Дети сектора - Виктор Глумов

– Ваня, проверь, – распорядился командир и сел за руль.

Не дождавшись приглашения, Шейх опустился на край скамьи – пассажиры отодвинулись, с другой скамьи спикировал Ваня – парень лет двадцати трех – двадцати пяти с крапчатыми совиными глазищами и вздернутым носом. В руке он сжимал стилет.

– Извините, мне нужна ваша кровь.

Шейх оттопырил раненую руку. Кожу обожгло – парень сделал надрез и взял пару капель крови в пипетку, капнул на предметное стекло и добавил синеватой жидкости. Шейх вскинул бровь.

– Человек, – проговорил парень и еще что-то добавил, но его голос утонул в реве мотора.

– Дай ему ключи, – распорядился командир и по совместительству механик-водитель. – И садись на мое место, нам надо побеседовать.

Сняв наручники, Шейх потер запястья, скривился – раненую руку пекло огнем, самодельная повязка напиталась свежей кровью.

– Вы ранены? – спросил командир, присаживаясь рядом. – Я не представился, извините – Роман Якушев, начальник… впрочем, уже неважно.

– Мелочи, не рана – царапина. Ближе к делу. Что значит – «человек»? Неужели не видно?

– Вы в самом деле не знаете? Под воздействием биотина и Сектора люди стали массово превращаться в… хамелеонов. Они очень напоминают зомби, но быстро учатся. Во всем мире паника, их больше, чем неизмененных. Благодаря заговору полковников, в Питере проблема устранена, но по стране ситуация печальна.

– Что вам надо в Секторе? – не унимался Шейх, осознавая, что не в трясущемся БТРе ему надо быть, а в штабе, чтобы решать проблему вместе с учеными.

– Взорвать Глубь, пока Сектор не активен. Ударить ракетами и закрыть канал.

– Ерунда. Провальный план. Ничего не изменится, а последствия могут быть необратимыми. Соедините меня со штабом.

Якушев потер подбородок, посмотрел на Шейха грустно:

– Расскажите мне. Вдруг вы переоцениваете важность информации.

Психоаналитик нашелся, злобно подумал Шейх и начал рассказ:

– Вы знаете, что такое эта Глубь и куда она ведет? Она – всего лишь шлюз. Я раньше вас узнал, что биотин меняет людей, перестраивает их, делает частью сообщности пришельцев…

Все больше распаляясь, он будто увидел себя со стороны: раскосые глаза сияют нездоровым блеском, ноздри раздуваются, жестикуляция тоже слегка нездорова, двухнедельная щетина топорщится… Сейчас крикнет «Аллах акбар» и бросится в Глубь очертя голову…

Он вдохнул-выдохнул и смолк, натолкнувшись на недоверие во взгляде Якушева, который поерзал и сказал:

– Ну-ну, пришельцы, значит. Значит, из космоса. А глубь – это шлюз. И где тогда сам корабль? Почему наши приборы его не зафиксировали?

Руки враз опустились. Что-то доказывать этому человеку, а тем более Короткову – бесполезно. Надо утихнуть, дождаться отрицательного результата операции и разговаривать со штабом, там наверняка выжили хоть какие-то ученые.

– Алан, перед тем, как люди начали вести себя странно, наблюдался мощный Всплеск. Наверное, ваша реальность, субъективная, заместила объективную. То, что вы рассказали – безусловно, правда, но – ваша. Надеюсь на ваше понимание.

– Но с вашим руководством мне все равно надо встретиться, – сказал Шейх деловым тоном и замолчал.

– Конечно, но – на обратном пути.

Якушев потерял к нему интерес, а Шейх сидел и негодовал. Драгоценное время уходит! Возможно, именно этих минут не хватит человечеству, когда наступит время финальной битвы. Что делать? Захватить БТР, сорвать операцию и ехать в Питер? Но где гарантия, что начальство устроит правда? Так есть вероятность, что его хотя бы выслушают. А может, ни Якушев, ни Коротков просто не знают, что происходит? Правду скрыли, чтобы не деморализовать их.

– Роман, – проговорил Шейх. – Просто свяжитесь со штабом и скажите, что с вами Мансуров, который говорил с профессором Астраханом.

Он вспомнил Централь и Лукавого, пускающего пену. Знать бы заранее, чем обернется его тщеславие! Да и сам хорош, поверил такой гниде, поперся за ним в пекло. На что рассчитывал?

– А что с Сектором? У вас самоходные установки, там же электроника!

– Как бы это правильно сказать… Сектор изменил напряженность, что ли, а техника у нас специальная, для Сектора адаптированная. Даже Могилевский стал просматриваться со спутника, но над ним – какое-то черное марево. И никакого космического корабля.

– Почему тогда авиацию не задействовали? Было бы эффективнее.

Якушев ответил, сделав скорбное лицо:

– Нет у нас авиации. Ну, почти нет. Да и если Сектор снова заработает, самолет упадет, а мы как-никак выберемся.

Шейх согласился, вспоминая, как ловил Астрахана на вертолете, а Якушев продолжил:

– Всего мало: людей, техники… Если нам не удастся прервать сигнал из Глуби, Питер долго не продержится.

– А в других странах что?

– То же самое. Их – орды, людей – жалкие тысячи.

– Роман, а сам-то веришь, что получится?

– А что мне остается? Не в космический же корабль верить!

Больше Шейх тему не поднимал. Пусть стреляют по Глуби, что они сделают, когда это всего лишь проекция? Неактивный телепорт? Он рассчитывал самостоятельно связаться со штабом, пока они заняты целью. Нахрапом брать ситуацию под контроль неразумно.

Ехали с полчаса – то останавливались, то снова трогались. Наконец затормозили окончательно. Якушев откинул люк и вылез, донеслись взволнованные голоса. Шейх тоже покинул салон и, щурясь на солнце (туман пал на землю росой), сел на кузове.

«Тунгуски» заворочали гусеницами, сминая мох и разбрызгивая грязь, развернули ракеты к «Глуби». Начались приготовления. Коротков бегал от одного ЗРПК к другому, размахивал руками и матерился.

– Сигареты есть? – спросил Шейх у парня, спускающегося на землю с БТРа. Тот кивнул и дал Шейху всю пачку вместе с зажигалкой, предупредив:

– Но с возвратом!

Мансуров кивнул, вдохнул терпкий дым и закрыл глаза, делая по возможности безмятежный вид. «Я ничего не замышляю. Сижу себе на солнышке, греюсь. Не обращайте на меня внимания».

К его разочарованию, в салоне остался Ванька – парень, который брал у него кровь. Он сидел за рулем и следил за происходящим через окно. Шейх навис над ним и проговорил:

– Вань, как думаешь, получится?

Парень вздрогнул, обернулся, снова посмотрел вперед. В эту минуту Шейх обхватил его за шею здоровой рукой, уперся ею в раненую и принялся душить, морщась от боли. Жертва неумело сопротивлялась, таращила глаза, но вскоре «уснула».

– Прости, друг, так надо, – проговорил Шейх и включил передатчик: – Прием! Срочный вызов!

Ему ответили усталым голосом:

– Второй на связи. Что случилось?