#Сосед - Диана Килина

Самым сложным оказалось знакомство с родителями – папа устроил допрос с пристрастиями. Мама тоже недоверчиво косилась на моего избранника – мало того, что моложе на два года, так ещё и разрисован «как газета» – её слова. Я, молча, улыбалась, и ловила испуганные взгляды Расмуса, ободряюще ему улыбаясь.

Витюшка пошёл после Нового года, который встречали втроём – семьёй. Слово было для меня странным, новым и непривычным, но вкусным. Хотелось произносить его вслух, смаковать на языке и наслаждаться.

Расмус по—прежнему работал охранником, мою квартиру мы сдавали. Меня радовало, что он так много времени может проводить с нами – работая всего четыре ночи в неделю, он всё остальное время был дома. К весне встал вопрос о его отъезде на Крит, но я покачала головой и попросила не ехать. Денег нам хватает, а почти полгода разлуки – это слишком. Я с ребёнком работать там не смогу, а отпускать его одного не хотелось – мне думалось, что мы итак потеряли много времени, и казалось, что не успеваем его нагнать.

Он остался.

Первым словом, которое сказал Витька было – «Папа».

– Уснул? – шепнула, когда Расмус вошёл на кухню и обнял меня сзади, прижимая к себе.

– Ага. Кто мастер по укладыванию малышей?

– Ты, ты и только ты, – улыбнулась я, – Сейчас обедать будем.

– А ты и вправду готовишь, – пощекотав меня под ребром, он тихо рассмеялся, когда я недовольно пискнула.

– Давно пора признать, что я – идеальная, – пробормотала я, убирая его настойчивую руку, двигающуюся вверх, к груди.

– Да, мне повезло, – промычал он, откинув мои волосы с плеча и поцеловав изгиб шеи.

Томящее тепло пробежало по коже, я запрокинула голову и шумно выдохнула, когда его рука всё—таки легла на мою грудь сжала её. Другая самым наглым образом отодвинула резинку моих домашних штанов и проскользнула в трусики.

– Что ты делаешь? – скворчащие на сковородке котлеты мгновенно были забыты, когда его ладонь погладила мою плоть сверху—вниз, а затем обратно.

И ещё раз… И ещё… В трусиках стало до неприличия влажно, Расмус удовлетворённо рыкнул и прикусил мою мочку. Скользнул пальцами чуть глубже, я не сдержала стон. Кровь забурлила в венах, застучала в висках.

– Не шуми, – шепнул он на ушко, убирая руки.

Развернув меня лицом к себе, он выключил плиту и мягко поцеловал мои губы – одним касанием. Я протестующе захныкала, когда он отодвинулся и отступил на шаг.

– Стол, – хрипло скомандовал он, дёргая моё запястье.

Усадив меня на предмет мебели, предназначенный, в общем—то, для других целей, он быстрыми рывками стянул штанины с моих ног. Следом за ними на пол отправились трусики и моя футболка. Я потянулась к нему, помогая расстегнуть джинсы, и быстро облизнула губы, от чего Расмус что—то забормотал себе под нос. Шагнув ко мне, он привычным жестом поднял мои щиколотки и положил их себе на бёдра, опуская меня спиной на холодное стекло.

Кожа мгновенно покрылась мурашками, тело пробила дрожь, когда он начал покусывать, посасывать мою шею, ключицы, грудь, пупок, кожу на животе. Я любовалась татуировками, в особенности драконом, который перекатывался, словно живой – мышцы его спины подрагивали. Его рука снова оказалась на чувствительном местечке, пальцы осторожно поглаживали меня снаружи, скользили внутрь и обратно. В такие моменты я всегда разрывалась на части, не могла понять, что мне нравится больше – его ласкающие губы или дразнящие руки.

Он медленно поднялся, моё тело обдало холодом. Погладил свой член рукой, лукаво улыбнувшись – вверх—вниз, вверх—вниз. Приставил головку к моим складкам, провёл по влажной плоти – мне пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть. Подразнил, погрузившись всего на чуть—чуть, и снова отстранился.

– Пожалуйста, – прошептала я, ёрзая на столе, пытаясь дотянуться до него.

Снова дразнит – лёгкое давление, весь воздух выбивает из моей груди в ожидании. И снова выходит.

– Ты… Ты… – задыхаясь пролепетала я, не в силах оторвать от него взгляд.

Уверенный. Сильный. Красивый до сумасшествия.

– Любишь меня? – с насмешкой спросил он.

– Да, да, да.

– Сильно?

– Очень, очень сильно.

– Хорошая девочка, – сказал на выдохе он, погружаясь в меня плавным движением.

С трудом сдержав крик удовольствия, я глубоко вздохнула, когда он навис надо мной и начал медленно двигаться. Наклонил голову, лизнул мои губы и улыбнулся, когда я лизнула его в ответ. Двинулся назад, и резко вперёд – я подпрыгнула на столе. Ещё раз – уткнулась носом в его предплечье, прямо в написанное на нём имя. Моё имя.

– Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт, – зашептал он, увеличивая темп и двигаясь быстрыми толчками, – Я не продержусь долго, Агата, – выдохнул, едва дыша, сжав одной рукой моё бедро.

Я положила ладонь на свой клитор, погладила его пальцами и громко застонала – не удержалась. Он накрыл мой рот своим, глуша звуки. Ещё один стон срывается с губ, слышу, как стол бьётся о стену, и напрягаюсь всем телом – перед волной облегчения.

Внутренние мышцы сжались, Расмус вскрикнул в мой рот, а потом прикусил мою нижнюю губу. Удовольствие разлилось по телу, пробежало огнём по венам, разлилось теплом в животе. Он продолжал двигаться – толчок, замирает и дрожит. Ещё один, снова замирает и вздрагивает – сильно, всем телом. Запрокинув голову, он хрипло простонал надо мной, и замер.

Я поцеловала его руку, провела по ней носом – мой запах. Соли и чего—то пряного. Он улыбнулся, наклонился и поцеловал мой подбородок, прикусил его, замурлыкав, когда я тихо рассмеялась.

– Теперь можешь меня кормить, – произнёс он, дёрнув бровью.

– Животное, – проворчала я, выпрямляясь, – Тебе лишь бы пожрать и потрахаться.

Фыркнув, он отступил назад и надел свои джинсы. Подняв мою одежду с пола, он протянул мне футболку, и, пока я её надевала, быстро натянул на меня трусики и брюки.

– Сегодня вечером мама с папой приедут.

– О нет, – закатив глаза, шепчет он, – Виктор Павлович опять начнёт приставать ко мне с вопросами о женитьбе.

– Скажи ему, что я не хочу, – пожав плечами, я спрыгнула на пол, – И вытри стол.

– Зачем? Мне нравится отпечаток твоей попы. Думаю, они оценят.

– Вытри, – прорычала я, снова становясь у плиты.

Он вздохнул, потом послышался короткий смешок, шорох ткани и щелчок камеры мобильного телефона.

– Расмус! – взвизгнула я.

– Уже вытираю, – хватая тряпку, висящую на кухонном смесителе, он выполнил моё указание, потряхивая плечами от смеха.

– Может, пора признаться? – осторожно начал он после долгой паузы.

– Ты представляешь, что с ними будет, если они узнают, что их единственная дочь втихую расписалась в ЗАГСе? Да их Кондратий хватит.