Водопад - Иэн Рэнкин
Шрифт:
Интервал:
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
– Разве вы еще не были в поселке? – вопросом на вопрос ответила Кэмпбелл. – Сплошь альбиносы, лопающие абрикосы.
Ребус улыбнулся. Эрик озадаченно нахмурился.
– Я не видел ни одного, – сказал он.
Взгляд, который Кэмпбелл адресовала Ребусу, был достаточно красноречив.
«Это потому, – говорил он, – что в каком-то параллельном мире ты лопаешь абрикосы вместе с ними».
– Скажите мне вот что, – произнес Ребус. – На пресс-конференции мистер Бальфур предложил похитителям звонить на его персональный мобильник, номер которого знает только Филиппа…
– Ему не следовало этого делать, – сказал Эрик и покачал головой. – Его предупреждали, но он настоял на своем.
– Значит, проследить звонок по мобильной связи сложнее?
– Разумеется. Ведь это совсем другая система, да и звонящий не привязан к одному месту.
– Но это все-таки возможно или нет?
– До определенной степени. Сейчас полно блуждающих мобильников. Звонок проследить можно – можно установить номер, а потом окажется, что телефон украден на прошлой неделе.
Кэмпбелл подавила зевок.
– Видите? – спросила она у Ребуса. – Жуть на жути и жутью погоняет!
Возвращаясь обратно в город, Ребус не особенно торопился. Движение на шоссе стало интенсивнее, но, к счастью, основной поток машин двигался ему навстречу. Начинался час пик. Ребус сам знал людей, которые ежедневно ездили на работу в Эдинбург из Пограничного края, из Файфа и даже из Глазго. Все они утверждали, что во всем виноваты цены на жилье. Действительно, квартира с тремя спальнями в не самом худшем районе стоила около четверти миллиона фунтов. За те же деньги можно было купить большой особняк в Западном Лотиане или пол-улицы в Кауденбите. Тем не менее к Ребусу уже несколько раз являлись непрошеные гости, желавшие купить его квартиру; получал он и письма, адресованные «Уважаемому владельцу…». Такова была эдинбургская реальность – как бы высоко ни поднимались цены на недвижимость, спрос на нее оставался стабильным. В Марчмонте, где Ребус прожил уже двадцать с лишним лет, покупателями выступали либо домовладельцы, стремившиеся приобрести еще одну квартиру, чтобы сдавать по завышенным ценам, либо родители, подыскивавшие для своих детей жилье поближе к университету. Район менялся буквально на глазах: с каждым годом здесь становилось все меньше нормальных семей и стариков, зато все больше студентов и молодых супружеских пар без детей. Между собой эти две группы почти не смешивались. Пожилые люди, прожившие в Марчмонте всю свою жизнь, вынуждены были расставаться со своими подросшими детьми, потому что те не могли позволить себе купить квартиру рядом с родителями. Соседи Ребуса по подъезду давно переехали, на их место вселились другие люди, так что теперь он не знал даже своих соседей по площадке. Насколько ему было известно, в доме он остался единственным жильцом-собственником; все остальные квартиры сдавались. Еще больше Ребуса тревожил тот факт, что из всех жильцов он был чуть ли не самым старым. А письма с предложениями о продаже приходили и приходили, несмотря на то, что цены достигли поистине заоблачных высот.
Вот почему Ребус и задумался о переезде. Он, правда, еще не подыскал себе новое жилье. Возможно, имело смысл не покупать, а арендовать квартиру – это давало куда большую свободу выбора. Например, он мог прожить год в коттедже на побережье, год или два в мансарде над каким-нибудь уютным пабом… Нынешняя его квартира – Ребус знал это – была слишком велика для одного. В дополнительных спальнях уже много лет никто не ночевал, а сам он частенько коротал ночи в большом кресле в гостиной. Ему вполне хватило бы квартирки, состоящей из одной комнаты и кухни, – все остальное было ненужной роскошью.
По шоссе навстречу ему мчались «вольво», «БМВ», «ауди»… Их владельцы торопились домой, и Ребус задумался, готов ли он вот так мотаться туда-сюда, как они? Из Марчмонта он мог дойти до работы пешком за пятнадцать минут – это была его разминка. Нет, пожалуй, ему все-таки не хотелось бы каждый день ездить, к примеру, из того же Фоллза в Эдинбург и обратно. Сегодня днем единственная улица поселка была пуста, но Ребус не сомневался, что вечером в Фоллзе машины выстраиваются вдоль обоих тротуаров.
Доехав до Марчмонта, Ребус долго искал свободное место, чтобы поставить машину. Но все места были заняты, и это напомнило ему еще об одной причине для переезда. В конце концов Ребус оставил «сааб» в запрещенном для стоянки месте и зашел в ближайший магазин, чтобы купить вечернюю газету, пакет молока, булочки и грудинку. В участок Ребус уже позвонил и спросил, нужен ли он. Оказалось – не нужен.
Поднявшись к себе в квартиру, Ребус достал из холодильника банку с пивом и устроился в гостиной – в своем любимом кресле у окна. В кухне царил еще больший, чем обычно, беспорядок: Ребус задумал поменять проводку, и в кухню перекочевала часть вещей из прихожей. Когда в последний раз в квартире ремонтировалось электричество, он не знал – вероятнее всего, проводку никто не трогал с тех пор, как он сюда въехал. После замены проводки Ребус планировал пригласить маляров, чтобы немного освежить краску на стенах. Капитальный ремонт он делать не собирался – его предупредили, что тот, кто купит его квартиру, почти наверняка переделает все по-своему, а значит, особенно стараться не стоит. Проводка и покраска – на этом он остановится. В агентстве недвижимости ему сказали, что определить заранее, сколько он получит за квартиру, можно только приблизительно. В Эдинбурге жилье продавалось по принципу «кто больше даст», причем разница между минимальной и максимальной предложенной ценой могла составить от тридцати до сорока процентов. По самым скромным оценкам, его квартира на Арден-стрит стоила от ста двадцати пяти до ста сорока тысяч фунтов, благо задолженности по ипотеке у Ребуса не было: все деньги он внес в банк наличными.
«Имея такую сумму, – говорила ему Шивон, – ты можешь уйти на пенсию хоть сейчас». Что ж, может быть… Ребус, однако, не исключал, что ему придется делить эти деньги с бывшей женой, хотя чек на стоимость ее доли квартиры он выписал Роне сразу после развода. Какую-то сумму он мог положить в банк на имя их дочери Саманты. Кстати, продать квартиру он решил еще и из-за Сэмми. После несчастного случая она только недавно встала с инвалидного кресла и теперь передвигалась на костылях. Два лестничных пролета были для нее непреодолимым препятствием… хотя если говорить честно, то Саманта не часто навещала его и прежде. К Ребусу вообще мало кто приходил, да он и не был радушным хозяином. Кто-то однажды назвал его дом «норой» и, пожалуй, попал в точку: квартира служила Ребусу своего рода убежищем, и это ему и требовалось.
Студенты за стеной запустили что-то хрипло-пронзительное, отдаленно напоминающее плохую запись «Хоквинд» двадцатилетней давности. Это означало, что старую вещь исполняет какой-то новомодный оркестр. Поднявшись из кресла, Ребус просмотрел свою музыкальную коллекцию, нашел пленку, записанную для него Шивон, и вставил в магнитофон. «Буревестники», три песни из одного альбома. Ребус смутно помнил, как Шивон говорила ему, что хотя группа была из Новой Зеландии, партия одного из инструментов записывалась здесь, в Эдинбурге. Вторая композиция называлась «Водопад».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!