Семь мужчин одной женщины - Инесса Давыдова

Агнес отвела от него взгляд, и Хабиб воскликнул:

– О Аллах! Вы вините себя в поступках моего отца?

– Я могла предотвратить это и ничего не сделала.

– Послушайте меня, Агнес, все, что происходит с человеком, происходит по воле Аллаха, мы лишь должны в каждом событии понять, для чего нам дается тот или иной опыт. Говорить о том, что вы могли предотвратить помешательство моего отца, значит уподобляться Аллаху, а вы просто человек. Это большой грех – думать, что вы знаете и можете больше, чем Всевышний. Вы просто женщина, которая подарила ему кусочек счастья перед забвением. По-видимому, Всевышний отметил его некоторые заслуги и дал возможность ему познать настоящую любовь, пусть недолгую, но яркую, как та звезда, – и Хабиб показал указательным пальцем на небо.

Женщины невольно подняли глаза и посмотрели вверх. Сделав еще несколько затяжек кальяна, Хабиб спросил:

– А как вы познакомились? Отец мне никогда об этом не рассказывал, хотя я его несколько раз спрашивал.

Отведя от бассейна взгляд и оглядев собеседников, Агнес начала свой рассказ:

– После нескольких лет жизни в Лондоне я захотела побывать в Марокко, и мы с подругой поехали на виллу к ее дяде Генри, которая находилась на побережье в окрестностях Рабата. Это было в начале шестидесятых годов. Ее дядя был полковником в отставке и, выйдя на пенсию, стал консультировать военные ведомства стран Северной Африки. Поэтому по приезде на виллу мы обнаружили там его друзей из разных стран, которые у него якобы отдыхали с семьями. На самом же деле они заключали разного рода сделки, Генри помогал им приобретать вооружение и находил инструкторов для обучения спецподразделений для охраны первых лиц государств.

Как только мы приехали на виллу, я сразу увидела Мухаммеда. Вместе с отцом он стоял на просторной веранде и смотрел на прибрежные волны. Отец ему что-то пытался втолковать, а Мухаммед, почувствовав на себе мой взгляд, обернулся и стал наблюдать за мной, время от времени поворачиваясь к отцу и бросая короткие фразы. Когда мы с Мари, моей подругой, в сопровождении ее дяди приблизились к ним, отец заметил нас, и дядя Генри представил меня. Оказывается, как я узнала позже, отец Мухаммеда думал, что нежелание выстраивать хоть какие-то отношения с женщинами сказывались на его психическом здоровье. На тот момент он имел уже двух жен и троих детей, но не жил с ними, а под любым предлогом уезжал в долгие поездки. Жены, конечно, были этим недовольны, но Мухаммед был непреклонен, он часто говорил отцу: «Ты выбрал их мне, ни одна из них мне не нравится, вот и разбирайся теперь с этим, как хочешь». Когда мы подошли, отец как раз отчитывал сына за то, что тот не звонит даже своему единственному сыну, то есть тебе, – и Агнес улыбнулась Хабибу.

– Да, он редко звонил домой, – подтвердил Хабиб.

– Заметив интерес Мухаммеда ко мне, его отец предложил Генри и Мари сыграть в бридж, и они ушли в игровую комнату, а мы с Мухаммедом остались вдвоем. Мы простояли с ним на веранде полчаса, не проронив ни слова, просто смотрели на море. Мухаммед был очень красивым мужчиной с невероятно большими карими глазами, которые ему достались от его матери индианки. Кожа у него была очень смуглая, а пышная копна волнистых волос с проседью была зачесана назад. Он был гордым человеком, это было заметно по его походке и по тому, как он держал свою голову – подбородок всегда был вздернут вверх. И только когда я приближалась к нему, он немного склонял голову в мою сторону, что было признаком заинтересованности или особого расположения. Когда мы вошли в дом, отец спросил, что ему удалось узнать обо мне. Мухаммед удивленно посмотрел на него и ответил: «Ничего». Отец был просто шокирован, как можно было стоять полчаса на веранде с красивой женщиной и не вымолвить ни слова.

– И что было потом? – спросил Хабиб и рассмеялся.

