Любовь Орлова - Екатерина Мишаненкова

В пурпурно-золотом наряде

И в блеске локонов волос,

В чарующем лучистом взгляде

Сиянье солнца разлилось.

Из писем поклонников после выхода фильма «Цирк».

После выхода на экраны Советского Союза фильма «Цирк» Любовь Орлова стала одной из первых актрис, у которой появились не просто поклонники, а как сейчас их называют, «фанаты». Где бы она ни появлялась, там немедленно собиралась толпа, мечтающая коснуться своего кумира. Кумир, в свою очередь, не рвался попасть в руки обезумевших поклонников, так что довольно часто Орловой удавалось передвигаться под защитой милиции. Но и это не всегда спасало.

Так, в Ленинграде, где она гастролировала, у Колонного зала бывшего Дворянского собрания после концерта собралась такая толпа, что Невский проспект пришлось перекрыть. Машины отправляли в объезд, а трамваи и вовсе встали.

«Пришлось администрации филармонии подбирать после концерта восемьдесят здоровых мужиков (иногда из той же толпы), и в их живом кольце, грубо раздирающем возбужденную толпу, натянуто улыбаясь, двигалась Орлова бок о бок с аккомпаниатором Л. Мироновым. Он держал ее под руку. Крепко-крепко».

Но потом оказалось, что в Ленинграде были только цветочки, ягодки Орлову ждали на гастролях в Одессе, где всегда умели уж любить так любить, мало не покажется. В первый же день, когда она вышла из подъезда гостиницы «Лондонская», чтобы дать Александрову телеграмму о благополучном прибытии, какой-то мальчишка узнал ее и завопил, подражая выговору Кнейшица: «Остановитесь, господа, у нее черный ребенок!» И уже через три минуты, как пишет Кушниров, за гастролерами двигалась толпа и разрасталась так быстро, что они предпочли не давать телеграмму о благополучном прибытии, а более-менее благополучно ретироваться в гостиницу. А Бабель ехидно написал потом Александрову: «Если вы хотите знать, что делает Ваша жена, могу сообщить во всех подробностях. У “Лондонской” толпа, а на деревьях напротив ее окон сидят мальчишки и обо всем докладывают вниз: “вошла… взяла полотенце… переодевается…”»

К вечеру того же дня у здания «Лондонской» действительно собралась такая толпа, что выехать «можно было только на броневике». Автопарк «Интуриста» предоставил Орловой шикарный «линкольн», но после пары поездок ни один шофер больше не соглашался вести машину – лимузины после этого возвращались в парк исцарапанные и помятые.

Но еще интереснее был обставлен выезд со двора гостиницы. У железных ворот изнутри вставали служащие с ведрами воды – человек пять-шесть, – чтобы, как только ворота растворятся, остудить самых горячих поклонников, рвущихся внутрь. И так приходилось поступать каждый раз, хотя этот номер ни для кого уже в городе не был секретом. Но ничто не могло остудить ретивых одесситов.

А после концертов Орловой и остальным артистам приходилось сбегать через пожарный выход – обычно приходил главный одесский брандмайор и лично провожал их более-менее безопасным путем.

Но и на этом одесские приключения не заканчиваются. «Московский комсомолец» писал еще о таком случае: «Когда гастроли уже заканчивались, в номер к Миронову явился вежливый капитан НКВД и попросил «сделать» еще концерт для чекистов. Миронов объяснил, что времени до отъезда нет, все расписано, сама же Любовь Петровна в таком состоянии, что впору убавить, а не прибавлять концерты. Одни громкоговорители, сказал аккомпаниатор, которые на бульваре напротив гостиницы днем и ночью гремят с музыкой из «Цирка», окончательно вывели ее из строя. Капитан даже обрадовался: “Мешалки” эти мы вмиг уберем, а вы уж похлопочите за нас. А то нехорошо получается – в воинской части выступили, а про чекистов забыли…» «Мешалки» тут же замолкли, Орлова дала обещанный ночной концерт, после которого поклялась, что в Одессу больше никогда не поедет.

Ироничный С. М. Эйзенштейн после появления фильма «Цирк» метко окрестил нас – Александрова, Дунаевского, Лебедева-Кумача – «орловскими рысаками», поскольку, что бы ни говорили критики, зрители считали «Цирк» фильмом Любови Орловой.

Григорий Александров

«Волга-Волга» стала любимым фильмом Сталина. Вождь смотрел ее бессчетное количество раз. Александров и Орлова получили новую порцию правительственных наград.

Игорь Ильинский

«Цирк» с триумфом шествовал по стране, а Григорий Александров, понимая, что нужно ковать железо, пока горячо, уже обдумывал новый сценарий. Правда, чтобы написать его, требовался соавтор и отличный. Драматургия никогда не была его сильной стороной, он мог продумать тематику фильма, общую направленность, фактуру, а вот для выписывания подробностей требовался профессиональный талантливый литератор.

Дело осложнялось тем, что со всеми лучшими сатириками страны Александров уже успел поработать. Сценарий «Веселых ребят» писали Масс и Эрдман, «Цирка» – Ильф и Петров (а потом еще помогали Катаев и Бабель). И со всеми ними он уже успел поссориться, в основном из-за этих же самых сценариев.

Тогда Григорию Васильевичу пришла в голову вроде бы неплохая мысль – пригласить в соавторы Владимира Нильсена, оператора, человека талантливого, остроумного и некогда тоже приложившего руку к сценарию «Веселых ребят». Вдвоем они придумали концепцию будущего фильма – решили, что после джаза и цирка есть смысл заняться художественной самодеятельностью. Партия вроде как поощряла развитие народного творчества, об этом много говорили и писали в то время. Уже появился Центральный дом самодеятельного искусства имени Н. К. Крупской, состоялось Всероссийское совещание работников краевых и областных Домов самодеятельного искусства, был открыт Театр народного творчества. Следовательно, Александров мог заявить, что тема фильма актуальная и новаторская, а это всегда поощрялось.

Они быстро получили «добро» на съемки комедии о художественной самодеятельности к юбилею Октябрьской революции и отправились в командировку, изучать жанр, о котором собирались ставить фильм.

Перед тем как приступить к съемкам фильма «Волга-Волга», наша творческая группа на паровой яхте «Свияга» совершила путешествие по Москве-реке, Оке, Волге, Каме, Белой и Чусовой. Мы приставали чуть ли не у каждого города и села да и в безлюдных местах бросали якорь: знакомились с самодеятельностью городов, новостроек, сел и деревень, выбирали места для будущих съемок.

И вот однажды теплым летним вечером оказались в Чебоксарах. На закате солнца мы сидели с Дунаевским на волжском берегу и обсуждали наши дела. Вдруг послышалось: кто-то поет. Оказалось, поет пастух-чуваш. Поет на своем родном языке. Мы подошли к нему.

– Что это за песня?

– Это моя песня, я сам сложил ее, – ответил пастух.

– О чем вы поете?

– О песне.

– Переведите, пожалуйста, на русский, – попросили мы его.

То, что сказал пастух-чуваш, произвело на нас огромное впечатление. Оказывается, он пел вот что: «Мое богатство – это песня. Долго, долго мы не могли с тобой видеться, и лишь теперь решился я подойти. О, песня! Что значит она! Из нее, если захотеть, можно сшить знамя!»