушка.

– А где бабуля? – спросил он. – С ней все нормально? Полиция забрала ее.

– Я еще не виделась с ней, но собираюсь навестить завтра, – ответила Белла, чувствуя слабость.

– Мама, давай я принесу тебе что-нибудь поесть, – предложил Альфи, накрывая ее одеялом.

– Нет, я не голодна. Подойди и сядь рядом, я хочу побыть с тобой. – Альфи уселся возле ее ног и положил руку ей на колени. Она гладила сына по волосам, огонь потрескивал в камине, согревая их обоих. Белла была так измучена, что у нее слипались глаза.

– Мама, а можно мне пойти с тобой к бабушке? – тихо попросил Альфи.

– Да, конечно.

– Бабушка оставила свой блокнот со мной в тайнике. Я немного почитал, но почти ничего не понял. – Он громко зевнул.

– Дай мне посмотреть.

Альфи вскочил, взбежал по лестнице и через мгновение появился снова.

– Вот, – сказал он, протягивая матери блокнот.

Тот был в кожаном переплете с лентой, завязанной посередине, и Белла сразу узнала его.

Записная книжка, которую мать повсюду носила с собой и, вероятно, не хотела, чтобы ее нашла полиция. Белла плакала, держа ее в руках, будто руку своей матери.

Альфи подбросил в огонь полено, пламя зашипело и затрещало. Белла положила блокнот на стол и посмотрела на сына, который опять склонил голову ей на колени. Она гладила его темные волосы, и слезы текли по ее лицу. Боль в животе стихала, и Белла постепенно расслабилась. Она находилась дома, и Альфи был в безопасности.

Под умиротворяющее мерцание огня Белла погружалась в дремоту, к ней вернулись воспоминания о той ночи, когда родился Альфи. Лицо ее матери было сосредоточено, голубые глаза искрились, густые волосы падали на загорелое лицо. Мать подбадривала ее, советуя глубоко дышать. Огонь так же потрескивал в углу, а Белла размышляла об Илае, не зная, в безопасности он или мертв, напуган или спокоен, сражается или попал в плен. Она чувствовала себя раздавленной ужасной болью, но понимала, что находится в заботливых руках Тессы Джеймс, лучшей повитухи, когда-либо жившей на этой земле, – таково было мнение каждой матери из рабочего класса в Льюисе.

Некий восторг охватил ее в последние несколько мгновений родов, и боль перестала иметь значение. Еще одна схватка, и Альфи выскользнул наружу. Ребенок появился на свет так быстро, что ее мать не успела ничего сделать, кроме как его поймать. Они обе потрясенно смотрели вниз, маленький мальчик просто лежал на простыне и смотрел на них, словно говоря: «Я здесь! Начинайте вокруг меня суетиться!» Тесса прочистила ему дыхательные пути, зажала пуповину и, перерезав ее, передала сына Белле, как делала это с сотнями других женщин. У матери были опытные руки и глубокие знания о беременности и родах. За всю жизнь она потеряла лишь несколько детей, а спасла сотни.

И вот теперь, в качестве благодарности за тридцать лет в основном неоплачиваемого служения людям, ее потащат в суд присяжных, обвиняя в непредумышленном убийстве.

Альфи начал тихонько посапывать на коленях Беллы. Та радовалась, что воссоединилась с ним, но ей не хватало заботы своей матери. Хотелось чая и хлеба с медом, которые Тесса подала на стол, как только Белла взяла сына на руки в ночь его рождения. Как же она ворковала над Альфи, желая, чтобы Илай находился рядом и увидел своего прекрасного сына! Белла смотрела, как мать хлопочет в кухне – женщина на двадцать два года старше ее, которая не спала всю ночь, пока она рожала, но все равно кипела энергией, как и после каждого ребенка, которого благополучно приняла. Насвистывая веселую мелодию, сочиненную специально для таких случаев.

Несмотря на усталость, Белле было трудно заснуть. Ее преследовал образ матери в камере, где, без сомнения, холодно, голодно и неуютно, и мучали переживания о том, что произойдет дальше.

Белле еще предстояло выяснить обстоятельства дела, но она понимала, что мать выбрали на роль козла отпущения. Смерть Эвелин Хилтон явилась закономерным результатом обстановки, которая складывалась лет десять, и она знала, что доктор Дженкинс имеет к этому какое-то отношение. Белла была свидетелем давления на ремесло Тессы долгие годы. Ненависть к ее матери со стороны доктора Дженкинса, местного священника отца Блэкера и, конечно же, Уилфреда Хилтона постоянно нарастала как снежный ком. Эти мужчины считали рождение детей проклятием Евы, болезненным наказанием, которому должны подвергнуться все женщины. Они не хотели, чтобы такие женщины, как ее мать, крайне редко принимавшая плату за свои услуги, облегчали боль при родах травами, дельными советами и медитацией и выполняли работу лучше мужчин с медицинскими степенями, бравших с пациенток их месячное жалованье, даже если роды прошли неудачно.

Врачи рассматривали роды как патологию, нуждавшуюся в лечении. Считали, что женщина