Невыносимый - Александра Салиева

вернулся. Впрочем, чему я удивляюсь? Все, как когда-то. Ничего нового. Только почему мне от этого хуже прежнего?

В настоящее возвращает внезапная боль в руке – это я, оказывается, ударяю по зеркалу, отчего ладонь опаляет невидимым ожогом.

– Тая?

Лиза.

Как же не вовремя.

Я не успеваю принять равнодушный вид, и она, конечно же, это замечает.

– Что случилось? – спрашивает участливо, подходя ближе.

– Ничего, – отвечаю ей, засовывая ладонь под кран, из которого тут же начинает течь теплая вода. – Просто не выспалась, – почти не вру. – Сейчас умоюсь и пойду работать.

– Вообще-то я именно поэтому здесь, – тут же подхватывает Лиза. – Игнат Алексеевич собирает совещание. Тебе тоже приказано на него явиться.

– А мне зачем? – удивляюсь, убирая руки из воды.

– Агата не сказала, – пожимает девушка плечами. – Только это передала.

– Ясно, – вздыхаю устало. – Раз надо, значит приду. Когда там начало-то?

– Через пять минут, – сообщает Лиза, сверяясь с часами на запястье. – Я долго не могла тебя найти. Все отделы обошла, прежде чем подумала сюда заглянуть.

– Спасибо, – киваю ей.

Сама же продолжаю стоять на месте. Мне совсем не хочется покидать импровизированное убежище. Но кто ж меня спрашивает?

– Тая? – зовет меня обеспокоенно Лиза. – Все хорошо? Ты какая-то не такая в последние дни.

Ухмыляюсь, не скрывая горечи. Ведь она даже не представляет, насколько все со мной не так.

– А какая я обычно? – уточняю ради интереса, глядя на нее, склонив голову набок.

В отличие от меня, выбравшей темный наряд, она сегодня одета в пастельные тона. Бледно-розовый костюм, состоящий из пиджака и юбки, и белая блуза. Красиво и девушке идет.

– Обычно ты улыбчивая и приветливая со всеми, а вчера и сегодня едва ли посмотрела на нас, и вся такая хмурая, растерянная. Может у тебя неприятности? Ты только скажи, мы с девочками обязательно поможем, – заверяет Лиза, и я все же улыбаюсь.

– Спасибо, Лиз, но мне совсем не нужна помощь. Я просто немного расстроилась, что мой отпуск обломался на половине. Мы с Максом столько всего запланировали на него, а теперь все планы коту под хвост, – оправдываюсь, как могу, и в целом даже не вру.

Видимо, выходит вполне себе убедительно, потому что стоящая передо мной охотно кивает и поддакивает.

– Да, Игнат Алексеевич очень требовательный. Бедная Эльвира всю ночь просидела в офисе из-за его задания. Аж заснула прямо за столом, представляешь?

Представляю. Я все очень хорошо представляю. С таким начальником всю ночь спать – грех.

На душе становится совсем паршиво.

– Ладно, пойду я, – перевожу тему, не желая углубляться в подробности рабочего ритма Судаковой.

Со своим бы разобраться.

Поправляю платье, проверяя на наличие пятен или мятых складок, и, не обнаружив ни того ни другого, все же покидаю уборную.

– Удачи, – слышится мне в спину, и я киваю, принимая пожелание.

Она мне точно понадобится.

Не ошибаюсь. Так как я все-таки опаздываю. Буквально на пару минут, но этого хватает, чтобы по многообещающему взгляду Игната понять, мне еще предстоит расплатиться за это. И не только за это, как оказывается в скором времени.

– …если я сказал, что финансовый анализ должен быть готов до конца дня, это значит до конца дня, а не к четырем утра, – распинает он Эльвиру, сидя во главе Т-образного стола, ненадолго позабыв о моем существовании.

Он – забывает, да. Но не та, к кому он обращается. Сидящая напротив меня Судакова после слов начальства неприветливо косится в мою сторону.

– Я узнала об этом только после обеда, Игнат Алексеевич, – выразительно-обвиняюще смотрит на меня, – а не с утра, когда вы отдали распоряжение.

Наверное, мне нужно чувствовать себя виноватой за эту невольную подставу, но в действительности нет во мне ничего похожего. Наоборот, я чувствую своеобразное облегчение. Почему? Кто бы мне самой пояснил. Да и вообще, для таких забот у кое-кого помощница личная имеется. Вот и сосредотачиваюсь на карандаше, что верчу все это время в руках над раскрытым блокнотом.

– Если персонал не может договориться между собой, это проблема персонала. Не моя. Еще один промах, и уволена, – ничуть не проникается оправданием Орлов. – Свободна.

Эльвире явно есть что добавить по этому поводу, но, открыв рот, она все-таки молчит, в итоге просто кивает и уходит. Хотя и тогда моя персона не остается без внимания.

– Дальше, – переключается на меня Игнат. – С этого дня Туманова назначена ведущим специалистом отдела.

Нет, по-прежнему не смотрит в мою сторону. Зато с неприкрыто отвисшей челюстью пялятся те трое, кто, очевидно, теперь в моем прямом подчинении. А я что? Я тоже в шоке! Мало он меня перед Эльвирой подставил, так теперь еще и это. Спрашивается, какого черта, Игнат Алексеевич?!

– Но… – хмурится один из парней, сидящий по левую руку от меня.

Блондин. По виду едва ли старше меня. Возможно, года на два, не больше. Но на меня смотрит, как на врага народа. Бесит, в общем. Хотя справедливости ради нужно отметить, что сейчас меня все бесит. Хорошо девица их молчит. Ей вообще, судя по всему, плевать, кого кем назначат.

– У любого из нас опыта больше, чем у нее, – договаривает за первого второй – тот, что находится по другую сторону стола и выглядит лет на сорок, так что у него опыт точно есть. – Вы… уверены? – все еще не верит.

И вот его сомнения я прекрасно понимаю.

Но не Игнат.

У него своя точка зрения.

Весьма своеобразная!

На возражения юристов он одаривает каждого снисходительным взглядом, смотрит на них, как на детей неразумных, нарочито расслабленно откидываясь в кресле, закинув ногу на ногу.

– Может у любого из вас опыта и побольше, но не думаю, что хоть один из вас сосет лучше, чем она, – выдает великодушным тоном. – Хотя, если не согласны, любой из вас может попытаться доказать мне обратное.

Карандаш в моих руках ломается пополам. Звук в возникшей тишине выходит громким. Наверное. Я его почти не слышу