Каждой твари — по паре. Секс ради выживания - Оливия Джадсон

Однако склонность к насилию таит определенные опасности. После жесткого секса у многих животных остаются шрамы. У старых тюленей-крабоедов шрамами исполосована вся голова: это следы былых страстей. Бизон, взбираясь на самку, так ударяет ее по спине передними копытами, что отлетают клочья шерсти. В результате к восьми годам у нее на спине обычно имеется пара залысин. (При этом во время секса ей приходится удерживать полный вес своего партнера: когда бизон начинает извергать семя, он корчится в спазмах, во время которых его задние копыта отрываются от земли.) У самок дюгоней — морских млекопитающих-вегетарианцев, с сопением плавающих вокруг зарослей морской травы, подрывая ее под корень с помощью шишковатой подушечки на нижней губе, — на спинах частенько имеются шрамы, оставленные неловкими любовниками.

Увы, не обходится и без несчастных случаев. У карликовых саламандр самец, прежде чем выпустить сперму, вцепляется в шею самки зубами, усеянными шипами. Время от времени самцы застревают на теле партнерши, не в силах вытащить зубы. У южных морских слонов, мужские особи которых зачастую еще крупнее, чем их северные собратья, и достигают шести метров в длину и шести тонн веса, неаккуратный самец вместо того, чтобы укусить партнершу за шею, может схватить ее челюстями за голову и сломать череп. Самец норки иногда совершает ту же ошибку, прокусывая мозг партнерши вместо того, чтобы ухватить ее зубами за загривок. А самцы морской выдры — калана — целуют подругу, кусая за нос: если в рану попадет инфекция, самка может погибнуть.

Подобные несчастья, как любые дурные новости, привлекают к себе внимание. Однако мы должны рассматривать перспективу. Принципиальное отличие случайных промахов от действий распаленной желанием толпы самцов заключается в том, что здесь мужские особи действуют не в собственных интересах. Самец, который любит прокусывать черепа любовниц, вряд ли оставит много потомков. Таким образом, у видов, не практикующих нападение на женщин целой толпой, риск стать жертвой несчастного случая во время секса будет крайне незначительным по сравнению с прочими опасностями и способность избежать подобной участи будет зависеть от случая, а не от эволюции. Вот почему гены, защищающие от такой беды, — к примеру, придающие особую крепость черепу, — не будут распространяться в популяции: ведь повреждения черепа крайне редки.

Погибшая самка не может иметь детенышей, а вот у раненой такая возможность сохраняется. Все зависит от травмы. Вот почему подобные инциденты куда пагубнее, чем кажется на первый взгляд. Что мешает самцу избивать партнершу до полусмерти, если это отвращает ее на некоторое время от секса и, таким образом, она не может наставить ему рога? Девушки, не бойтесь, подобное не может продолжаться долго. Если бы по какой-то причине секс был сопряжен с постоянным риском серьезной травмы, в результате эволюции у вас быстро развились бы свойства, защищающие вас от повреждений.

Рассмотрим два примера. Первый касается акул. Самец прихватывает самку челюстями, пытаясь ввести в нее один из своих пенисов, или птеригоподиев, представляющих собой не что иное, как свернутые в трубочку брюшные плавники. (У каждого самца два таких приспособления. Они располагаются параллельно брюшку, так что один конец касается отверстия его гениталий, а другой вводится в самку. В ходе соития сперма из отверстия гениталий попадает в птеригоподий и заносится в репродуктивные пути самки мощным толчком воды.) У взрослых акул тело часто покрыто шрамами, а из плавников выдраны целые куски. Я бы не хотела быть покусанной акулой, пусть даже в приступе нежности, однако акульи девушки не видят в этом ничего плохого. Возьмем для примера голубую акулу. На теле взрослых особей часто можно увидеть свежие укусы и старые шрамы, однако их тела вполне приспособлены к такому обращению. Когда голубая акула вступает в подростковый возраст, ее шкура утолщается, и у зрелой самки она вдвое толще, чем у самца того же размера. Более того: шкура самки толщиной превосходит длину зубов мужской особи. У круглых скатов, родственников акул, кожа самок также утолщена, при этом зубы у самцов остро заточены, что помогает им удерживать партнершу. У самок и молодых самцов зубы ровные, точно хорошо пригнанные плиты на мостовой, однако у взрослых мужских особей они заостряются, чтобы те могли более решительно вцепиться в подружку. При этом самки сами иногда кусают самцов — и тем, в свою очередь, эволюция помогает обзавестись необходимой защитой. Самец акулы Falcatus falcatus, известной нам лишь по древним окаменелостям, геологический возраст которых 320 миллионов лет, был бы безжалостно осмеян своими современными сородичами. Его голову украшала рукоять — видоизмененный плавник, загибавшийся вперед, так что самец приобретал сходство с утюгом. Судя по компрометирующей позе, в которой археолога обнаружили останки одной из акул, эта рукоять возникла в ходе эволюции именно для того, чтобы самка кусала ее во время соития.

Второй пример защитных эволюционных приспособлений предлагает нам морской плоский червь-гермафродит Pseudocerus bifurcus. Для гермафродита каждый член популяции — потенциальный любовник, поэтому драк за полового партнера у них не бывает. При этом многие гермафродиты практикуют долгие любовные игры. Но не Pseudocerus bifurcus. Представители этого вида предпочитают в сексе мужскую роль, поскольку в ходе эволюции выработали тактику осеменения, позволяющую быстро овладеть партнером и удрать. Для этого они вонзают пенис в любую часть тела партнера, после чего улепетывают со всей возможной скоростью. Но поскольку такой бесцеремонный секс оставляет в теле жертвы зияющую рану, каждый, кто способен защитить себя, получает очевидное преимущество. В результате среди этого вида червей распространилось фехтование на фаллосах.

Как и в любом виде фехтования, соперники стараются уколоть друг друга, при этом избегая ответного удара. Бой длится не до смерти кого-то из участников, а до того момента, когда один из них сумеет ввести пенис в тело партнера.

Во время боя, который длится до часа, партнеры обмениваются ударами, делают рывки, уклоняются от нападений и бросаются в контратаки. Это воистину достойное зрелище. Участники похожи на миниатюрные персидские ковры — плоские (разумеется), украшенные замысловатым цветным орнаментом из повторяющихся элементов. Плывущие, они похожи на колышущиесяв водековрики. Их сражение напоминает дуэль двух невидимок, закутанных в длинные плащи. Дуэль заканчивается, когда одна особь все-таки протыкает другую пенисом. Это все равно неприятно, однако дает возможность проигравшему прекратить борьбу.

Итак, я надеюсь, все убедились: пинки и тычки вовсе не так страшны, как кажется. Возвращаясь к твоему случаю, австралийские мухи-целопиды в ходе любовной драки получают немало важной информации. Придирчивые самцы совокупляются вовсе не с каждой самкой, которую им удается покорить, но лишь с самыми отчаянными из них. Как выясняется, наиболее решительные самки имеют больше всего шансов на выживание. Мы не знаем, почему самцы этого вида столь придирчивы. Одна из возможных причин заключается в том, что никто заранее не знает, когдаморе выбросит на берег водоросли, в которых самки откладывают яйца. Таким образом, наиболее энергичные самки имеют максимум шансов прожить достаточно долго, чтобы дождаться, пока прилив снабдит их водорослями для кладки. Так что отбрось стеснительность. Смело иди в бой и колоти женщин до победного!