Ведьма с зелеными глазами - Анна Данилова

Поправившись, он сказал мне, что собирается жениться на Зосе, что увезет ее из леса, что будет беречь ее и сделает так, чтобы она больше никого не принимала. Он был уверен, что ее посетители выпивают из нее энергию и здоровье. Еще сказал мне, признался, что Зося очень красивая, что у нее молодое тело и душа, что она просто богиня. Она сделала моего брата счастливым и собиралась родить ему сына или дочь. Вот кем была для меня Зося из Панкратово. И скажи я об этом Мише, точно отправился бы допрашивать и без того убитого горем Лешеньку. Всю душу бы ему вынул. Вот и молчу я. Никогда не признаюсь в том, что знаю.

В Панкратово бабы пронюхали про беременность Зоси, у нас же в Луговском разве кто может держать язык за зубами, я имею в виду врачей, полицию, да и прокуратуру? Разболтали. И столько ей уже женихов да любовников приписали – мама не горюй!

Конечно, и меня Миша спрашивал, не знаю ли я чего о Зосе. Вот и приходится повторять сплетни, чтобы не узнал он о Леше. Ладно еще мой Миша, а то ведь Кузнецов, если узнает про Лешу, прикажет повесить на него убийство Зоси. Как узнал, мол, о ее беременности, так и решил избавиться или же приревновал ее к кому-нибудь. У них, у прокуроров, разговор с подозреваемыми короткий, это я в иносказательном плане, конечно. Им бы обвинить кого да отдать под суд. Вот и Кузнецов такой же. Он вообще злой на весь белый свет. Говорят, жену свою очень любит, а она ему постоянно рога наставляет.

Сегодня позвонил мне Миша и сказал, что гости у нас будут, следователь из Москвы, Азаров. Я уже видела его, красивый парень, на писателя похож. Хоть и тепло на улице, он в тонкой водолазке ходит и джинсах. Широкий в плечах, черты лица грубоватые, но он очень милый, просто лапочка. И видно, что умный, серьезный, почти как мой Миша. Уж я так ждала их, так старалась, и ребрышки разморозила, и картошку с грибами приготовила, стол в саду накрыла, все чин-чином. Ну, думаю, пойдет работа у мужиков, встретятся, информацией обменяются, как водится, и вычислят, кто убил нашу Зосю. Может, кто на моем месте и обиделся бы, что муж не замечает, когда разговоры серьезные ведет, а лично я рада. Хожу, за гостями ухаживаю, салфеточки подношу, тарелочки грязные убираю, хлебца подрежу. То огурчики принесу из погреба, выложу, то, пока они там говорят, пьют, едят, спорят, орут, пирожок испеку, чтобы не свалились мои следователи под стол, а сама-то все слышу, все знаю и все понимаю, потому как нет у Миши от меня секретов. Что плохого, что я знаю в подробностях все его дела, кто кого убил, кто про кого чего сказал, результаты экспертизы (самое основное), свидетельские показания… Понятное дело, что я все понимаю на своем бабском уровне, однако не дура, могу сопоставить, что к чему. Вот и в этом деле – два трупа. Один – панкратовский, другой – московский. Дело сложное, никак не решат, ради кого пришел в дом убийца, на кого первого замахнулся. Если пришли за Зосей, значит – Китаеву убили как свидетельницу. Если за Китаевой, значит, Зося наша попала под раздачу (что особенно обидно!).

И чего только бабы наши про Зосю не говорили. Про Китаеву-то им вообще ничего не известно, так они и решили, что убийца пришел по Зосину душу. Начали вспоминать, кому она что говорила, кого как лечила, кого приворожила-отворожила, кому что предсказала. Толком-то никто ничего сказать не может, потому как никаких особенных грехов никто за Зосей не знает. Но вспомнил кто-то, что она предсказала одной московской барышне, что у нее двойня будет, а у той-то и мужа нет, да и матку ей вырезали давно. Она там, в лесном доме, говорят, шум подняла, плакала, с ней просто истерика сделалась, когда она это услышала. Даже ударить Зосю хотела, а та хвать ее за руку, опустила ее, приблизилась к ней и сказала в самое ухо: двойня у тебя будет, через полгода. Как заколдовала женщину. Та уехала вся в слезах, какая-то пришибленная. А через полгода вернулась, с подарками для Зоси. Сказала, что замуж вышла за молодого вдовца, а у него – малыши, двойня. И что счастливы они невозможно как. Да таких историй у Зоси немало. Не представляю, кто и за что мог ее убить. Ведь у нее и деньги в доме были, да только их не взяли. И на той, другой женщине золотые украшения были, их тоже не тронули.

