Пылкий властелин - Линн Грэхем

Сибилла покраснела:

– Но я же озвучила свои подозрения.

– Но ты действительно хотела знать, не содержу ли я, часом, гарем где-нибудь в подвале. – Явар опустил голову. – Неужели ты до сих пор так мало мне доверяешь? Ты действительно считаешь, что мой народ приветствовал бы на троне короля-распутника?

Сибилла была огорчена тем, как легко рассказ бабушки Явара сбил ее с пути и вызвал такие чудовищные подозрения. Она явно видела боль в его глазах. Как она могла задать ему подобный вопрос? Явар был в ярости, но, к счастью, даже в таком состоянии он мало походил на покойного отца. Он не страдал от неконтролируемых вспышек гнева и следил за своим языком.

– Прости меня! – громко попросила Сибилла. – Это было так глупо… Но мне казалось… Я должна была знать наверняка.

– Если ты почувствовала, каким чопорным был мой отец, в этом не было нужды. – Явар ухмыльнулся. – Он вел войну против безнравственности в любой форме внутри и за пределами дворца. Он был репрессивным правителем. Заняв трон, я сразу же отменил закон, ограничивающий музыку и танцы в общественных местах. Если тебе будет приятно, я подробно расспрошу Юсуфа о том, что он знает о моих деде и бабушке.

Сказав это, Явар вышел из комнаты. Сибилла села на диван. Может быть, она не должна была общаться с леди Софи. Пытаясь делать что-то хорошее и полезное, она пробиралась к сердцам людей вслепую, но в действительности она лишь оскорбила Явара.

Явар больше двух часов разговаривал с бывшим помощником отца. Юсуф ушел с облегчением, очистив свою совесть, поведав секреты, которые хранил на протяжении всей своей трудовой деятельности. Явар все еще был зол. Он в полном одиночестве устремился прочь из дворцового комплекса к изящной постройке в дальнем углу двора. Отослав охранников, Явар вошел в здание один.

Явар безмолвно изучал просторные комнаты и дворики, украшенные фонтанами с местами для купания. Все было в очень хорошем состоянии, и он удивлялся, что мания его отца не взяла верх над желанием сохранить часть семейной истории. Он отказался переписать прошлое и захоронить мрачные тайны семьи.

Взгляд Явара сосредоточился на большой кровати, помещенной на возвышении. Его темные глаза медленно расширились, когда он наконец-то как следует рассмотрел неприличные росписи, украшавшие постамент и спинку кровати.

Растерявшись, он замер, представляя себе реакцию своего отца-пуританина на подобные художественные изображения, но затем он расхохотался. Успокоившись, Явар опустился на край кровати. Его блестящие глаза вспыхнули отблесками чистейшего золота, когда он представил, как Сибилла будет реагировать на картины.

* * *

Записка была доставлена Сибилле после того, как она выбралась из расслабляющей ванны. Она быстро разорвала конверт, узнав почерк мужа: «Приглашаю вас провести ночь в гареме с вашим мужем».

С ее губ сорвался удивленный смешок. Явар достаточно оправился от своего раздражения, чтобы начать шутить, у него всегда было потрясающее чувство юмора. Она просмотрела ящики с нижним бельем и, выбрав самый красивый комплект, спрятала его под простым синим платьем, которое не давало ни малейшего намека на то, что было под ним. Ночь в гареме? Что это влечет за собой? Ее щеки зарделись, и она мечтательно улыбнулась.

Один из охранников Явара поджидал ее, чтобы отвести к мужу. Они проделали длинный путь, прежде чем достигли своей цели. Большая уродливая, обитая железом дверь распахнулась перед ними. Открыв ее, охранник отступил назад, и Сибилла вошла, задаваясь вопросом: почему он старательно прятал улыбку? Но этот вопрос был позабыт, когда она спустилась вниз.

Повсюду мерцало пламя свечей, отбрасывая прыгающие тени на куполообразный потолок. Отделанные мозаикой стены заставляли капельки воды, падающие из фонтанов, сверкать, как алмазы. Это было красиво, невероятно красиво, и Сибилла почувствовала, что Явар сделал это именно для нее. У нее защипало в глазах. Явар появился из-за большой колонны. В отличие от весьма экзотической обстановки сам Явар щеголял в выцветших джинсах и расстегнутой белой рубашке, ткань которой подчеркивала смуглую кожу и иссиня-черные волосы. На долю секунды она почувствовала, что путешествовала во времени и смогла увидеть Явара студентом, которому сдержанность была неведома.

– Где мы? – спросила Сибилла.

– В самом сердце самой темной тайны семьи аль-Захида. – Явар оглянулся. – В гареме, о существовании которого я и не подозревал до этого вечера. Нет, конечно, я предполагал, что наверняка где-то сохранилось помещение, но, принимая во внимание ханжество моего отца, я предположил, что его могли переоборудовать для других нужд.

Сибилла смотрела мимо него на гигантскую кровать.

– Наверняка здесь проводили оргии… – ахнула она. – Не то чтобы я знаю что-то об… э-э-э… оргиях…

– Посмотри на стены, – предложил ей Явар.

В мерцающих тенях она увидела настенные росписи, где обнаженные мужские и женские фигуры были сплетены в причудливых сексуальных играх. Сибилла покраснела:

– Боже мой…

– Удивлен, что мой отец не приказал сровнять это место с землей, но он слишком боготворил моего деда, – вздохнул Явар. – Не могу себе представить, как он сохранил свое уважительное отношение к родителю, когда столкнулся с реальностью. Таир был распущенным человеком.

– И я не могу… – прошептала Сибилла, начиная понимать, почему Явар привел ее в гарем. Он узнал правду и немедленно решил говорить со всей откровенностью, за которую она всегда любила его. Когда Явар ошибался, он никогда не пытался оправдываться.

– Я позвонил дочери Софи, Роуз, и извинился за то, что так долго не выходил на связь с бабушкой.

– Ты позвонил Роуз… Уже?! – воскликнула Сибилла.

– Наложницы были здесь в прошлом веке. Моя бабушка не лгала. – Явар поджал губы. – Но я узнал правду только во второй половине дня, из разговора с Юсуфом. Он хранит все семейные тайны, и, когда я узнал, как жестоко обошлись с моей бабушкой, я был потрясен.

– Мне очень жаль, Явар. – Она положила руку ему на плечо.

Явар сделал шаг назад, словно ее прикосновение было ему невыносимо.

– За что ты извиняешься? Я продолжал чтить память отца даже после того, как узнал, что он попытался разрушить мой брак. Сибилла, я полностью доверился ему! Он был тяжелым человеком, но не самым плохим отцом.

Сибилла напряглась.

– Конечно же ты любил его. Ребенком я также любила свою мать, хотя мое детство не было таким уж безоблачным. Родители не должны быть идеальными, чтобы быть любимыми. Но я до сих пор не понимаю, почему твой отец продолжал выступать против собственной матери и меня, когда узнал, что твой дед был виноват.

– Мой отец выбрал легкий путь. Он никогда не признавал неугодную ему правду. Видимо, он боялся, что я, возможно, унаследовал слабость Таира перед женщинами. Я наконец смог понять, почему мне пришлось так упорствовать, чтобы отстоять право учиться в Великобритании.