Милые чудовища - Келли Линк

— Я принес тебе чашку «Fruit loops»,[14]— говорит Джереми.

Отец поворачивается и смотрит вверх.

— Спасибо, — говорит он, — который час? Кто-нибудь пришел? Это твой костюм? Мой смокинг?

— Около пяти. Никого еще нет. Нравится? — говорит Джереми. Он нарядился Запрещенной Книгой. Отцовский пиджак ему велик, но он все-таки чувствует себя очень элегантным. Очень зловещим. Мать одолжила ему помаду и перья, и туфли на платформе.

— Это интересно, — признает отец, — и слегка устрашающе.

Джереми ощущает смутное удовольствие, пусть даже прекрасно знает, что отец больше позабавлен, чем устрашен.

— Остальные, вероятно, явятся в образе Лисы или принца Винга. Все кроме Карла. Он будет Птолемеем Креветкой. Он даже написал несколько по-настоящему плохих стихов. Я хочу спросить тебя кое о чем, потому что завтра мы уедем.

— Валяй, — говорит отец.

— Ты правда избавился от романа про меня?

— Нет, — говорит отец. — Не получилось. Хранить его — к несчастью, не хранить — тоже. Не знаю, что с ним делать.

Джереми говорит:

— Я рад, что ты от него не избавился.

— В этом нет ничего хорошего, знаешь ли, — говорит отец, — все только хуже. Это началось, потому что мне надоели гигантские пауки. Я хотел сделать из этого смешную вещицу, чтобы тебе показать. Но потом я написал, что у тебя опухоль мозга, и это перестало быть смешным. Я думал, что смогу спасти тебя — в конце концов, я автор, но болезнь заходила все дальше и дальше. Ты проходил через фазу непослушания. Ты убегал из дому и бил мать. Ты стал настоящим мерзавцем. Но выяснилось, что у тебя опухоль мозга, это-то и заставляло тебя странно себя вести.

— Можно еще спросить? — говорит Джереми. — Ты знаешь, что ты любишь воровать? Ты знаешь, что по-настоящему в этом преуспел?

— Ага, — говорит отец.

— Смог бы ты не воровать какое-то время, если я попрошу? — говорит Джереми. — Мамы не будет рядом, чтобы платить за книги и все прочее, что ты украдешь. Я не хочу, чтобы ты оказался в тюрьме из-за того, что мы уехали в Лас-Вегас.

Отец закрывает глаза и надеется, что Джереми забудет свой вопрос и уйдет. Джереми молчит.

— Да, разумеется, — наконец говорит отец. — Я не буду ничего таскать из магазинов, пока вы не вернетесь домой.

Мать Джереми фотографирует всех. Талис и Элизабет нарядились Лисами, хотя Талис — мертвая Лиса. Она носит фальшивые меховые уши и хвост в прозрачной пластиковой сумочке, еще у нее есть меч, который она оставляет в подставке для зонтиков. Джереми и Талис почти не разговаривали с тех пор, как он ей приснился, и с тех пор, как он сказал ей, что собирается в Лас-Вегас. Она ничего на это не сказала. Типично для Талис.

Из Карла получился превосходный Птолемей Креветка. Запрещенная Книга — костюм Джереми — вызывает всеобщее восхищение.

Костюм Эми — Досточтимая Маргарет — почти так же хорош, как все, что носит Досточтимая Маргарет в телевизоре. Не обошлось даже без спецэффектов: Эми оснастила прическу красными лентами, проволокой, цветным лаком и яичными белками, так что волосы ее похожи на огонь, а еще в них сидят крохотные големы из папье-маше, которые корчат ужасные рожи. Она танцует польку с отцом Джереми. Досточтимая Маргарет страстно любит танцевать польку.

Никто не нарядился принцем Вингом.

Они смотрят серию про одержимого цыпленка, и они смотрят серию про Соленую Жену, и они смотрят серию, где принц Винг и Досточтимая Маргарет угодили под заклятие, поменялись телами и впервые занялись сексом. Они смотрят серию, где Лиса впервые спасает принцу Вингу жизнь.

Отец Джереми делает для всех шоколадные/манговые/кофейные коктейли. Никто из друзей Джереми, кроме Элизабет, не знает о романе. Все думают, что Джереми с матерью попросту решили развлечься. Все думают, что Джереми вернется к концу лета.

— Мне интересно, как они находят актеров, — говорит Элизабет. — Это не настоящие актеры. Наверняка это обычные люди. Но тогда получается, что где-то кто-то должен быть с ними знаком. Что кто-то может написать в Интернет-форуме: эй, это моя сестра! Или: вот с этим мы ходили вместе в школу и устраивали потасовки на уроках физкультуры. Знаете, иногда появляется кто-то, кто говорит, будто что-то знает о «Библиотеке», но всякий раз это оказывается мистификацией. Попросту кто-то хочет засветиться.

— А как насчет человека, который пишет все это? — говорит Карл.

Талис говорит:

— Кто сказал, что это человек?

И Эми говорит:

— Точно, Карл, с чего ты взял, что это пишет человек?

— Может, никто это не пишет, — говорит Элизабет, — может, это волшебство или трансляция из космоса. Возможно, это происходит в действительности. Разве это не круто?

— Нет, — говорит Джереми, — потому что в таком случае Лиса в самом деле умерла. Такой вариант сосет.

— Мне все равно, — говорит Элизабет, — мне все-таки хотелось бы, чтобы это было правдой. Возможно, все это где-то происходило в действительности, как истории с королем Артуром или Робин Гудом, но это всего лишь одна из версий происшедшего. Как волшебный вариант передачи «Сразу после школы».

— Даже если это и придумано, — говорит Эми, — какие-то части могут быть вполне реальными. Например, Библиотека Древа Жизни реальна. Или, возможно, «Библиотека» придумана, но образ Лисы списан с кого-то, с кем автор знаком. Писатели постоянно это делают, правда, Джереми? Думаю, твой отец мог бы написать книгу обо мне. Пусть меня сожрут гигантские пауки. Или я займусь сексом с гигантскими пауками, и у меня родятся паучата. Представляю, как это было бы здорово.

Значит, Эми все-таки не лишена экстрасенсорных способностей, но, надо надеяться, никогда об этом не узнает. Когда Джереми проверяет собственные экстрасенсорные способности, он почти ощущает, что его отец болтается где-то возле гостиной, прислушивается к разговору и, возможно, даже делает заметки. Так всегда поступают писатели. Но Джереми не вполне экстрасенс. Попросту слежка, подслушивание и неожиданные возникновения так же свойственны его отцу, как магазинное воровство и кулинария. Джереми молится всем темным богам, чтобы у него никогда не появилось дара угадывать чужие мысли. Это темный путь, который заканчивается, когда попадаешь в ловушку ночной телепередачи перед невидимой аудиторией невротиков, страдающих бессонницей, в шляпах из фольги, и все хотят заплатить тебе девять девяносто девять в минуту, чтобы ты во всех ужасных подробностях рассказал за эту минуту, о чем сейчас думает их больной кот. Разве это будущее? Он хочет отправиться на Марс. Когда же Элизабет опять поцелует его? Невозможно поцеловать кого-нибудь дважды и больше никогда не целовать. Он старается не думать об Элизабет и поцелуях, на случай если Эми читает его мысли. Он понимает, что пялится на грудь Талис, и переводит взгляд на Элизабет, которая смотрит телевизор. Тем временем Карл уставился на него.