Лед под солнцем - Пола Льюис

Через пять минут после начала игры Бруно поинтересовался:

— А как она выглядит — женщина, с которой ты порвал?

Тяжело дыша, Гарольд отозвался:

— Волосы как темная медь, глаза как бархат, а тело такое, что не жаль и умереть.

— Ну, тогда еще есть надежда, — заметил Бруно, подавая мяч прямо над линией.

Гарольд выиграл подачу. Но Бруно сегодня играл и допрашивал его с одинаковой агрессивностью:

— А как она в постели?

— Потрясающе. Отстань, Бруно.

— А как ее зовут? И где она живет?

— Никак не уймешься, а? — прорычал Гарольд. — Ее зовут Крис, живет в Портленде. И она скоро будет на седьмом месяце беременности.

Бруно уронил ракетку и замер.

— От тебя? — еле выговорил он.

— От меня.

— Ты не можешь так поступать. Это аморально.

— Она сама не хочет выходить за меня замуж, — защищался Гарольд.

— Может, мне стоит съездить в Портленд и немного вразумить ее? — В глазах Бруно появилось недоверие. — Мой лучший друг — и недостаточно хорош для нее? Я ей все объясню.

— Попробуй только съездить, и я больше никогда не выйду с тобой на корт!

— Тогда тебе, приятель, лучше поехать самому, да побыстрее. Время на исходе. У тебя осталось всего три месяца, чтобы заставить эту вздорную бабу передумать.

— Не смей ее так называть!

Бруно бросил ему мяч.

— Мальчик или девочка?

Мяч вывалился из пальцев Гарольда.

— Мальчик, — произнес он, с трудом узнавая собственный голос.

Бруно бросил на друга подозрительный взгляд.

— Она что, ненавидит тебя до смерти? Или встречается с другим?

Гарольд покачал головой.

— Она разведена. О муже почти не говорит, но, по-моему, этому парню стоило бы набить морду. — Даже Бруно он никогда не смог бы рассказать, как плакала Крис в его объятиях после того, как они впервые были близки.

— Ты что, хочешь, чтобы твой сын стал незаконнорожденным? — Бруно с силой послал мяч. — Потом всю жизнь будешь раскаиваться.

— Я не хочу, — невесело усмехнулся Гарольд. — Но мне надо подумать.

— Нечего тебе думать, дружок. Ты и так слишком много думаешь. Пора переходить к действиям.

Слова Бруно сделали свое дело. Гарольд вдруг остро осознал, насколько бессмысленна его жизнь. Конечно, у него интересная работа. И все же ему отчаянно недоставало Крис. Никто не умел так спорить, как она, не умел заставить его так весело и открыто смеяться, и ни одна женщина не вызывала у него такого пылкого желания.

Гарольд вдруг с пронзительной ясностью осознал, что хочет быть рядом с Крис, причем вовсе не из-за ребенка. Просто он любит ее, любит по-настоящему.

Он должен немедленно лететь в Портленд и сказать ей об этом. Причем не откладывая.

Однако он сел в самолет только через неделю.

Его первым порывом было отправиться к Крис в тот же день. Однако, поразмыслив, он решил все же не спешить. Самое лучшее в этой ситуации — на несколько недель перевести все дела в офис в Портленде и взять под контроль проект реконструкции. Не спешить самому и не торопить ее. Дать ей время привыкнуть к мысли, что он ее любит. Гарольд мечтал о том, как будет держать Крис в объятиях, как будет стоять с ней рядом в церкви, повторяя перед алтарем древние и вечные клятвы, как будет подле нее, когда родится ребенок. И в этих мечтах Крис всегда улыбалась и любила его.

Она вряд ли сразу упадет в его объятия. Но он надеялся, что со временем, избрав правильную тактику, сумеет ее переубедить.

Вечером, распаковав вещи и перекусив, Гарольд собрался с духом и, чувствуя учащенное биение сердца, набрал номер телефона Крис.

Никто не отвечал, и Гарольд занервничал. Взяв газету, он выяснил, что в кинотеатре неподалеку идет фильм, который он еще не смотрел. Можно сходить на последний сеанс, а Крис позвонить утром.

Выйдя на улицу, где располагались кинотеатры, Гарольд быстро отыскал тот, который был ему нужен, и встал в очередь за билетом. Близилось время начала фильма, и зрители с предыдущего сеанса повалили наружу. Гарольд предъявил билет, вошел в фойе, лениво разглядывая выходившую из зала публику. Вдруг сердце его подпрыгнуло: из зала вышла Крис под руку с какой-то темноволосой женщиной.

Гарольд на мгновение прирос к месту, а потом опрометью кинулся прочь из фойе.

— Крис! — громко крикнул он, выскочив на улицу.

Крис отчаянно ухватилась за запястье Вивьен. Этот голос она узнала бы где угодно. Почти в панике, она обернулась.

Это действительно был Гарольд, как всегда, неотразимый. Темные волосы растрепаны, а серые глаза светились солнечной улыбкой. Крис слабым голосом произнесла:

— Привет, Гарольд.

Он уже весь сиял. Окинув ее быстрым взглядом, сказал:

— Ты прекрасно выглядишь. Как себя чувствуешь? — И крепко обхватив ее за плечи, поцеловал в губы.

Крис на мгновение ощутила тепло его щеки и губ. И он тут же отпустил ее — слишком быстро; ей и самой хотелось схватить его, притянуть к себе и целовать, забыв обо всем на свете. Крис пролепетала:

— Познакомься, это Вивьен, моя лучшая подруга.

Он протянул руку и представился:

— Гарольд Фарбер.

Глаза Вивьен широко распахнулись. Она внимательно оглядела Гарольда и более чем прохладно поздоровалась. Еще бы, ей ведь вся история, наверное, известна от Филиппа. Вивьен, конечно, не стала бы открыто грубить ему, но на свой лад она защищала Крис так же, как Бруно готов был защищать Гарольда. И он сказал:

— Я на некоторое время переехал в Портленд, остановился в «Бронстон Инн».

— Переехал сюда?! — ахнула Крис.

— Да, прилетел сегодня днем. — Улыбаясь обеим женщинам, он предложил: — Не выпить ли нам кофе? Я приметил тут рядом маленькое симпатичное кафе.

— Вы надолго в наши края? — холодно спросила Вивьен.

— До Нового года и даже дольше.

— Понятно.

То есть он будет здесь, когда родится ребенок, вычислила Крис, начиная злиться. А потом опять услышала голос подруги:

— Я бы с удовольствием выпила чаю с травами. Филипп остался дома с детьми, так что мне торопиться некуда.

Крис промолчала. Приняв ее молчание за знак согласия, Гарольд взял ее под руку. От его прикосновения она вздрогнула. Пальто уже не застегивалось на талии, и, несмотря на нарядное зеленое платье и изумрудного цвета ленту, перехватывающую волосы, она чувствовала себя толстой и неповоротливой. И к тому же очень злой. Ее бесило поведение лучшей подруги и тем более — Гарольда. Что он себе думает — что можно наезжать в Портленд, когда ему заблагорассудится, бросить ее в сентябре, а в начале ноября заявиться, как ни в чем не бывало? Словно прошло не два месяца, а пять минут. Ничего, при первой же возможности она поставит его на место.