«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий - Наталья Попова

В Алтайском крае один кореец прошел по сфабрикованному осенью 1937 г. барнаульскими и бийскими чекистами крупному делу «Сибирский союз Дальневосточников»[195]. В ноябре 1937 г. на утверждение Комиссии НКВД и Прокурора СССР был отправлен альбом по первой категории (ВМН) на 42 чел., только 5 чел. не были представителями корейской национальности. К сентябрю 1938 г. «двойка» вынесла приговоры в отношении 62 корейцев (10 %), все они, согласно следственным материалам, были выселены в первой половине 1930-х гг. с Дальнего Востока как «неблагонадежные элементы»[196].

В первой половине 1930-х гг. советско-китайскую границу перешли разбитые китайские воинские части, которые в СССР были интернированы и отправлены в Западную и Восточную Сибирь. Среди военных китайской армии были и представители корейской национальности. Нам известно, что до 200 корейцев было отправлено на работу в Черногорские каменноугольные шахты в Красноярском крае[197], а к 5 марта 1938 г., согласно телеграфному сообщению УНКВД по Красноярскому краю, 136 интернированных корейцев включили в «альбомы» по приказу № 00593[198]. В целом в регионе по «харбинскому» приказу к середине сентября 1938 г. было осуждено 187 чел. (18 %), главным образом, из числа административно высланных[199].

В Новосибирской области Особая тройка по «харбинскому» приказу рассмотрела 756 дел, из них 153 – составлены на корейцев (20 %). При этом 74 чел., приговоренные к расстрелу, были заключенными Сиблага, осужденными в первой половине 1930-х гг. на Дальнем Востоке за «японский шпионаж» на различные сроки лагерного заключения[200].

Казахская ССР до февраля 1938 г. представила на утверждение Комиссии НКВД и Прокурора СССР семь «альбомов» по «харбинской» операции на 82 чел., в том числе на 10 корейцев, т. е. репрессии по приказу № 00593 в республике не были массовыми. Арестованные корейцы в прошлом были высланы с Дальнего Востока как «неблагонадежные элементы». Однако с февраля 1938 г., когда «национальные» операции были активизированы с новой силой, количество обвиняемых в «японском шпионаже» резко увеличилось. Способствовал росту арестов и новый нарком внутренних дел КазССР С.Ф. Реденс. С февраля до сентября 1938 г. Комиссия НКВД и Прокурора СССР рассмотрела «альбомные» справки, предоставленные КазССР, по приказу № 00593 на 634 чел., из них 220 были составлены на корейцев (34 %). Не рассмотренные Комиссией НКВД и Прокурора СССР «альбомы» на 1935 чел. были отправлены в сентябре 1938 г. на рассмотрение Особой тройки. Есть все основания полагать, что вернувшиеся списки были составлены преимущественно на корейцев и уйгур. Однако этот тезис нуждается в проверке. Проведенный анализ «альбомных» справок показал, что из 220 чел. – 170 чел. арестовывались в первой половине 1930-х гг. в Дальневосточном крае как «японские шпионы» и были высланы в Казахскую ССР как «неблагонадежные элементы», а 50 чел. – депортированы в 1937 г., т. е. в ходе Большого террора они были дважды репрессированы.

К настоящему времени численность репрессированных корейцев по «харбинской» операции, осужденных Комиссией НКВД и Прокурора СССР, не введена в научный оборот. Корейцы, наряду с бывшими служащими КВЖД, реэмигрантами из Китая, китайцами и др., подвергались арестам и осуждениям как «японские шпионы» уже на начальной стадии проведения «харбинской» карательной акции. К концу февраля 1938 г., согласно отчету НКВД СССР, по «харбинской» операции было арестовано 19 465 чел., из них 1868 чел. – корейцы (9,5 %). Основные задержания прошли в ДВК (1030 чел.), Новосибирской (161 чел.) и Свердловской (120 чел.) областях, Казахской ССР (112 чел.), Краснодарском (97 чел.) и Алтайском (58 чел.) краях, Читинской (58 чел.), Ленинградской (53 чел.), Иркутской (26 чел.), Московской (20 чел.), Омской (19 чел.), Челябинской (12 чел.), Ярославской (6 чел.) областях, Чечено-Ингушской (18 чел.) и Татарской (2 чел.) АССР[201]. На основании «альбомных» справок и протоколов по приказу № 00593 было выявлено около 5 тыс. приговоренных к различным мерам наказания корейцев, при этом около 95 % были приговорены к ВМН, остальные – к лагерному заключению. Однако для Якутской АССР, где «корейская» линия по численности репрессированных в рамках приказа № 00593 уступает только «китайской», были утверждены относительно мягкие приговоры. Корейцы-перебежчики, которых здесь было арестовано 51 чел., были осуждены на лагерное заключение сроком на десять лет. Наиболее суровые наказания были применены к корейцам в Ленинградской, Московской, Иркутской областях, Казахской ССР, где доля расстрельных приговоров достигала 100 %.

В сентябре 1938 г. Комиссия НКВД и Прокурора СССР прекратила свою работу, вернув нерассмотренные «альбомы» в регионы на утверждение Особым тройкам. По «харбинской» операции было возвращено 13 909 справок[202]. Согласно отчету НКВД СССР о национальном составе осужденных, подготовленному пятым отделением к 15 ноября 1938 г., с середины сентября до середины ноября 1938 г. тройки осудили 2103 корейцев, при этом 2054 чел. прошли по «харбинскому» приказу[203]. Эти данные еще раз подтверждают, что в рамках приказа № 00593 была проведена масштабная «корейская» линия. Если до сентября 1938 г. по численности жертв она уступала «китайской», то за два последних месяца Большого террора ситуация поменялась.

Чистка корейского населения в период Большого террора осуществлялась в рамках приказа № 00447, в ходе репрессий против советской элиты, а также по другим «национальным» операциям. Так, за сентябрь – ноябрь 1938 г. по «польской» линии прошло 2 корейца, «немецкой» – 4, «китайской» – 37[204], по «кулацкой» операции – 124[205]. Однако аресты и осуждения по указанным массовым операциям были единичны, масштабная же карательная акция против представителей этой этнической группы была реализована в «харбинской» операции.

Таким образом, в ходе «харбинской» операции арестам подвергались корейцы, репрессированные в первой половине 1930-х гг. Однако теперь приговоры главным образом выносились в пользу смертной казни. С октября 1937 г. по ноябрь 1938 г. в рамках «харбинской» операции было репрессировано около 5 тыс. чел., что составило около 14 % от общего числа осужденных по приказу № 00593. При этом главным поводом для чисток выступала не национальная принадлежность, а наличие репрессий в прошлом. Депортация была проведена по этническому признаку с целью очищения Дальнего Востока от крупной общины, при этом она сопровождалась «зачисткой» региона от наиболее «опасных» корейцев, обвиненных в «японском шпионаже». Такая «зачистка» коснулась депортантов в Казахской ССР. Нам представляется, что инициатива по проведению репрессий по приказу № 00593 против корейцев в ДВК и Казахской ССР исходила от начальника УНКВД Г.С. Люшкова и наркома внутренних дел КССР С.Ф. Реденса, которые таким образом увеличивали масштабы репрессий на подведомственных им территориях. В целом включение ранее репрессированных корейцев в приказ № 00593 было общесоюзной тенденцией. Массовость репрессий зависела от численности «опасных» элементов в регионах. С особой жестокостью карательные акции проходили на приграничных территориях, которые, по мнению руководства СССР, были наиболее уязвимы для появления пятой колонны.