Черная Гончая - Влада Ольховская

Их ответ меня не интересовал, да и не сказали бы они ничего нового, поэтому я позволила Сергею увести меня. Я только теперь сообразила, что меня трясет – и от холода, и от нервного напряжения. Там, в саду, я должна была оставаться сильной, вопрос выживания. Но теперь опасность миновала, и я позволила себе в полной мере осознать, что случилось и что могло случиться. Сергей проводил меня в машину с шофером, ожидавшую нас, и уже там, в теплом салоне, я позволила себе расплакаться.

Плакать – это ведь не всегда плохо. Это позволяет выпустить то, что никак не должно оставаться внутри. Но плакать можно или в одиночестве, или рядом с тем, кому доверяешь, иначе твои слезы используют против тебя.

Плакать рядом с кем-то – очень-очень важная привилегия, которую многие недооценивают. Но я знала, как мне повезло.

Когда я успокоилась, настало время выяснить, каким это магическим образом Сергей пришел мне на помощь… и куда мы едем?!

А случилось вот что.

Он был насторожен моим положением, еще когда я рассказала ему про вечеринку спортсменов у Тимура. Сергей ведь тоже не нежный пупс, знает, чем это чревато! Поэтому он уже тогда приготовился, если что, ехать ко мне. А когда услышал, как ко мне пристают, сразу же вызвал шофера.

Дороги ночью пустые, да и гостиница расположена недалеко, поэтому добрался он вовремя.

– Но как ты так быстро выяснил, где я живу? – поразилась я.

– Да я и так знал!

– Я же тебе не говорила…

– Яна, ты серьезно думаешь, что я не выяснил о тебе все, что можно, прежде чем начать общаться?

Обидно, но справедливо. Обижаться я не стала, я все еще помнила, какая судьба ожидала бы меня, если бы Сергей не приехал. Он ведь не обязан был! А сделал…

Теперь он привез меня в гостиницу, в свой номер – но у него там две комнаты в распоряжении, не проблема. Что бы там ни вбили себе в голову дружки Тимура, приставать ко мне Сергей точно не собирался. Он просто дал мне шанс отдохнуть. А что мне было делать?

Вернуться в этот дом я точно не могла, спать под дождем – так себе радость, а друзей, которым я настолько доверяю, у меня нет… Раньше не было.

Впервые за долгое время я заснула спокойно. Даже не знаю, почему! От иллюзий я не страдала и знала, что ничего по-настоящему не закончилось. И другой мир меня не отпустит (возможно, пока не сведет с ума), и Тимур мне случившееся не простит, и от Шатуна с мамой достанется. Но нельзя же трястись вечно! Так что я позволила себе хоть ненадолго почувствовать себя почти счастливой.

14

Скандал был, и куда грандиозней, чем я ожидала. Мои ожидания вообще нигде не воплотились, потому что и темой скандала стало не совсем то, к чему я готовилась.

Когда я вернулась домой, друзей Тимура там уже не было. Но и по домам они не разошлись – они все дружно оказались в больнице. С отравлением. Я было подумала про алкоголь, но нет, во всем обвинили пиццу. Тимур, которому и так было плохо, пиццу вместе со всеми не ел, и он больницы избежал. Про алкоголь вообще старались не говорить, потому что это делало ситуацию куда хуже.

Повезло хоть в том, что пиццу и пиво они притащили с собой, это снимало возможные обвинения с Шатуна. Но он все равно рвал и метал – и понятно, почему! Он же сам себя назначил эталоном порядка, образцовым отцом и гражданином. А тут у него в доме произошло такое! Две его дочери непонятно где, зато полно тяжело отравившихся подростков. И он об этом узнает последним!

Ну и поделом. Конкретно в этой ситуации он не виноват, но он достаточный зануда, чтобы его не жалеть.

Хотя мутная история с отравлением получилась… Насколько я помню, пиццу они заглотили сразу, еще до того, как пивом залились. И все с ними было в порядке! Меня, вон, чуть в саду не закопали… Но уже после моего отъезда все стало плохо, и в том, что речь идет об отравлении, никто не сомневался.

Позже я даже выяснила, почему обвинили пиццу, а не пиво. Когда мама и Шатун добрались до разгромленной кухни, они открыли коробки из-под пиццы – и обнаружили, что внутри все покрыто черной плесенью. Сюрприз.

У одного из пострадавших был серьезно разбит нос, но сам пострадавший в упор не помнил, как это случилось. Имя Сергея не упоминалось, похоже, единственной, кто знал его, была я. А я, если надо, умею молчать.

Я, Тимур и Эльвира больницы избежали, а головомойки – нет. Каждому досталось за свое.

Тимур, понятное дело, огреб за организацию всего, что было в нашем доме строжайше запрещено. Мне, если честно, показалось, что я даже слышала из его комнаты звуки ударов…

Нет, мне точно показалось. Шатун же знает, что его сын болеет, он бы не стал его бить!

Эльвира получила за то, что слиняла, хотя ей понятным языком сказали: сиди на попе ровно, пока старшие не вернутся. Оправдаться она не могла, потому что любое ее оправдание еще больше подставило бы Тимура. Она предпочла угрюмо молчать.

Меня же ожидал допрос с пристрастием. Я исчезла на всю ночь, и никто не знал, где я была! Я сказала, что переночевала у подруги, потому что испугалась бухой компашки. От меня требовали выдать имя подруги, но тут уж я уперлась. Ложь они бы быстро раскрыли, а на правду не имели права.

Шатун отнесся к моему молчанию без понимания. Как будто я ему в лицо плюнула и растерла! Он меня мурыжил больше часа, а потом сообразил, что ничего не добьется, и отвалил.

Вмешалась ли хоть в какой-то момент моя мама? Да конечно! Я даже не знала, где именно она затихарилась. На нее я рассчитывать не могла, а на Сергея – могла. Он был моим секретом, секретом должен был и остаться, иначе я рисковала потерять его.

Правда, этот секрет не спешил снова выходить на связь. Ну да ладно, винить его я не могла: съемки все-таки! Хотя я бы не отказалась сейчас побыть рядом с ним, потому что в моем доме царила атмосфера холодной войны. Шатун дулся на всех, мама плясала вокруг него с бубном, Тимур болел, а Эльвира считала себя невинно оскорбленной. На меня всем было плевать, но это классика.

И вот ведь какое дело… Возможно, я все-таки начала сходить с ума, но теперь я ложилась спать не со страхом, а с чем-то подозрительно похожим на надежду. Я хотела увидеть тот мир! Нет, нравиться он мне не начал. И когда я вспоминала, во что