Хозяйка изумрудной змеи - Анна Соломахина

Это было больно! Очень!

Рот сам собой раскрылся, я пыталась вдохнуть, но получалось так себе. Взгляд помутился, словно сквозь вату я услышала змеиное шипение:

— Давай, девочка, живи! — змея, щедро делилась со мной своими слезами.

Я чувствовала, как текут солоноватые капельки по языку в горло, как по лицу прошлись листики Жорика, как он вновь пытается ввести своими иголками стимулирующий сок…

Жуткий, тоскливый, ни на что не похожий вой раздался над нами. Не волчий и не собачий, он ввинчивался в уши и холодил душу.

— Что, мать вашу, здесь происходит? — раздался чей-то грозный глас.

Уна? Или мне кажется?

— Стазис-с! С-срочно! — закричала Зика, насколько она вообще может кричать.

Миг, и тело обволакивает прохладной негой, сознание окончательно меркнет. И только на краю бездны я слышу ещё один голос.

— Тиньята!

Кажется, это наставник. Или я брежу? Ему ещё рано, Коршанский говорил, что он три дня спать будет.

Ох, лишь бы они не навредили лису. Он только начал мне доверять…

Очнулась я внезапно. Вот только была темнота, и словно пальцами щёлкнули — сразу свет бьёт в лицо, голоса гудят, а тело… тело явственно хочет снова в беспамятство. Потому что дикая слабость в каждой мышце, суставы ноют, как будто их выкручивали, кости ломит.

— Пи-ить! — простонала я, кое-как разлепив слипшиеся губы.

Получилось так себе, хорошо, что для этого слова не требуется сильно открывать рот.

— Наконец-то! — воскликнула, кажется, Уна.

Моего лица коснулось что-то влажное. Тряпка. Да, это намоченная тряпка, чтобы увлажнить губы, напоить меня, пока я прихожу в себя. Живительные капли потекли в рот, вызывая стон болезненного удовольствия. Неожиданно моей щеки коснулся чей-то немного шершавый язык, оставляя на ней влажный след. Язык был большой, не как у Зики и даже кота. Лис?

Попыталась открыть глаза, но веки словно свинцом налились — не хотели слушаться.

— Надо же, как она на тебя благотворно действует, — а это уже голос наставника. — Когда я пытался договориться с тобой по-хорошему, ты меня чуть не загрыз.

Ехидный смешок от Уны был ему ответом.

— Она с-с любой тварью мож-шет договоритьс-ся, тебе ли не з-снать, — прошипела Зика. — Лучш-ше рас-скаж-ши, откуда ты его приволок.

Я снова застонала. От всего: ломоты, боли и жгучего желания открыть глаза, а ещё послушать Леннарта, причём в нормальном состоянии, чтобы понять каждое слово. Осознать. Проанализировать.

— Сначала Тиньята, — он произнёс моё имя с такой теплотой, что даже боль немного унялась.

Или мне показалось, и всё это предсмертный бред?

Хотя нет, умирать я, вроде как, не собираюсь. Да и Уна не должна этого допустить, она ведь добрая и справедливая. Не то что Коршанский.

Колдовали надо мной долго. Сначала ушла ломота в костях, потом и суставы перестали ощущать себя так, словно меня растянули на дыбе. Да-да, у дяди Ортоса и такое приспособление имеется, я видела! Ну как видела, подглядывала. Обычно такие страшные штуки он не стремится показывать, но разве нас с Зикой остановишь? Конечно же, мы с вездесущей змейкой не раз прокрадывались в его пыточную в подвале трактира и рассматривали всякие штучки.

Спустя некоторое время мышцы тоже перестали мелко трястись, а глаза смогли открыться.

— Наконец-то! — в очередной раз сказала Уна, довольно улыбаясь. — Ты заставила нас поволноваться, девочка.

— Ещё как, — вздохнул рядом Леннарт, притягивая к себе внимание.

Ой, а что это с ним? Как-то он странно выглядит. Худее что ли стал, но не только это…

Я вглядывалась в лицо наставника, пытаясь понять, что не так, но мозги, похоже, пока не особо работали. Я могла лишь понимать, что он действительно тревожился за меня — об этом говорили глубоко запавшие глаза, под которыми пролегли синяки. Губы то растягивались в улыбке, которой он, видимо, пытался меня ободрить, то сжимались в тонкую линию. Похоже, мой вид ему не особо нравился. Точнее состояние.

— Где Жорик? — с трудом смогла выговорить я после того, как оглядела всю компанию.

Глаза выхватили и змею, и лиса, у которого глаза были не менее тревожные, чем у Леннарта. Шустрика, умостившегося на плече наставника. Кота, затаившегося на потолочной балке. И нигде моего хищного цветочка, который обычно не прячется за чужими спинами, всегда впереди. Машет своими листочками и цветками-ловушками, трепещет веточками.

— З-сакопалс-ся в з-семлю, прос-стым ц-светком прикидываетс-ся, — огорчённо прошипела Зика.

Зверь, уловив в моих мыслях образ Жорки, оскалился и недовольно зарычал.

— Рефлексирует, — фыркнула Уна. — И правильно делает! Его яд чуть не отправил тебя на перерождение.

— Он пытался меня защитить, — повинилась я после того, как сделала очередной глоток воды. Уже из стакана, а не из тряпочки. — Всё произошло слишком быстро. Я сама виновата.

— Ничего, разберётесь, а сейчас тебе надо восстановиться, — мягко проговорил Леннарт и даже по руке погладил.

Вызвав грозное рычание Илладара.

— Надеюсь, детям не сильно достанется от их родителей, — вспомнила я ещё одних нечаянных виновников моего нынешнего состояния.

— Надеюс-сь, ч-што с-сильно, — ехидно парировала змея. — З-саслуж-шили.

Спорить сил не было. Очень хотелось, но не получалось от слова совсем. А ведь столько нужно обсудить: и почему Уны так долго не было, и как Леннарт умудрился проснуться раньше означенного Коршанским срока, и что вообще с ним происходит.

Побрился!

Запоздало сработавший мозг наконец-то осознал, что с наставником не так — он побрился! И от того выглядел так странно и в то же время притягательно. Оказалось, что под бородой скрывается волевой подбородок с ямочкой посередине, а ещё небольшой шрам справа от губы.

На этой эпичной мысли я почувствовала головокружение — это Уна приложила к моему лбу какой-то кристалл. В этот раз я не теряла сознание, лишь «плавала» в каком-то сумраке. Волны то мерно колыхались, то подкидывали моё бренное тело чуть сильнее. Не знаю, происходило ли это лишь в моём воображении, либо я действительно колыхалась. Так и не поймёшь, нужен взгляд со стороны.

— Давай, девочка, восстанавливайся да поскорее, — откуда-то издалека послышался голос Хранительницы. — Без тебя мы, похоже, с Илладаром не совладаем. Разве что силой, но кому оно надо?

В следующий раз я очнулась от того, что было очень жарко. Невыносимо! Одеяло казалось таким тяжёлым, словно его чугуном наполнили, а не шерстью. С другой стороны, чугун греть не будет, так что непонятно, что вообще происходит. Я постаралась пошевелить хоть чем-то, лишь бы выбраться из-под одеяла, но оно почему-то зарычало. А потом отодвинулось само.