Огромный. Злой. Зеленый - Татьяна Новикова

называл названия города, никогда не упоминал его в разговоре. Я сама додумала место, ибо где ещё может жить и вести бизнес орк?!

Какая же я дура!

Он неоднократно намекал, что его дом не придется мне по вкусу. Говорил, чтобы набрала одежды — а я ещё думала, зачем закупаться заранее, если всё куплю в торговом центре по приезде.

Я достала мобильный телефон, открыла карту. Интернет подтормаживал, но через минуту томительного ожидания точка в навигаторе указала дорогу, по которой мчалось авто.

Мы за полярным кругом. В тысячах километрах от столицы. В умирающем городе численностью чуть больше пятидесяти тысяч человек.

— Боже…

Внезапно мне стало страшно. Потому что я представляла, как буду жить в столице, как свыкнусь с новым ритмом жизни, найду увлечения, запишусь на какие-нибудь курсы. Но этот город… он словно высасывал из меня все силы.

В трехэтажных домах не везде горел свет. Некоторые здания были заброшены, смотрели выбитыми стеклами, черными провалами окон. Нас встречали заколоченные двери, пожухлая трава, которой не хватало ни тепла, ни солнца. Одинокие люди, кажущиеся мне серыми, сгорбленными, тощими. Бездомные собаки со всклоченной шерстью.

Здесь всё наводило отчаяние и тоску.

Дитрих молчал и никак не реагировал на моё осознание. Давал возможность вдоволь накрутить себя, испугаться, сойти с ума от непонимания, как быть дальше.

Даже уличные фонари светили тускло, и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть округу. Мне определенно тут не нравилось. Давила сама атмосфера опустошения. Я чувствовала, что начинаю испытывать иррациональный страх. Он не имел ничего общего с настоящим страхом — но шел изнутри, заполняя меня целиком, без остатка.

Энергетика здешних окрестностей отторгала чужаков.

— Почему ты живешь в этом месте?

— А где мне еще жить? — пожал плечами Дитрих. — Где еще жить человеку, который ежедневно видит чужую смерть? Только в умирающем городе. Это же очевидно. Мы чем-то похожи… — он тоже выглянул в окно, побарабанил пальцами по собственному колену. — Здесь не так плохо. Со временем ты свыкнешься.

— Свыкнусь?! Ты должен был сказать мне раньше! Я бы подготовилась. Или отказалась. Я не хочу здесь жить!

— Тая, прекрати. Разве я тебя обманывал? Ты ведь сама ни о чем не спрашивала.

Дит не осуждал, но я осеклась на половине фразы.

Действительно, кого винить, кроме себя? Могла бы и допросить с пристрастием, а не надумать себе картинок прекрасного будущего.

Но этот город… черт, я не хочу здесь оставаться даже на день.

Надо срочно что-то придумать.

Глава 10

Но за всю дорогу по приходящим в упадок улицам мне так ничего и не пришло в голову. Все мысли сводились к тому, что я ругала себя за недальновидность и неосмотрительность.

«Пункты в договор внесла! Сидела, прокручивала в голове то одно, то другое! А что толку?!»

Ну да, за полярным кругом не будет иметь значения, запрет меня Дит в доме или нет. Особенно зимой — жить захочешь, далеко не убежишь.

Мы остановились перед домом, чем-то напоминавшем здания тридцатых годов прошлого века из моего родного города. По сравнению с панельными трех- и пятиэтажными домами — этот, можно сказать, выглядел немного помпезно и даже не так убого. Даже башенка имелась.

Из машины до дверей парадной шла перебежками. Температура, по приборной панели машины (я специально заглянула), была плюсовой, но из-за колючего ветра оставаться на улице хотелось как можно меньше. А я в тоненькой кофточке и туфлях.

У входа висели почтовые ящики. Судя по натолканным в некоторые из них квитанциям со счетами, даже в этом доме часть квартир пустовала. Ну или хозяева просто отправились в длительный отпуск.

«Интересно, наш договор отпуск предусматривает?» — по крайней мере, теперь ясно, зачем Диту было нужно так поспешно вызывать нотариуса.

Сердито посмотрела на ведущего меня по лестничным пролетам мужчину. И этот надменный расчетливый… орк еще смел думать, что после такой подставы я могу в него влюбиться? Да ни в жизнь!

Остановились мы на третьем этаже перед металлической входной дверью, даже снаружи она выглядела внушительно, кажется, не пробил бы и орк.

Вот только вместо того чтобы достать ключи, Дит нахмурился. Я заметила, как в глазах промелькнуло пламя.

— Альберт? — мой жених обернулся на идущего позади близнеца. Видимо, братья в очередной раз успели поменяться.

— Прошу прощения, мы пытались помешать, но сам знаешь, если она что-то задумала…

«Хм… помощник к Диту на «ты»?» — отстраненно удивилась я.

Лицо у Дита было таким, словно разом разнылись все зубы. А вот у меня нехорошо засосало под ложечкой от внезапной догадки. Она? А вдруг речь о его бывшей невесте? Пришла устроить сцену и возвратить неверного жениха?

Только этого мне сейчас не хватало.

— Что ж, когда что-то идет не так, никогда не следует забывать, что в любой момент может стать еще хуже, — пробормотал Дит (надо сказать, я была с ним полностью в тот момент солидарна) и толкнул дверь.

Та легко открылась, оказавшись не запертой вовсе, нас окутало шлейфом запахов и звуков, чего-то цветочного вперемешку с жареным мясом. Негромко играла инструментальная оркестровая музыка. Классика.

— Дитрих! Ну наконец ты приехал! — нам навстречу величественно выплыла длинноногая роскошная женщина в платье, которое больше подошло бы званому благотворительному вечеру среди элит и аристократов, чем этой встрече в богом забытом доме на краю мира.

На голове незнакомки росла копна ярких, явно крашеных рыжих волос, на лице застыло выражение строгости и достоинства. Но самым примечательным в ней было не это, а чуть блестящая в холодном электрическом свете зеленая кожа. Из-за нее возраст женщины определить было невозможно. Точно старше меня, но вот насколько? На пять лет? На десять? На пятьдесят?

— Доброе утро, мама. — Теперь, кажется, у Дита не только зубы заболели, но и живот, скрутило спину, а также обострились все хронические болячки разом.

— Доброе утро, Агата Эдуардовна, — вошедший последним Альберт вытянулся по стойке смирно.

— Здравствуйте, — на всякий случай поздоровалась, не дожидаясь, пока меня представят.

Мама — это ведь не плохо? С бабушкой сдюжили, и с мамой совладаем, ведь так?

— Так, — вздернула нос родительница. — Мыть руки и садиться кушать. Позавтракаем, все будут сытые спокойные. Тогда и поговорим. Меньше шансов, что кто-нибудь кого-нибудь захочет выбросить в окно.

— Это вообще-то моя квартира, — тихо, но весомо парировал Дит.

— Ты знаешь, что бы я на