Сердце Аспида - Джулия Рокко

наиболее ценные гримуары крайне отрицательно реагировали на свет и потому хранились на верхних ярусах, где свет зажигался лишь в случае насущной необходимости.

Внизу освещение также было скудным и, в целом, это хранилище древних и не слишком знаний действовало угнетающе и вызывало желание поскорее его покинуть.

Застыв недовольной статуей у входа, гвардеец велел нам далеко от него не удаляться и не забывать о времени и. Участвовать в наших поисках красноволосый сид не стал. Более того, он даже не поинтересовался, что, собственно, мы ищем. Поразительно нелюбопытный феец. Качество, которое, как я успела заметить, встречалось среди его братии нечасто.

А искали мы книги сказок, мифов и легенд. И чем старее, тем лучше. Дан помогал со всем своим рвением, однако за жалкие полчаса, бывшие в нашем распоряжении, успеть удалось совсем немного. В итоге пришлось разделиться. Кобольд остался в библиотеке, сортируя по стопочкам подходящие фолианты, а я направилась на бал.

Уже практически у самого выхода мне вдруг послышалось низкое проникающее в подкорку жужжание. Я тут же вспомнила Ирмину и её поэтических «мух», вот только ни какие муки творчества меня сейчас не терзали.

Жужжание то возникало, то прекращалось, с каждым разом будто становясь ближе. Стало как-то враз тревожно, и я ускорилась, в итоге почти подбежав к Триану.

— Ты это слышишь? — первым делом спросила у него, когда противный звук раздался уже совсем близко.

— Что именно? — заинтересовался сид.

— Жужжание. Словно рядом кружит огромная муха или какой-нибудь шмель.

Триан ощутимо напрягся.

— Нет. Я ничего не слышу.

Он пристально осмотрел помещение, но видимо, ничего выбивающегося из общей картины не разглядел. Меж тем, звук нарастал.

— А сейчас он стал ещё громче, — прошептала, отчего-то вжимая голову в плечи. — Ты что, в самом деле ничего не слышишь?

Гвардеец покачал головой, продолжая всматриваться в пространство над моей головой.

— Получается, что я схожу с ума?

— Лучше бы так, — огорошил феец ответом.

Он выступил вперед, задвигая меня себе за спину.

— В таком случае, что это такое?

— Я не уверен. Жужжание становится громче? — уточнил Триан.

— Да. Оно совсем рядом.

— Тогда подождем.

— Подождем чего?

Едва я задала этот вопрос, как краем глаза заметила какое-то смазанное движение. От неожиданности пронзительно взвизгнула, указывая рукой в сторону непонятного черного пятна. Оно было размером с грейпфрут и, присмотревшись, я поняла, что умостившись позади меня на дверной обналичник, и в самом деле сидит здоровенная черная муха. Её сегментарное темное тело покрывали многочисленные волоски, удлиненные овальные крылья отливали сине-зеленым глянцем, а на спине точками белых проплешин складывался символ, отдаленно напоминающий корону.

— Что это за мерзость такая? — вцепившись в мужское предплечье, пропищала я.

— Бессмертный овод, — мрачным, почти похоронным тоном ответил гвардеец.

— В каком смысле бессмертный?

Если окажется, что в этом мире даже муху отправить на тот свет труднее, чем меня, я очень сильно расстроюсь.

— В прямом. Его нельзя убить, пока жив тот, кто отловил его и привязал к себе, — подтверждая самые худшие подозрения, пояснил феец.

— А зачем кому-то привязывать к себе эту уродливую муху?

— Затем, что овод идеальный убийца, если «хозяин» желает, чтобы жертва перед смертью помучилась.

— Ну конечно, — протянула я с сарказмом. — Куда же без мучений? Даже знать не хочу, как это происходит.

Мы с Трианом слаженно пятились, приглушенно переговариваясь и не отводя глаз от потирающей передние конечности мухи. Она бы выглядела вполне обыденно, если бы не размер и ужасающие подробности.

— Овод преследует свою жертву, пока та не истощится и не утратит способность сопротивляться. Затем насекомое откладывает в ухо несчастного яйца. В течение суток появляются личинки…

— Стоп. Прекрати сейчас же, — перебила мужчину, который несмотря ни на что, счел необходимым подробно расписать процесс.

А учитывая, что только я слышала жужжание этого киллера от мира насекомых, нетрудно было догадаться, по чью душу он прилетел.

— И что теперь делать? Срочно мастерить гигантскую мухобойку?

Вдруг овод закрутился на месте. Сначала по часовой стрелке, затем против. Зажужжал и замер, словно самолет, разогревающий перед взлетом турбины.

Я боялась даже моргнуть, помня о том, с какой скоростью способно передвигаться это чудовище. Сотые доли секунды — и насекомое взлетело, чтобы тут же оказаться пришпиленным тонким лезвием метательного ножа, чем-то похожим на японский кунай.

Нанизанный как на вертел, овод издал резкий пронзительный звук, ударивший по нервам на манер кувалды.

— Ты же говорил, что его нельзя убить…

— Пока жив хозяин, — напомнил Триан. — Мой снорк не убьет овода, а лишь задержит.

Подтверждая слова фейца, проклятая муха яростно дергалась на лезвии так, точно совсем не чувствовала боли. Создавалось впечатление, что это не нож представляет для овода смертельную угрозу, а овод для ножа. На моих глазах прочный металл стал оплывать, как нагретый огнем воск. В нашем распоряжении оставалась максимум минута.

— Но есть одна хорошая новость, — готовый метнуть в бессмертную тварь очередной клинок, вдруг выдал гвардеец.

— Очень хотелось бы её услышать, — все силы уходили на то, чтобы не поддаться панике и не завопить во всё горло.

— Хозяин овода во дворце, — без тени сомнения заключил Триан. — И если мы его отыщем и ликвидируем, то сможем убить и его «посланника».

Я не спешила радоваться подобным новостям. Без сомнения, у этого плана имелся серьезный изъян.

— И как же мы будем искать хозяина? Он что, носит какие-то опознавательные знаки?

— Нет. Никаких знаков он не носит.

Овод практически освободился и неподвижно замер, видимо, собираясь с силами для нового броска. Помещение снова наполнил угрожающий гул его характерного жужжания.

Триан метнул нож. Казалось бы, попасть в неподвижную цель для высшего фейца не составляло никакого труда, однако гвардеец всё же промахнулся. Или, вернее будет сказать, что овод просто исчез. Продолжая изводить меня своей погребальной песней.

— Мамочки, — пропищала я, прижавшись к сиду «спина к спине».

Внезапно что-то тяжелое заворочалось на моем плече. Я в ужасе