Невеста из ниоткуда - Андрей Посняков

– Как там вчера было-то?

Хитрая девчонка в грязь лицом не ударила, глазки синие закатив, простонала:

– О, ты был хорош! И так… и этак… Рокко Сильфреди завидовал бы!

Святослав посмотрел на кровь:

– Тебе хоть не больно было?

– Да не парься, нормально все. До ночи заживет, а уж потом… – Женька мечтательно закрыла глаза и загадочно улыбнулась. – А уж потом мы с тобой зажжем!

– Что зажжем? Зачем?

– Говорю же, не парься! Сама все сделаю… Ух, башка-то… Сейчас бы холодненького кваску.

Князь хлопнул в ладоши. Тотчас явившиеся на зов слуги притащили и квас, и брагу, и вино, не забыли и яства, хоть в последних покуда надобности не имелось.

– Опа! – Сев на ложе, Женька потерла руки. – Вот это я понимаю – кастрюля! Неужто из золота? А что там в ней? Фи… Овсянка, сэр!

Отпившись холодным кваском, молодые супруги еще повалялись, после чего крикнули слуг – одеваться – и спустились в трапезную продолжать пир. Честно сказать, Летякиной уже никакого продолжения не требовалось, как и большинству из обожравшихся вчера гостей, однако, раз князь сказал «надо», значит – «надо», и нечего тут выпендриваться и что-то из себя воображать. Будьте проще – и люди к вам потянутся.

Все время, правда, молодые за столом не сидели – несколько раз выходили, гуляли по двору и хоромам – князь показывал женушке Кремль.

– Вот в этих хоромах твои покои, злата моя. А там вот, рядом – мои.

– Мы что же с тобой, не вместе?

– Ты – княжна! У тебя – своя опочивальня и челядь своя. Мы же не древляне – в зверинстве непотребном жити. Ха! – Святослав вдруг совсем по-мальчишески шмыгнул носом. – Вот вспомнилось тут. Идут два древлянина, один – без всякой поклажи, другой несет на шее овцу. Тот, что пустой, и спрашивает – а ты что, мол, овцу-то несешь, нешто сама идти не может? А тот ему – сама-то идя, похудеет, мяса, чай, меньше станет, ага! Смешно?

– Да так.

– Ничо! Есть у Свенельда гридень один, Рулаф, так он много про древлян знает. Обхохочешься, едва ль не упасть!

– Рулаф – это рыжий такой?

– Он. А ты откуда знаешь?

– От Свенельда же.

– Ты смотри, милая. – Взяв юную женушку под руку, князь резко понизил голос. – Свенельд – всегда себе на уме. Он варяг, и я – варяг, только я богов Руси признаю и все обычаи, паче – князь русский, Свенельд же и дружина его – нет.

– А как так, что у Свенельда своя дружина? Ты же здесь главный!

– Так. Но Свенельд – воевода и верный друг. Сыстари еще. Ладно… – Святослав вдруг улыбнулся, и обаятельная эта, полудетская еще, улыбка очень ему шла. – Как ты говоришь – не парься! Лучше еще послушай про древлян. Как-то раз задумали древляне украсть козу…

Женька слушала вполуха и улыбалась – забавные анекдоты из древлянской жизни были в Киеве в ходу, наверное, со времен князя Игоря, древлянами же и казненного за беспредел. Еще неплохо шли рассказки про радимичей, про далеких, но хорошо знакомых византийцев-ромеев, про хазар и булгар, про печенегов-кочевников – о, этим-то чего только не приписывали, не хуже древлян!

– Про хазар я что-то слышала, – с удовольствием прохаживаясь по липовой аллейке, поддержала беседу княжна. – Правда, так, смутно. Вопрос на пробном ЕГЭ попался.

– Гады они ползучие, эти хазары, – посмурнел Святослав. – Надо на них на «вы» идти, походом воинским! Разору, огню предати и вежи, и дворцы, и храмы Иеговы-бога! Чтоб не совались на земли росские боле никогда.

– И часто суются?

– Да сейчас-то не так… А раньше бывало! Но гостей наших заморских примучивают, и богатства у них полно.

Женька лукаво прищурилась:

– Так хазары – гады, потому что гостей примучивают или потому что богатств у них полно?

– Что? – Князь посмотрел супруге в глаза неожиданно гневным взглядом. Покусал ус: – Умна ты не в меру, Малинда.

– А ума много не бывает!

Исправляя ситуацию, хитрая женушка немедленно обняла мужа за плечи и, притянув к себе, поцеловала в губы. Целовала долго и жарко, чувствуя, с какой жадностью шарят по всему телу крепкие мужские руки, гладят плечи и спину, забираются под лямки туники, сквозь тонкое платье лаская тугую грудь. Женька уже и сама не выдерживала – живая все ж!

На миг отпрянув, покусала губы, шепнула:

– Давай! Я хочу тебя… Прямо здесь!

– Могут увидеть.

– Увидят, так пусть завидуют – ты князь или кто?

Томно прикрыв веки, Женька нагнулась, потянула подол, открывая коленки, бедра…

Зарычав, словно раненый зверь, юный князь подхватил ее на руки и, словно древлянин, потащил в кусты, уронил, уложил на мягкую травку, набросился…

– Тише, тише… нежней!

Княжна сама стащила с мужа рубаху, запустила руку в порты…

Святослав дернулся:

– Ах… Сладко как, сладко!

– Еще не так будет, – томно закатывая глаза, пообещала дева. – Ах…

Оба унеслись неизвестно куда – то ли проваливаясь в волшебную страну сладкой неги и страсти, то ли, наоборот, возносясь к небесам. Вокруг пахло клевером, неподалеку, в кустах бредины, заливался-пел соловей, и прозрачные зонтики одуванчиков, гонимые теплым ветерком, падали на сплетенные, охваченные негой тела.

– Охх!!! – выдохнув, упал на Женьку супруг. – Вот уж не знал, что ты так можешь.

Княжна не отвечала, расслабленно разглядывая облака.

– Ты очень красива, мила. И много чего умеешь… не ожидал. Как ромейка!

– Я? Как ромейка? – обиженно фыркнула дева. – Да я намного лучше и, кстати, умней! Правда, тебе мой ум не нравится почему-то… Разве у великого князя должна быть глупая жена?

– Ты у меня самая лучшая! И всегда ею будешь. Клянусь Перуном, я сделаю тебя старшей женой.

– Что-о? А, вы ж язычники, совсем забыла. Слушай, Славик, бывает у вас так, чтоб наоборот, жена одна, а мужей у нее – несколько?

– Корвой такая жонка зовется, ага! – Князь нахмурился, но тут же расхохотался. – Хотя у древлян, верно, бывает и так, запросто! Ой… как ты меня назвала?

– Славик. – Женька хлопнула глазами. – А что? Святослав – как-то слишком уж официально, длинно. Святик – совсем уж по-детски, а вот Слава – как раз то, что доктор прописал.

– Слава… – погладив женушку по груди, негромко повторил молодой человек. – Слава – это добро, славно!

– Слава – славная, – передразнила Летякина. – Масло масляное, а древность – древняя. Тавтология это называется, ага.

– Еще вятичей бы примучить. – Сунув в уголок рта сорванный стебель, Святослав принялся рассуждать вслух. – Вдруг, покуда на хазар ходить буду, нападут?