Его добыча - Алена Медведева

Моё тело словно былинка взмыло вверх. Твёрдая, будто облачённая в прочнейшую броню рука перехватила поперёк груди, удерживая на весу в положении, когда моя спина оказалась прижата к груди чудовища. Груди, где совершенно размеренно билось его сердце…

Падающие тела вокруг, снова и снова… Ими был услан наш путь. Выстрелы, вспышки, хлопки, крики и запах крови — всё стало безликим фоном. В следующий свой вдох я вместе с монстром нырнула в проём стыковочного шлюза.

Добралась…

Боли телесной, при том что в плечо мне прилетело отголоском того самого удара лазером, что не повредил тело амиота, было не сравниться с безумием душевных мук. Все вокруг умерли или умрут в ближайшие мгновения. А я… я стала билетом для чудовища, невольно указав ему путь к свободе.

Им… Поняла, переведя взгляд и обнаружив позади других амиотов. И других пленников! Недавние подопытные, вырвавшиеся из клеток, тащили по меньшей мере троих! Всё это я сейчас воспринимала едва ли осознанно, сама чуть ли не умирая от ужаса за свою жизнь. Крепкая рука захватившего меня амиота, сдавившая тело и не оставляющая мыслей о побеге, стала чем-то сродни оковам. Удушливый страх и чувство абсолютной беззащитности сдавили грудь: я понимала, что ничего хорошего случиться уже не может.

Не после того, как увидела, с какой стремительной ловкостью Седьмой убил Дорана. Крепкого как бык рарка, с огромным боевым опытом за плечами, выжившего в прошлое столкновение с этими… чудовищами. Однако для амиота справиться с ним оказалось не сложнее, чем раздавить букашку. И это ужасало, заставляя волосы на голове шевелиться от ужаса!

Ведь мы, все мы сопричастны к появлению этих чудовищ. Они уже не те, с кем воевал Дор. Совсем не те… Они продвинутые! Неуязвимые! И… ещё более чудовищные, пусть сравнивать мне не с чем, но увиденного я не смогу забыть до конца жизни, какой бы короткой она ни оказалась. А другого не предвидится…

Только бы не мучили!

В глубине души я уже приняла неизбежное — собственную гибель. И ощущение близости тела Седьмого усиливало эту неизбежность. Такое спокойствие и невозмутимость! Он двигался ровно, явно чётко представляя себе свой следующий шаг, дышал глубоко и спокойно — так, должно быть, вела бы себя я, шагая с подносом вкусной еды от раздаточной зоны к выбранному столу и предвкушая чудесный ужин…

Как горько. И как ужасно. Закончить жизнь в качестве аналога томата, безжалостно переваренного организмом чудовища. Почему я? Риторический вопрос.

Ужас и смирение со смертью отупляют. Вот и я наверняка пустым и лишённым осмысленности взглядом смотрела вокруг, безвольно болтаясь в руках своего преследователя. Того, с кем у меня давний счёт.

На других пленников смотрела без малейшего облегчения, мысль о том, что не мне одной уготована участь деликатеса на ужин, не вызывала успокоения. Как-то механически узнала троицу из экипажа крейсера. Сознание просто поставило галочку, принимая этот факт. Одного из них я даже знала по имени — Игерь, тот самый штурман, что приходил ко мне в лазарет. Впрочем, сейчас события недавних дней казались прошлой жизнью. Мир разделился на до и после побега чудовищ.

Выпученные глаза, рот, разинутый в безмолвном крике ужаса, спутанные, покрытые гарью волосы… Со стороны я, несомненно, выгляжу так же. Но сочувствия не было — всё разумное и человечное во мне убил ужас. Я вообще ничего не чувствовала!

Мужчину так же, как и меня, перехватив поперёк груди, нёс амиот не менее жуткий, чем Седьмой. Возможно, они прихватили кого-то ещё. Возможно, нет. Я была не в том состоянии, чтобы анализировать и размышлять над происходящим.

В любом случае, кроме нас четверых, в рубке управления транспортника, до которой амиоты добрались за считаные секунды, членов экипажа не было. Они наверняка встали на защиту крейсера наравне с военными, а если кто-то и остался внутри… Вновь я словно воочию увидела последний миг жизни Дорана. И содрогнулась, понимая, насколько жалкими кажутся теперь все прежние страхи и переживания.

— Сидеть. Здесь.

Сбросив меня на одно из кресел, предназначенных для пилотов, и придавив плечо рукой, удерживая в неподвижности, Седьмой развернулся, осматриваясь.

Я видела его профиль — жёсткие, словно рубленные черты: полные, плотно сжатые, сухие потрескавшиеся губы, крупный нос, грубую линию подбородка, лишённого волос. Это лицо… Оно сейчас казалось мне лицом статуи. На нём жили лишь глаза — яркие, жуткие, буквально сканирующие всё вокруг и оттого такие сияющие…

Передо мной был монстр. Настоящий. Не знающий жалости. Не признающий преград. Не останавливающийся ни перед чем…

И он такой не один!

Поступив с другими пленниками так же, как Седьмой со мной, амиоты двигались в совершенно непонятном ритме. Молча перемещались по рубке, сменяя друг друга, исчезали в распахнутом проёме шлюза и снова появлялись…

Наверное, всё это длилось несколько минут, но мне казалось, прошли часы!

— Ты! — неожиданно резко «ожил» Седьмой, всё это время сохранявший неподвижность.

Давление его руки ослабло, она исчезла с моего плеча, и я вздрогнула. Однако, посмотрев на лицо амиота, поняла — вовсе не мне предназначалось его восклицание. Сиреневые глаза по-прежнему стоящего рядом со мной монстра с устрашающим вниманием изучали… Игеря. А губы нехотя и как-то натужно шевельнулись, исторгая:

— Место. Где. Пилот.

Штурман, за спиной которого находился ещё один амиот — кажется, Третий, я видела его на первом спарринге, — нервно дёрнулся. Оглянулся затравленно, словно не веря, что ему задан этот вопрос.

— Я не пилот! — со второй попытки судорожно выдохнул мужчина и натурально заскулил от приступа паники, едва на его затылок легла мощная когтистая серокожая рука Третьего. Сгребла за волосы и дёрнула вверх, заставляя подняться.

— Слышал. Тебя. Другое. Говорил. Ей.

Теперь заскулила я, впечатанная в сиденье повторным ударом по плечу, в смятении от непонимания — как?! О чём заявляет это чудовище? В ступоре, порождённым ужасом, мой мозг работал избирательно — так мгновенно в памяти пронеслись обе недолгие встречи в лазарете с этим мужчиной. Амиот сказал: слышал? Но он… Он не присутствовал ни при одной из них, более того, был далеко — точно сидел в камере в нижнем секторе станции, усиленном для содержания… пленных. Как в таком случае мог слышать то, о чём мы говорили наедине? В единственный ответ на вопрос я боялась поверить.

Что они вообще такое, эти амиоты?!

— Где. Твоё м-место. Займи, — жёстко повторил Седьмой. — Корабль. Надо… Увести.

Было заметно, что речь даётся ему с огромным трудом, словно он использовал её впервые. Но… уже четвёртая произнесённая при мне амиотом фраза звучала увереннее. Пример поразительной обучаемости? Ещё одна наглядная демонстрация превосходства… Я вновь вспомнила последний хрип Дорана.

О чём я вообще? Мы все виноваты! Мы все невольно участвовали в этом. В их совершенствовании… Амиотов! А сейчас пришло время платить за ошибки. Безмолвное смирение — я пожинаю его плоды. Как горько…