Охота на журавлей - Ольга Николаева

- Ир, иногда мне за тебя становится стыдно. Не делай, пожалуйста, так, чтобы это ощущение стало невыносимым.

Да, ультиматум поставил. Пусть и такой, не явно высказанный. Но Ирине хватило, чтобы на время успокоиться. Правда, Сергей понимал прекрасно, что это только на время…

Вот теперь бы и рассказать волшебную историю о том, как Сергей узнал Арину поближе, когда начал работать с ней вместе, да и влюбился без памяти в ее душевные качества и безграничный внутренний мир. Но история будет слишком отличаться от правды.

Нет, конечно же, он оценил и ум, и сообразительность, и амбициозность, и доброту с мягкостью, и множество других приятных и положительных качеств, которыми девушка обладала. Но нельзя сказать, что Сергей уж слишком был удивлен ими или что раньше никогда и ни у кого не встречал такого сочетания ума, красоты и доброты. И раньше видел, и в не меньших объемах, чем у Арины Родионовой.

По большому счету, он вообще ничего не ожидал и не планировал с этой девчонкой. Просто помочь ей хотел, по-человечески, да защитить от напора Ирины. Где-то, возможно, и собственное эго потешить, доказав себе самому, что и на работе он в состоянии противостоять  жене, а не только дома. В общем, сплошной эгоизм и ничего личного, как он  часто любил  объяснять свои поступки.

По привычке флиртовал и заигрывал с девушкой, многозначительно играл бровями и улыбался, возил ей кофе из найденной недалеко от дома великолепной кофейни… Много чего делал по привычке, не особенно добиваясь взаимности, а по большому счету - и вовсе на нее не рассчитывая. И очень сильно разочаровался.

Ведь раньше как было, с другими дамами, на которых падал благосклонный взгляд Сергея? Достаточно было пары улыбок, легкого похлопывания по плечу, еле заметного объятия, будто невзначай,  - и все, он уверенно собирал проявления ответной симпатии. Девушки таяли на глазах, готовые к любому продолжению отношений, и только сам мужчина определял, как далеко они зайдут в каждом конкретном случае.

А в этот раз какая-то непонятная ерунда происходила: Арина, вроде бы, и не против была, чтобы ей кофе привозили. Видно даже было, что кофе ей очень нравится, и она ему весьма рада… Вот только Сергей, неожиданно и как-то совсем не приятно для себя, почувствовал, что его рассматривают как приложение к стаканчику. Необходимое, но не самое желанное приложение…

То же самое и с работой: Арина искренне радовалась помощи, с удовольствием слушала объяснения, схватывала все на лету, показывая великолепную обучаемость и работоспособность. Она готова была бесконечно долго вникать в нюансы, разбираться, задавать вопросы, выполнять задания… Вот только, кажется,  была бы очень рада, если бы все это можно было делать в одиночку. Словно присутствие Сергея откровенно ее напрягало. Она и не скрывала этого, если быть честным. Ни разу не сказала, конечно, что ей не нравится, когда Сергей находится в ее каморке, да и вообще, в радиусе менее десяти метров от ее тела… Но взгляды, которые Сергей ловил время от времени, были холодно-изучающими, исподлобья, настороженными и почти неприязненными.

Это было что-то новое. Неизведанное и весьма не приятное. Обидное даже, если подумать получше. Ведь мужчина, в кои-то веки, совсем не собирался покушаться ни на чью невинность, добродетель и не собирался порочить доброе имя девушки. Даже в мыслях не было заводить с ней интрижку. А ощущение складывалось, будто он бесконечно домогался до Арины, всевозможными грязными способами, а она, бедненькая, не знала, как себя спасти.

Ему бы, по-хорошему, просто плюнуть и вести себя спокойно, по-рабочему, не делая попытки склеить девушку, не ожидая от нее никакой взаимности… Но взыграло самолюбие и какое-то детское желание понравиться девочке, которая на него смотреть не захотела. И он старался. Как дурак. И новые стаканчики с кофе, и бесконечные поводы, чтобы заглянуть в «кабинет» к Арине, которые почему-то возникали только в ее смену и начисто исчезали, когда приходилось работать с другими администраторами… И звонил ей по рабочим поводам, но каждый раз заканчивал разговорами о жизни… И никак не мог успокоиться, если девушка ни разу за день ему не улыбнулась и не засмеялась… В общем, вел себя как клинический идиот, в простонародье называемый влюбленным. Одна загвоздка: Сергей не мог, не умел, не хотел и никогда в жизни в принципе не влюблялся. Слишком циничен был, чересчур прагматичен и до безобразия сильно любил сам себя, чтобы растрачивать это чувство на посторонних. Все это она про себя знал, этим же и успокаивался: увлечение Ариной - это ерунда, это просто стремление покорить непокоренных.

Отлегло от сердца, когда начал замечать в ее глазах нечто, похожее на интерес. Когда вместо сухого приветствия слышал в голосе улыбку. Когда руки, протянутые за очередным картонным стаканчиком, не отдернулись от его пальцев, как от огня, а спокойно сдвинулись ниже… и как будто даже задержались…

Может быть, ему все это почудилось, и никакого интереса не было в помине, но Арина, как минимум, перестала чураться его и уже не держалась холодно и зажато.

Сергей был уверен, что перелом случился, когда он впервые подвез девушку на машине домой. А может быть, и раньше что-то изменилось, а он просто не замечал. Но именно в салоне его «Мазды» девушка впервые расслабилась, не пыталась выпустить колючки и спрятаться за официозом. Выглядела беззащитной, теплой, очень благодарной за помощь и слегка смущенной. И ему отчего-то такая Арина очень сильно понравилась.

Мужчина умел обманывать других, никогда не гнушался этим умением, когда было выгодно, не считал зазорным добиваться своих целей, прибегая к разным хитростям и уловкам… Но с собой он всегда стремился быть честным. И в случае с Ариной тоже этого правила держался. Понял, что зацепило конкретно, понял, что ничего хорошего из этого не выйдет, расстроился. Даже догадывался, что, наверное, облажался впервые в жизни: девушка нравится, душа потянулась к ней, хочется прильнуть - и телом, и сердцем, и душой, и всеми другими способами, которые только возможны… и где-то внутри таится уверенность, что рядом с нею, скорее всего, можно понять, что таится под словом «счастье»… глупым таким, бестолковым, юношеским словом… а вот поди ж ты, захотелось его распробовать… И - нельзя. Ничего этого нельзя. И даже перечислять не желал все доводы, из-за которых нельзя, ведь и дураку это понятно. А хотелось, тем не менее, перечеркнуть их одним махом, взять Арину в охапку и угнать с ней куда-то в закат.

Только такие глупости выглядят привлекательно, если тебе еще лет восемнадцать-двадцать. В двадцать пять они могут на время отвлечь от реальной жизни. В тридцатник только идиот может вообще допустить до себя подобные мысли.

Сергей был кем угодно, только не идиотом.

Во всяком случае, он очень сильно старался в это верить. В то, что идиотизм - не его диагноз. Но, видимо, чем-то другим страдал, очень сильно на этот похожий.

Иначе, как объяснить тот факт, что не отказал, не переубедил, не притворился безучастным, когда однажды Арина попросила не торопиться по дороге к его дому?