…Я как услышала шум, сразу вышла на крыльцо – ну точно, мои мужики приехали, Миша и Дима Азаров. Две машины подкатили, я метнулась к столу, проверить, все ли в порядке, угольки поворошила, принялась мясо на решетке раскладывать, а потом вдруг увидела, как из машины выходит девушка. Из машины Азарова. Высокая такая, эффектная, с рыжими волосами, поверх лба темные очки, словно она забыла их снять, в обтягивающем сером платье с красивым кружевным воротничком, черные чулочки, туфельки. Шлюха, короче. Я как ее увидела, так настроенье мое упало. Начинается, подумала я. Приперся московский следователь погулять к нам на свежий воздух, на шашлычки. Бабу с собой привез, чтобы оторваться по полной программе. И, что самое неприятное, Миша-то ему ничего сказать не может, неудобно вроде как.

– Проходи, Марина, – заботливо так усадил Азаров свою девушку за стол рядом с собой. – Все нормально…

А чего нормально-то? Марина, надо же! Терпеть не могу ухаживать за бабами. Ну кто они мне такие, чтобы прислуживать им за столом?

У меня вообще к шлюхам особый счет. Я вот все думаю, на кого в основном цветочная индустрия работает? Сотни цветочных магазинов с дорогущими букетами процветают в прямом смысле этого слова за счет таких вот ухоженных стерв Марин. Это проституткам наши мужики дарят цветы, конфеты, брильянты, им, а не женам… Назовите это ревностью. Пусть.

Я бросила на Мишу такой взгляд долгий, тяжелый, что он вздохнул, все понял, пожал плечами.

– Людмила, как же здесь у вас хорошо! – воскликнул, расправляя плечи и потягиваясь, Дима Азаров. Тот самый Азаров, который произвел на меня такое хорошее впечатление, что я сегодня, узнав о его приезде, тесто поставила для расстегаев!

– Кушайте, на здоровье, – сказала я сдержанно и ушла в дом. Ну не могла я смотреть, как он обхаживает эту Марину. А Мариночка эта, я видела в окно, налегала все больше на водочку. Пока мужики что-то горячо обсуждали, спорили, разложив на столе какие-то бумаги, она хлоп рюмашку, затем еще одну и еще…

Вымыла я груши, яблоки, уложила в вазу и вынесла в сад, поставила на стол, вот, мол, угощайтесь, гости дорогие. А сама кружусь вокруг, что-то там прибираю, стараюсь быть незаметной и незаменимой одновременно. И слушаю, слушаю, о чем идет речь, потому как небезразлична мне судьба моего Леши.

Картина вырисовывается такая: несколько месяцев тому назад на один из банковских счетов Китаевой, и без того небедной женщины, поступили крупные суммы от гражданина Сергея Ивановича Качелина, поэта, переводчика, еще через несколько дней – несколько переводов от Родиона Борисовича Караваева, известного писателя-фантаста. И этот же Караваев, недавно скончавшись, оставил практически все свое имущество, включая дорогую квартиру, деньги и творческое наследие, все той же Китаевой!

– Я же говорил, что все дело в твоей Китаевой! – воскликнул обрадованно мой Миша. – Говоришь, у него внук есть, вот и проверяй его!

– Да мы проверяем, но толку-то? Какой ему смысл был убивать Китаеву? Он что, после ее смерти разбогатеет? Я скорее поверю, что он ускорил смерть своего деда, вот это больше смахивает на правду… А убивать Китаеву, зачем?