– На вилле у дяди Генри мы прожили два с половиной месяца. Отец Мухаммеда, убедившись, что мы с его сыном интересны друг другу, уехал через неделю. Бедная Мари вскоре последовала за ним. Уезжая, она была очень на меня обижена, ведь мы ехали развеяться и путешествовать, а вместо этого, по ее словам, «я закрутила роман с первым же встречным». Наш роман с Мухаммедом развивался быстро, и мне льстило, что он выбрал из многих претенденток на его сердце именно меня, и наслаждалась всей нежностью и любовью, которой он меня одаривал. Казалось, что спящий вулкан внутри него проснулся и всю свою страсть и мощь направил на меня. Признаюсь честно, он любил меня сильнее, чем я его. Несмотря на свой возраст, до меня он был очень сдержанным на эмоции и неопытным мужчиной в любви, так что мы оба были зависимы друг от друга. Я получала от него мощную поддержку и чувство защищенности, а он от меня – нескончаемый поток информации, которая по воле судьбы оказалась для него закрыта. Его отец сразу заметил перемены в жизни сына и предложил нам переехать к нему на родину в Тунис. Он купил для нас особняк и попросил меня заняться его обустройством. Шли месяцы. Казалось, нас ничто не могло разлучить. Это было самое счастливое для нас время. Мухаммед часто привозил тебя маленьким, Хабиб, к нам в дом. Я очень хорошо запомнила, как он тебя воспитывал, он никогда не обращался с тобой, как с ребенком, всегда говорил на равных, и это быстро привило тебе чувство ответственности за семью и за свою жизнь. Он проводил с тобой долгие беседы, объясняя, каким должен быть мужчина, что он должен уметь делать, как реагировать на поступки других людей.

– Я помню наши разговоры, – подтвердил Хабиб.

Вассе показалось, что Агнес подошла к самому главному, потому что она остановилась и, переведя дыхание, сомкнула руки в замок.

– Твой дедушка был очень добрым и отзывчивым человеком, и Мухаммед ему никогда не перечил, но когда отец сказал ему, что хочет, чтобы его сын занял пост в правительстве, Мухаммед сильно вспылил. Он и до этого был очень эмоционален и часто срывался по любому поводу, а тут его просто понесло. Он говорил, что эта работа разлучит его со мной, а он этого не хочет, что он потеряет стабильность в своей жизни. Отец же взывал к его патриотизму и говорил, что в его возрасте пора уже занять солидное положение в обществе. Если бы я знала, что именно этот разговор изменит нашу жизнь, то, конечно же, вмешалась бы и поддержала Мухаммеда.

– Это бы ничего не изменило, – вставил Хабиб.

– Немного поспорив, Мухаммед из уважения уступил отцу и согласился на предложенный пост. С этого момента наши отношения стали резко меняться из-за его постоянной усталости и раздражительности. Сначала это были просто маленькие размолвки, которые быстро забывались, но потом он стал много ездить по стране, и его раздражительность переросла в короткие приступы гнева. Любой неосторожный поступок людей из его окружения мог вызвать в нем бурю эмоций, он начинал бегать по комнате и швырять предметы на пол, мог выкрикивать оскорбительные выражения, поднять руку на прислугу. Один раз я чудом оттащила его от дворецкого, он начал его избивать за то, что тот вовремя не открыл входную дверь, и ему пришлось простоять перед дверью две минуты. Постепенно его гнев становился все более продолжительным, и мы обратились к психиатру. Ему выписали сильное успокоительное, но оно вызывало сонливость и мешало сосредоточиться на работе, поэтому он перестал его принимать. Вскоре из-за постоянных побоев прислуга начала от нас убегать, даже не взяв расчета за отработанный период. Мне стало страшно оставаться с ним одной в доме, и я попросила его отца погостить у нас. Он переехал и старался уделить сыну как можно больше внимания. Но он тоже был занятым человеком, и вот в один из дней Мухаммед приехал после работы и не обнаружил никого в доме, кроме меня. Он стал сильно ругаться из-за того, что я в очередной раз не удержала прислугу в доме. Я знала, что в такие моменты лучше с ним не спорить и постаралась его успокоить. Я сама приготовила ужин, и все бы прошло хорошо, но в конце я подала чай, а заварки в чайник положила недостаточно. Он, налив себе в пиалу практически воду, сначала спросил меня: «Что это, по-твоему?», а потом стал выкрикивать оскорбления. Я, пытаясь объяснить, не выдержала и стала говорить с ним на повышенных тонах, чего никогда раньше не делала. В разгар скандала приехал его отец и, услышав крики, быстро забежал в столовую и попытался нас успокоить. Но Мухаммед в приступе ярости повалил его на пол и начал бить кулаком по лицу. Я выбежала на улицу и стала звать на помощь его телохранителей, которые всегда сидели в машине у нашего дома. Услышав мои крики, они прибежали в дом, оттащили Мухаммеда от отца, но было уже поздно, у отца случился инсульт, и вся левая половина отнялась. Его сразу отвезли в больницу, и я просидела у его постели всю ночь, а Мухаммеду вызвали врача и вкололи сильное успокоительное.