Новая Россия. Какое будущее нам предстоит построить - Михаил Делягин

Принципиально важно, что этот апокалиптический и вроде бы вполне логичный вывод в настоящее время не подтверждается фактом распространения заметного числа новых технологий, уже преобразующих мир. После долгого перерыва (строго говоря, с завершения холодной войны) в десятые годы они впервые распространились далеко за пределы компьютерной и информационной сферы.

Прежде всего мы видим стремительно расширяющуюся, уже ставшую практически повсеместной интеграцию компьютерных технологий с индустриальными. Такая интеграция качественно повышает эффективность последних даже без их принципиальных изменений. (Так, еще в далеком 1995 году российский «ЛУКОЙЛ» выдвинул концепцию интеллектуальной скважины, реализация которой принесла весьма впечатляющие результаты.)

Мало кто заметил, что первыми результатами этого процесса стали мобильная связь во всей своей комфортной многообразности и широчайшее распространение самых разнообразных промышленных роботов, практически вытесняющих труд человека из массового производства. Однако уже следующая получившая широкое распространение технология этого класса — добыча газа и нефти из сланцев — оказала колоссальное преобразующее влияние как на геоэкономику, так и на геополитику.

Генетическая модификация растений стала нормой, позволяющей с высокой степенью надежности (хотя и с непонятными долгосрочными последствиями) выращивать их сорта с заранее заданными свойствами — подобно производству композитов «под имеющуюся потребность».

Критически важным с точки зрения развития глобального экономического кризиса направлением развития технологий представляется переход от механической обработки материала к воздействию на него полями (прежде всего электромагнитными) и к его формированию сразу в нужном виде, проявлением чего стала 3D-печать.

Ее представляющееся неизбежным удешевление и упрощение кардинально изменит всю сферу производства, нашу повседневную жизнь, а главное — мировое разделение труда. Насколько можно прогнозировать в настоящее время, именно она, скорее всего, приведет (наряду с быстрым распространением промышленных роботов) к частичной деиндустриализации Китая (и реиндустриализации Запада, в первую очередь США). По всей вероятности, именно эти процессы станут тем непосредственным фактором, который драматически затормозит развитие Китая и тем самым столкнет весь мир в глобальную депрессию. Ведь Китай уже более десятилетия, подобно Атланту, держит на своих плечах весь экономически развитый мир, столкнет мир.

Представляется принципиально значимым, что технологии 3D-печати изобретены достаточно давно (в конце 80-х годов XX века), их нынешнее бурное распространение и совершенствование связано всего лишь с постепенным истечением срока патентной защиты на различные их виды. Не вызывает сомнений, что в отсутствие потребности в существенном росте производительности труда эта защита, скорее всего, была бы тем или иным способом продлена и эти технологии просто не начали бы распространяться и совершенствоваться.

В связи с этим возникает сильное ощущение, что в последние годы мы присутствуем при качественном ослаблении глобального монополизма как мотива поведения. (Правда, это отнюдь не обязательно означает ослабление самих глобальных монополий, так как они вполне могут начать переходить в некое иное, нерыночное качество, заменяя рыночные отношения технологическими, или надеяться научиться укреплять свой монополизм и в условиях развития технологий.)

Возможно, имеет место даже досрочный, до распада глобального рынка на макрорегионы, выход закрывающих технологий на авансцену мирового развития.

Однако нельзя исключить и принципиально иного значения переживаемых нами событий: они могут представлять собой всего лишь дальнее эхо коммерционализации новых технологических принципов, открытых еще во время холодной войны, которое вот-вот окончательно затихнет и, попусту растревожив рынки и не найдя адекватных специалистов для достижения технологического совершенства, постепенно сойдет на нет.

Ответ на вопрос о том, какая из этих гипотез правильная, станет ответом и на вопрос о будущем мировой цивилизации, однако пока этот ответ остается неизвестен, причем в основном из-за того, что мы, как отмечал еще Пушкин, «ленивы и нелюбопытны».

Вместе с тем в настоящее время мы наблюдаем поразительное сочетание одновременного бурного совершенствования и угрожающей деградации технологий, и эта диалектика пока не поддается осознанию в рамках единой теории, потребность в которой драматически нарастает в прямом смысле этих слов с каждым днем.

В настоящее время среди обдумывающих тему глобального кризиса, несмотря на невообразимую пестроту взглядов и подходов, практически сложился консенсус по поводу того, что непосредственная причина переживаемого современным миром экономического кризиса заключается в загнивании глобальных монополий.

Данное загнивание проявляется и в долговом кризисе, и в инфантилизме (порой далеко выходящем за грань обыденного бытового идиотизма) государственного и официального корпоративного управления, и в стремительном и всякий раз внезапном надувании (с последующим схлопыванием) разнообразных спекулятивных пузырей.

Сходятся аналитики и в том, что загнивание глобальных монополий, сделав наиболее дефицитным ресурсом и соответственно главной ценностью спрос как таковой, неизбежно приведет к дальнейшему неуклонному росту протекционизма (идущему в развитом мире по меньшей мере с конца 2008 года). Усиление протекционизма, пусть и скрытое и официально отрицаемое и порицаемое, будет продолжаться до тех пор, пока не приведет к распаду единых глобальных рынков на макрорегионы — сравнительно обособленные рынки, то есть в первую очередь валютные и таможенные зоны. По мере своего разделения макрорегионы, как представляется, неизбежно вступят друг с другом в непримиримую и хаотическую конкуренцию по принципу «все против всех», более всего напоминающую реальность межвоенного периода.

Однако в этой вполне стройной и внутренне непротиворечивой картине в настоящее время все еще остается без ответа целый ряд принципиальных вопросов.

Прежде всего, до сих пор совершенно непонятно, в чем заключается наиболее вероятный, то есть базовый сценарий срыва человечества в предстоящую ему глобальную депрессию и, соответственно, распада единых глобальных рынков на макрорегионы. Пока представляется наиболее вероятным, что толчок этому срыву даст замедление развития Китая (а возможно, и его частичная деиндустриализация в случае бурного развития 3D-печати), скорее всего, до 4–5 % экономического роста в год, однако это лишь одно из довольно большого числа принципиально возможных предположений. Понимание же непосредственной причины предстоящего нам качественного перехода и, что представляется не менее важным с практической точки зрения, характера протекания этого перехода пока блистательным образом отсутствует.

Естественно, наиболее острым и пугающим вопросом является то, удастся ли в принципе разделить глобальный рынок (и, вероятно, списать при этом огромную массу безнадежных долгов развитых стран) без разжигания новой чудовищной мировой войны с новыми десятками, а то и сотнями миллионов или даже миллиардами жертв. Открытым остается вопрос и о реальной перспективе применения в этом случае ядерного оружия и других не менее страшных типов оружия массового поражения (включая не запрещаемое никакими конвенциями геофизическое, климатическое и тому подобные виды).