Шпионаж и политика. Тайная хрестоматия - Геннадий Соколов

Все тот же миф о русской угрозе продолжает гулять по свету, с подачи наших западных «партнеров», конечно же. Тогда, 70 лет назад, его раздули из-за кризиса и раскола в послевоенной Польше, сейчас — из-за Украины. И тот и другой кризис долгие годы инспирировал сам Запад и в своих геополитических целях. России же нужны были лишь мир и безопасность у ее границ. Но понять и принять эту простую истину Запад никак не может.

Напомню, в заключение, одно хорошо известное высказывание на этот счет все того же Уинстона Черчилля: «Я не могу предсказать вам действия России. Это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки». Эту фразу цитировали все кому не лень, но никто не удосужился привести ее концовку. Так вот, в заключение сэр Уинстон заметил: «Но, возможно, у этой загадки есть ключ. И этот ключ — русский национальный интерес».

Что ж, его неплохо было бы знать и усвоить всем тем, кто твердит о нашей угрозе. Приведу в этой связи известные слова еще одного британского премьера лорда Палмерстона: «У нас нет ни постоянных врагов, ни постоянных друзей, — писал он королеве Виктории, — у нас есть только постоянные интересы».

Есть они, естественно, и у России. Их, правда, сейчас не желают учитывать ни в Вашингтоне с Лондоном, ни в НАТО, ни в ЕС. Но Кремль это не смущает. Мы, русские, готовы сражаться за свои национальные интересы — за мир и безопасность России. И главным гарантом в этом деле всегда был и будет наш могучий оборонный щит и наша любовь к Родине.

Наш ядерный щит тем не менее не спас СССР от распада. Это важнейший урок истории. Можно ли вообще полагаться лишь на военную мощь и патриотизм при современном противостоянии?

Уповать на то, что лишь мощь нашего ядерного арсенала способна гарантировать нам безопасность, никак нельзя. Угрозы, с которыми мы сталкиваемся сейчас, не связаны с возможностью или готовностью Запада к нанесения ядерного удара по нашей стране первыми. Времена Черчилля и Трумэна давно уже, к счастью, канули в Лету.

Думаю, вывод очевиден. Нельзя быть нараспашку открытыми для Запада, который умело использует это в своих корыстных целях и в ущерб нашим интересам. Глобализация по-американски способна лишить нашу страну независимости и суверенитета, а значит, и безопасности без единого выстрела или взрыва.

Наши финансы, экономика, технологии оказались тесно завязаны на Запад. Откажи он нам в своем благосклонном участии, смени милость на гнев — и безопасность России окажется под угрозой похлеще ядерной войны. Ведь ответить нам на эту «мирную» войну будет нечем.

Каков же выход? Менять концепцию безопасности. Старая несостоятельна. Хватит интегрироваться в западное пространство. Оно нас не принимает и не примет никогда. Это пространство создано США. Оно живет и действует только по американским законам и в интересах Вашингтона.

Если с нами не хотят выстраивать дружественные отношения, то надо применять все средства, чтобы отбить желание причинять вред России. Надо строить свой мир. По нашим правилам и в наших интересах.

Сегодня он напрочь забыт. А ведь некогда входил в ближайшее окружение Сталина. При Хрущеве и вовсе стал председателем Совета Министров СССР. Премьером. Формально — первым лицом государства. Во всяком случае, для Запада. В принятой там политической иерархии «наш дорогой Никита Сергеевич» лишь возглавлял правящую в стране компартию. А Булганин — уровень Черчилля. Недаром в 1955-м американский журнал «Тайм» посвятил новому советскому премьеру обложку. Высокая честь!

В народе же Николая Александровича звали Николаем Третьим, по аналогии с последним государем императором России Николаем Вторым (тоже Александровичем).

Среди советских руководителей Булганин выделялся одним редким качеством — устраивал всех! Даже будучи первым по рангу, оставался фигурой второго плана и держался всегда в тени. «Он немножко нравился всем, потому что никому не мешал», — сказал как-то о нем Молотов.

До кремлевской карьеры наш герой успел побывать в чекистах и директорах, был московским градоначальником и главным банкиром страны. Но настоящий карьерный взлет начался в 1947-м. Тогда он получил маршальскую звезду. Не за боевые заслуги — во время войны аппаратчик пороха не нюхал! — а в дополнение к должности министра Вооруженных Сил, которую прежде занимал сам Сталин. Назначение гражданского лица на этот пост было в пику маршалу Жукову. Уж онто по праву заслужил столь высокое положение, но оказался после войны чересчур популярным в народе и слишком влиятельным в армии.

Булганин на обложке журнала «Тайм»

Таких конкурентов в свое ближайшее окружение Сталин не допускал. А сговорчивый Булганин, не способный на заговор и даже малейшую интригу, был удобен для «вождя народов». Хотя явно не подходил для руководства могущественным и влиятельным ведомством.

— Кто говорит? — переспросил главком сухопутных войск Георгий Константинович Жуков звонившего ему по ВЧ министра обороны СССР. — Маршал Булганин? Я такого маршала не знаю.

На посту военного министра он пробыл всего два года. Уже в 49-м Сталин назначил его своим замом. А вскоре — первым заместителем по Совету Министров. В этом статусе Булганин фактически заменил Молотова, долгое время считавшегося вторым лицом в советской государственной иерархии. После смерти вождя стал ключевой фигурой в новой конфигурации власти. Вместе с Берия, Маленковым и Хрущевым.

Никита Сергеевич считал его своим человеком еще со времен их совместной работы в Москве в середине 30-х. Тогда Хрущев руководил парторганизацией столицы, а Булганин — Моссоветом. Оба дежурили на кунцевской даче Сталина в мартовскую ночь пятьдесят третьего, когда генералиссимуса сковал инсульт. Тогда же пара решила совместно действовать против Берии и поддерживать друг друга в надвигавшееся смутное время.

Булганин оказался верным данному той ночью слову. Это он после кончины Сталина предложил Никиту Сергеевича на должность руководителя партии. Поддержал его в борьбе с Маленковым.

Хрущеву удалось сместить своего главного конкурента с поста главы правительства, премьером стал союзник Булганин. Наконец, это он в заключительный день работы XX съезда дал «Первому» слово для знаменитого секретного доклада, против которого возражала добрая половина президиума ЦК. Доклад стал первым публичным разоблачением культа личности Сталина.

У этого безликого аппаратчика, однако, была одна неистовая страсть! Балет. Точнее, балерины. Видно, хотел соответствовать кличке. У Николая Второго до женитьбы на Александре Федоровне был роман со знаменитой балериной Матильдой Кшесинской.

Началась страсть задолго до премьерства. И была гораздо прозаичнее. В кремлевских архивах я обнаружил любопытное донесение Берии.