В плену у миледи - Ханна Хауэлл

Но Сорча отступила на шаг и спросила:

— Ты называешь меня так, чтобы уложить к себе в постель? Это не очень умно. — Она опять подошла к кровати, налила кружку меда и с шутливым поклоном подала ее своему любовнику. — Ешь быстрее, а то еда остынет.

— Главное, чтобы ты не остыла. Я так по тебе изголодался!..

Сорча покраснела, и Руари рассмеялся. Потом сел и придвинул к себе поднос с мясом, хлебом и яблоками.

— Сядь со мной, милая моя. Ты ведь еще не ужинала, не так ли?

— Да, не ужинала. — Сорча села на кровать, и Руари поставил поднос между ними. — Боюсь, что сегодня еда не так хороша, как всегда. Наша повариха заболела.

— Надеюсь, не от своей стряпни.

Сорча рассмеялась:

— Нет, она простудилась. С каждым днем становится все холоднее. Скоро осень.

Ужиная, Руари то и дело поглядывал на Сорчу. Она была более молчаливой, чем обычно, почти печальной. И Руари понял, что ему не хватает ее улыбки и язвительных замечаний, ее веселого настроения.

Убрав на стол поднос, Руари спросил:

— В Данвере какие-то неприятности?

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

Он обнял ее и поцеловал.

— Потому что ты какая-то грустная…

Тихонько вздохнув, Сорча прижалась к груди любовника. Она пыталась скрыть от Руари свою грусть, но, судя по всему, ей это не удалось. И он, конечно же обо всем догадается, если она расскажет ему о скором появлении его родственников. Да, он поймет, что причина ее печали — их расставание. Ей очень не хотелось, чтобы он узнал об этой ее слабости, но как иначе объяснить свое настроение? Что-то придумывать и лгать она не хотела. Да и неумела.

В конце концов она решила побыстрее покончить с этим и сказать правду.

— Твои родственники приедут сюда завтра, — выпалила Сорча. Затаив дыхание, она ждала, что будет дальше.

Руари замер на несколько мгновений. Потом взял ее за подбородок и, заглянув ей в глаза, проговорил:

— Тогда это будет наша последняя ночь.

— Да, последняя. — Она попыталась прочитать по его лицу, что он чувствует в этот момент, но ничего не увидела. Нахмурившись, добавила: — За тебя заплатят выкуп, и ты вернешься в Гартмор. — Его лицо оставалось непроницаемым, и Сорча, не выдержав, спросила: — Тебе совсем нечего сказать?

— У нас и так мало времени. Не стоит тратить его на разговоры. — Руари начал расплетать ее косу. — Значит, тебя печалит то, что я скоро уеду отсюда? — спросил он неожиданно.

Она пожала плечами:

— Почему ты так решил?

— Выходит, ты грустишь, потому что переживаешь за здоровье поварихи?

— Да, именно так.

Сорче не понравилась его высокомерная улыбка, и она решила, что пришло время отвлечь его. Ведь если он и дальше будет дразнить ее и задавать каверзные вопросы, то она не выдержит и скажет ему больше, чем следовало. Но у нее не было ни малейшего желания выставлять напоказ свои самые сокровенные чувства. И она не станет обнажать свою душу только для того, чтобы потешить его мужское самолюбие. Руари искал одну лишь страсть, и только ее она и отдаст ему, отдаст свободно и радостно. К тому же это прекрасный способ отвлечь Руари от размышлений.

Улыбнувшись ему, Сорча высвободилась из объятий Руари и начала расстегивать его рубашку. Она чувствовала, как под ее ладонями сердце его бьется все быстрее. Ей вдруг пришло в голову, что было бы гораздо лучше, если бы у нее было больше опыта, если бы она знала, как доставлять мужчинам удовольствие. Это была последняя ночь, которую она проведет в объятиях Руари, и ей очень хотелось, чтобы он запомнил ее навсегда. Что ж, пусть даже ей не удастся дать ему все, что он хочет, но она по крайней мере постарается это сделать.

Руари же заставлял себя сдерживаться, хотя желание его с каждым мгновением усиливалось. Он хотел увидеть, как далеко посмеет зайти Сорча. Внезапно на лице ее появилось выражение решимости, и она, усевшись прямо на Руари, начала развязывать ленты на своем платье. Она раздевалась очень медленно, и он смотрел на нее затаив дыхание.

Руари прекрасно знал, что у Сорчи почти не было опыта в любовных делах, а весь опыт, который все же имелся, она получила в его объятиях. Однако он никогда раньше не видел и, может быть, никогда больше не увидит, чтобы женщина снимала с себя одежду с такой чувственностью и с таким сладострастным бесстыдством. Он изо всех сил сжимал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее и не овладеть ею как можно быстрее. Наконец она предстала перед ним совершенно обнаженная, и Руари, не удержавшись, глухо застонал. Когда же Сорча наклонилась, чтобы поцеловать его, он крепко обнял ее и прижал к себе. Поцелуй ее был жарким и страстным, и Руари казалось, что кровь его вскипела в жилах и забурлила. Когда же поцелуй наконец прервался, Сорча чуть отстранилась и стала медленно снимать с него нижние штаны. Затем принялась целовать его грудь, живот и бедра. Когда же губы ее коснулись его возбужденной плоти, Руари вскрикнул и содрогнулся всем телом. Сорча в испуге отпрянула, но он тут же привлек ее к себе, давая понять, что хочет вкусить ее самых интимных ласк. Губы Сорчи снова коснулись возбужденной плоти Руари, и из горла его вновь вырвался хриплый крик.

Стиснув зубы, он отчаянно пытался сдерживать бушевавшее в нем желание, чтобы как можно дольше испытывать утонченное наслаждение, которое сейчас дарила ему любовница. Но в конце концов Руари не выдержал и, отстранившись, подхватил Сорчу на руки, а затем тут же уложил на спину. В следующее мгновение он вошел в нее, и Сорча, обвивая руками его шею, с головой окунулась в пучину опьяняющей страсти. Когда же они вознеслись к вершинам блаженства, их крики слились воедино. Содрогнувшись в последний раз, Сорча оказалась в объятиях любовника, и оба замерли в изнеможении.

Они долго лежали, не в силах пошевелиться, и в какой-то момент Сорча даже подумала, что ее любовник уснул. Она уже хотела приподняться, но тут вдруг почувствовала, что Руари осторожно поглаживает ее по волосам. И ей почему-то вдруг вспомнилась та самая ласка перед самым соитием, ласка, которая так понравилась Руари. Да, как ни странно, ему это очень понравилось. Что ж, мужчины ведь странные создания, им, наверное, нравятся такие необычные ласки, но, судя по всему, они не могут любить женщин, позволяющих себе подобные вольности.

Сорче вдруг сделалось очень не по себе, и она никак не могла набраться храбрости и посмотреть на Руари. Но тут он взял ее за подбородок и, заглянув ей в лицо, поцеловал в кончик носа. Затем ласково улыбнулся ей и с восхищением проговорил:

— Ах, Сорча, ты можешь свести мужчину с ума…

Она внимательно посмотрела на него и поняла, что его восхищение было вполне искренним.

— Свести с ума? Но ты мне больше нравишься разумным, — ответила Сорча с улыбкой. Потом вдруг спросила: — Значит, тебе понравилось? — Руари рассмеялся, и Сорча чуть покраснела. — Это был глупый вопрос? — пробормотала она, еще больше смутившись.