Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV - Weirdlock

Ну, а практическими самоубийственными действиями кавалерии — связать вражескую.

Мой же план, как многие уже могли догадаться, заключался в том, чтобы мощным и гораздо более многочисленным кавалерийским кулаком разбить вражескую конницу, а после — обрушиться с ней на вражеский тыл, вызывая цепную реакцию панического бегства во вражеской армии.

То есть, проделать то же самое, что я проделал ранее с фракийцами, только с ещё более сильным противником. Правда, на этот раз я планировал не просто атаковать вражескую кавалерию — я планировал её оттянуть от основных порядков.

Оставив наёмных всадников доканчивать с вражеской кавалерией, я планировал далее устремиться со своей конной гвардией к оголённому тылу врага, чтобы ударить в него со всей своей мощью.

Чтобы провернуть это, я специально выделил наёмную стрелковую конницу в отдельный отряд из 400 всадников, который должен был напасть на вражескую кавалерию и, собственно, оттянуть её к основным силам кавалерии, которые должны были напасть на вражескую кавалерию, обойдя отряд стрелков с флангов и тут же ударив во врага.

Мой отряд должен был после первоначального натиска покинуть бой с вражеской кавалерией, как только в её тыл ударил бы развернувшийся отряд стрелков. Вообще-то, по своей сути — это довольно сложный тактически приём, требующий чёткой выучки и строгой дисциплины от солдат.

Ну и, как ни странно, он провалился — выучка и дисциплина то были, а вот покинуть бой оказалось не так просто, как хотелось бы, ведь моя конница смешалась с вражеской. Разумеется, как только это произошло, моя кавалерия оказалась связана вражеской конницей, коей руководил сам Филипп V Македонский.

В то же самое время, пока моя конница сражалась с вражеской кавалерией, происходил бой на флангах. На правом фланге мои силы, составленные, по большей части, из «варварских» контингентов, как ни странно, сумели начать постепенно теснить врага.

На моём левом фланге, опять же, самом слабом фланге, враг, значительно превосходящий в численности моих солдат, наоборот, постепенно стал теснить мои силы, и тем сильнее, чем дольше длился между ними бой.

Время шло, моя кавалерия всё ещё была связана врагом, а мой левый фланг уже отступил достаточно, чтобы между моим левым флангом и центром образовалась достаточно широкая брешь.

Правый же фланг, утратив свой начальный натиск, быстро увяз в бою. Казалось, моё поражение предрешено, однако, наконец-то, я сумел вытянуть свой отряд, а если быть точнее, то лишь одну его половину, моих прежних «молодых» гетайров.

Узнав от гонца о скором поражении левого фланга и образовавшейся бреши, я направился к последней, намереваясь ударить в неприкрытый тыл вражеского фланга.

Обогнув своё войско и пройдя вдоль оного, я, наконец-то, сумел ударить в фланги и тыл врага. Обрушившись на него, я снова сумел перевернуть весь ход событий.

Получив мощнейший таранный удар во фланг и в тыл одновременно, враг решил, что ему всё, пора домой, подальше от этого гиблого места. Так сказать, теперь то он понял, что значит «навоевался до конца жизни».

Ну и, осознав столь непреложную истину, он, естественно, покатился назад, освобождая мой левый фланг от необходимости дальнейшего сражения.

Разумеется, теперь уже для врага было всё предрешено, ведь мой левый фланг охватил вражескую фалангу с фланга и стал теперь теснить уже её. Ну, а мой отряд, возглавленный мной лично, возвратился тем же самым путём на правый фланг.

Здесь, наконец-то, моя кавалерия довершила разгром вражеской. Соединившись с ней, я тут же направил всю свою кавалерию, теперь находившуюся в полном своём составе, в сторону вражеского левого фланга.

К тому моменту вражеский центр уже стал отступать под натиском моего центра и левого фланга, а потому, чтобы как можно скорее завершить разгром врага, необходимо было разбить его левый фланг, позволив моему правому флангу охватить вражескую линию уже с другой стороны.

Собственно, и здесь мощный таранный удар, но уже ~4 500 всадников сыграл свою решающую роль в разгроме врага, заставив врага дрогнуть, а затем и бежать.

Наконец, сражение было, фактически, уже завершено — охваченный сразу с обоих флангов, враг более не имел шансов победить в этом сражении. Стоило мне завершить окружение, как враг тут же сдался.

Приняв его капитуляцию, я, тем не менее, поручил пленение и разоружение врага своим полководцам, в то время как сам отправился преследовать Антигона, бежавшего, как оказалось, немногим ранее с поля боя.

К несчастью, изловить его не вышло, а потому мне предстояло довольствоваться только тем, что в бою был убит Филипп V Македонский и Эхекрат, брат Антигона, а также захватом бежавшего с поля боя сына Эхекрата, другого Антигона, и несостоявшейся жены Прусия I, Апамы III, ожидавшей своей незавидной участи в лагере.

Разумеется, я, совершенно не церемонясь, убил их обоих, преследуя своей целью уничтожение династии Антигонидов. Собственно, умертвив, так или иначе, всех четверых представителей оной династии, я, как ни странно, поставил её перед угрозой полного уничтожения.

Осталось убить только Антигона III, хотя, если учесть, что в этом возрасте у него уже вряд ли будет наследник, нет сомнения, что теперь этой великой династии пришёл конец. Бесславный, разумеется.

Впрочем, не то чтобы Антигон III мог причинить мне какой-либо урон в дальнейшем. Тем более, что жители Фив, в которые он бежал, желая заслужить моего прощения и милости, расправились с ним и прислали мне его голову в качестве «подарка». Да, вот такой вот жестокий мир, не прощающий подобных ошибок.

В любом случае, теперь Греция лежала перед моими ногами, ожидая своей участи. Как ни забавно, она лежала у моих ног так же, как у Филиппа II после битвы, данной в этой же местности, перед ногами лежала вся Фессалия. Хотя, конечно же, более очевидным сравнением будет битва при Херонее. Ну и, конечно же, мне теперь предстояло решить её судьбу…

Глава 18. Культурное поглощение и ассимиляция

… Анализируй прошлое, руководи настоящим, предусматривай будущее …

— К несчастью греков, я был запредельно жесток по их меркам, — оставляя в каждом крупном городе гарнизоны, я готовился к насаждению тех порядков, которые я ввёл в Фессалии, на территории всей Эллады.

К слову, более греки мне не пытались сопротивляться. Впрочем, не только потому, что я разбил их на суши — скоро пришла весть также и о том, что мой флот разбил союзный греческий флот, деморализованный моей победой на суше, по частям.

Я оставил по 1 000 фалангитов в Мегалополисе, Акрокоринфе, Коринфе, Спарте, Афинах, Фивах, Халкидике, Аргосе и Фермах, столице Этолийского союза. Кроме