Красная Волчица - Лиза Марклунд

Томас не смог сдержать клокотавший в груди смех. Обстановка в ресторане была по-восточному сюрреалистичной, пол и стены покрыты слоями толстых массивных ковров, в углах стояли большие бронзовые сосуды, на каменных столах горели масляные светильники. Они сидели здесь одни напротив друг друга за широким столом темного дуба на обитых выделанной кожей стульях. Красивый, выложенный красным кирпичом свод напоминал строения семнадцатого века.

— Дома в старом городе чреваты множеством тайн, — сказал Томас, не устыдившись собственной банальности.

— Вы живете в Кунгсхольме? — спросила коллега и посмотрела на него через край стакана с джином.

Он кивнул и отхлебнул из своего стакана.

— Кафельная печь. Лепные украшения, паркетный пол, как в балетной школе.

— Дом по жилищному закону?

— Сейчас да. Мы задешево купили его год назад. А где живешь ты?

София закурила сигарету с ментолом, затянулась и выпустила дым красивыми мелкими колечками.

— В Эстермальме, — сказала она. — У моих родителей там недвижимость.

Он уважительно вскинул брови, София отвела взгляд и улыбнулась.

— Эта недвижимость наша уже несколько поколений, — сказала она. — В моем распоряжении всего-навсего маленькая трешка. У меня есть родственники, которым парадное жилье нужно больше, чем мне.

Она взяла горсть арахиса, оставшегося после пива.

— Ты живешь одна?

— С Соксом, моим котом. Окрестили по имени кота семьи Клинтон, если помнишь…

Он от души рассмеялся. Да, да. Соке в Белом доме.

— У тебя семья? — спросила она и затушила сигарету.

Томас отодвинулся от стола вместе со стулом.

— Да, — самодовольно сказал он и скрестил руки на животе. — Жена, двое детей, кота, правда, нет…

Они рассмеялись.

— Твоя жена работает? — спросила София и пригубила джина.

Он не смог сдержать глубокий вздох.

— Работает, и слишком много.

Она улыбнулась и закурила еще одну ментоловую сигарету. Молчание повисло между ними, словно мягкая крона зеленого дерева, сквозь ветки которого проникают светлые и теплые солнечные лучи. В этом восточном ресторанчике царило вечное лето — было тепло и мирно.

— Зимой она некоторое время не работала и сидела дома, — тихо заговорил он. — Это было самое лучшее время в нашей жизни. Дети чувствовали себя великолепно, я чувствовал себя великолепно. В доме все было хорошо. Мы отремонтировали кухню, в квартире было всегда прибрано.

София, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула. Он вгляделся в ее внимательные глаза и только теперь понял эффект, произведенный его собственными словами.

— Я хочу сказать, — проговорил он и сделал глоток джина, — что отнюдь не считаю, будто женщины должны исключительно заниматься домашним хозяйством, стоять у плиты и рожать детей. Это не так, я, естественно, считаю, что женщина должна иметь равные с мужчиной шансы на образование и карьеру, но есть же масса приятной журналистской работы. Я не понимаю, почему она упорно пишет о насилиях, смертях и прочей грязи.

В голове у него зазвучал голос матери, она — в его мыслях — говорила то, что никогда не произносила вслух, но о чем всегда думала: «Да, она такая. Любительница грязи, которая несет с собой несчастья. Ты слишком хорош для нее, Томас, тебе следовало бы познакомиться с хорошей женщиной».

— Она хорошая женщина, — произнес он вслух. — Интеллигентная, но не особенно интеллектуальная.

София склонила голову набок.

— Одно с другим не обязательно связано, — заметила она. — Можно быть одаренным, но не очень начитанным.

— Именно так, — согласился Томас и сделал большой глоток. — Так все и обстоит на самом деле. Анника невероятно умна. Проблема заключается в том, что она прет вперед как бульдозер.

София захихикала, прикрыв рот рукой, он удивленно посмотрел на нее, но потом тоже засмеялся.

— Но это истинная правда! — воскликнул он и снова посерьезнел. — Она особенная во всех отношениях. Она никогда не успокоится, пока не достигнет своей цели.

София подавилась смехом и участливо посмотрела на Томаса.

— Наверное, очень тяжело жить с таким упорством в характере, — сказала она.

Томас медленно покачал головой и взял стакан с остатками джина.

— Моя мать терпеть ее не может. — Он снова поставил стакан на стол. — Она считает, я изменился к худшему и мне следовало остаться с Элеонорой.

София вопросительно посмотрела на него.

— Элеонора — это моя первая жена, — пояснил он. — Она была директором банка. То есть она и сейчас директор банка. Сейчас она снова замужем за каким-то гуру, высадившимся на наших берегах. Последнее, что я о них слышал, — это то, что они купили остров недалеко от Ваксхольма.

Молчание снова раскинуло над ними свою приветную листву. Они сидели и смотрели друг на друга. Забытая сигарета догорала в пепельнице.

— Мы можем поехать домой в одном такси, — сказала София Гренборг. — Нам же в одну сторону.

Мальчик остановился у открытой двери автобуса и судорожно сглотнул. Он наклонился вперед и принялся что-то высматривать на улице, ледяной ветер немилосердно кусал лицо. Пахло автомобильным выхлопом и железом.

— Ты выходишь, или как?

Мальчик робко взглянул на водителя, торопливо перевел дух, перепрыгнул через обе нижние ступеньки и приземлился на тротуаре. Двери автобуса с шипением закрылись, он тронулся и, глухо взревев мотором, погрузился в холодную мглу падающего снега.

Автобус скользнул в сторону Лаксгатан и исчез, шум мотора стих за пеленой снега и дворовым забором. Мальчик некоторое время постоял на тротуаре, бдительно осмотрелся, сосредоточенно прислушался. Он не услышал ничего, молчал даже металлургический завод.

Усилием воли он заставил себя выдохнуть и опустить судорожно приподнятые плечи. Нет никаких поводов для паники.

Он выплюнул попавший в рот снег.

Черт, скоро он станет таким же нервным, как та репортерша из Стокгольма. Она вообще была какая-то словно одеревенелая. Они сегодня читали ее статью о нем в «Норландстиднинген», и он рассказал Алексу, как она вела себя тогда на лестнице.

— А так это же она, — сказал Алекс, — та самая, которая была в заложниках у террориста. У нее после этого что-то случилось с головой.

Сегодня вечером ему не особенно везло в игре, он был не в форме. Собственно, он был мастером, его положение было лучше, чем положение Алекса, но другие игроки несколько раз сожгли его из огнемета. Он вылез только за счет набранных ранее очков. От досады он так сильно пнул глыбу льда, что чуть не сломал пальцы. Надо будет поменять аватар. Злой Дьявол никогда не станет Богом Теслатрона с таким послужным списком. До вершины он, пожалуй, доберется под кличкой Мастер Ниндзя.