Я всегда остаюсь собой - Йоав Блум

Что значит «приемлемый уровень»? О, отличный вопрос. Это слово обеспечивает прекрасный заработок десяткам тысяч адвокатов по всему миру. Благодаря этому понятию были куплены тысячи домов, автомобилей, стиральных машин и декоративных тропических рыбок. Большинство людей понимают, что где-то есть граница, что четкого определения у нее нет, но примерно понятно, где она пролегает. Это люди, ведущие себя приемлемо. А для всех остальных существуют суды.

Принцип приемлемой последовательности обрел еще большую значимость, когда стали случаться приступы. В таком случае – как, например, в процессе «Сальник против Гибсона»[18] – закон позволяет тому, кто оказался в вашем теле, пользоваться многими вещами, в том числе вашим имуществом, чтобы выйти на связь с тем, кто оказался в его теле, и вернуться обратно (не говоря уж о том, чтобы просто выжить и понять, где он находится). Ведь понятно, что и вы хотите точно того же[19].

Случай Тамар уже сейчас был мечтой каждого адвоката и кошмаром каждого судьи. Потому что приступ произошел тогда, когда она была не в своем теле. Кроме того, она может оказаться косвенно виновата в смерти Уильямсон, потому что снайпер целился в Тамар. Точнее, может быть, в Тамар. Это еще необходимо доказать. Так или иначе, пока что Тамар находилась в юридическом лимбе. Когда нужно будет выяснить, кому какое тело принадлежит и какие выводы относительно имущества Уильямсон, мадам Ламонт и самой Тамар из этого следуют, кто-то будет просиживать в бюро ночи напролет и стричь купоны со всей этой запутанной истории. Тем, что Тамар вообще не хочет возвращаться в свое тело, она только осложняет дело. Но пока принцип приемлемой последовательности на ее стороне.

– Налей и мне тоже, – сказал я.

В кармане у меня зазвонил телефон. Я посмотрел на экран. Гиди.

Телефон я перевел в беззвучный режим, снова положил его в карман.

Не сейчас, Гиди, не сейчас. Я уже позвонил в полицию, успокойся. И кстати, это спутало нам все карты, спасибо тебе большое.

– Кто там? – спросила она, наливая вина в бокал, стоявший передо мной.

– Нервные клиенты. Хотят срочно отправить посылку, наверное, – сказал я. – Я все время говорю им, что после рабочего дня не отвечаю, но они все равно пытаются.

– Лехаим[20]. – Она подняла бокал.

– Лехаим.

Мы выпили вина и одновременно поставили бокалы на стол.

– А теперь что будем делать?

– По крайней мере, в ближайшее время тебе нужно быть Кармен Уильямсон, мы же договорились, – сказал я. – Попытайся вести себя как она, делать то, что она делала, выяснить, кто она такая. А мне нужно кое-что проверить.

– Наверное, пока я останусь тут, в ее квартире.

– Э, нет. Это нехорошо. Это нетипично для нее: получается, что она вдруг стала вести себя иначе. Кто-нибудь может…

– Прекрати истерику. Я позвоню завтра и скажу, что заболела, и это вызовет гораздо меньше подозрений, чем если я приеду в ее лабораторию и вообще не буду понимать, о чем все кругом говорят. Мне нужны базовые сведения о той, кого я изображаю. Не гони волну, ладно?

– У нее своя лаборатория?

– Я погуглила ее. Она ученая, пытается найти средство от приступов. Математик. Приехала в Израиль, чтобы участвовать в исследовании, которое здесь проводят.

– И у нее самой были приступы? Парадоксально.

– С ней ничего такого не случалось до сегодняшнего дня. Я читала интервью с ней. Она стала этим заниматься, после того как с ее школьной подругой произошел приступ. У нее самой приступов никогда не было, по крайней мере на тот момент, когда напечатали эту статью, полгода назад.

– О ней напечатали статью? Вот это плохо. Если она знаменита, у нас будут проблемы.

– Слушай, почему тебя так напрягает, что я хочу остаться Кармен? Ну да, о ней напечатали статью, когда она приехала в Израиль, подумаешь, биг дил[21].

– Придется выяснить это. Может быть, она знаменитость в научном мире или в каких-то таких кругах. Может, она большой специалист.

– Я выясню. Успокойся.

– И еще надо узнать, откуда она приехала. Чтобы понимать, на каком языке она говорит.

– Ясное дело. И тогда я выучу этот язык за два часа.

– Очень смешно. Просто будем это знать…

– Она говорит на иврите. В смысле, в том числе на иврите. Она выяснила, что у ее бабушки и дедушки, что ли, были еврейские корни, и выучила иврит, еще когда была на родине. Ей поступили предложения как минимум из пяти мест, но она выбрала Израиль.

– И как, она уже совершила какое-нибудь открытие?

– У нее пока в основном теории – о частоте приступов. Год назад она обнаружила там какую-то закономерность, но в это я уже не углублялась. Почитаю про это потом.

– Ты уже знаешь о ней немало.

– А завтра буду знать еще больше.

– Итак, исследовательница приступов сама переживает приступ, сидя в темноте в запертой комнате.

– Ты так говоришь, как будто это что-то нелегальное или подозрительное. Она не имеет отношения к тому, что произошло со мной.

– С нами.

– Со мной. Перестань уже примазываться. Она влипла в эту историю случайно, как и ты.

– И тем не менее что-то здесь нечисто.

– Знаменитая интуиция Дана Арбеля. Он нутром чует.

– Да.

– Ты уверен, что не съел чего-нибудь не того?

– Очень смешно.

– Знаешь, иногда действительно события происходят случайно.

– Понятно, даже слепая курица два раза в день показывает правильное время.

– Что?!

– Не важно.

Я отпил немного вина.

– Давай вернемся к теме: какой у нас план?

– Я пойду спать, – ответила она. – А завтра встану и попытаюсь узнать о ней как можно больше по ее дому. Ее книги, лекарства в шкафчике в ванной, файлы на компе.