Побег в пустоту - Дарья Кожевникова

— Кстати, ты мой старый загранпаспорт так и не встречал? — как бы невзначай и уже не в первый раз поинтересовалась у него Лика.

— Анж, ну если бы нашел, так, наверное, уже принес бы тебе, — ответил он, глядя на нее ясными глазами. — Ума не приложу, куда ты могла его засунуть.

Никуда! В том-то и дело! Лика никогда не разбрасывала документов. Так что единственной ее ошибкой в отношении именно этого было то, что, получив от Юрия сообщение, она не догадалась сразу испортить злополучный паспорт, не откладывая это на потом, или хотя бы спрятать его как можно надежнее. Так, чтобы Владу было век его не найти. Ведь Юрий не зря же предупреждал! Но она упустила момент и сама оказалась в такой ситуации, когда искать было бесполезно. Потому что Влад был не из тех, кто оставляет свою добычу в доступном месте. Но в то же время паспорт было необходимо уничтожить! Выследить или вычислить, где он может быть во что бы то ни стало, и чем раньше, тем лучше. Это была еще одна причина, по которой Лика пока предпочитала видеть Влада на прежнем месте жительства, у себя под боком.

Он уехал в канун Нового года, оставив Лике ощущение полной свободы, от которого даже стало легче дышать. Они с Федей нарядили в гостиной большую елку, украсили гирляндами дом. Устроили праздник, на который пригласили его новых друзей из класса. Потом Лика хотела съездить с Феденькой на лыжную базу, неподалеку от их города, но тут ей на глаза попалась реклама в Интернете, приглашающая в новогодние каникулы посетить один из кавказских курортов минеральных вод. Лика посоветовалась с Феденькой, и они вместе выбрали один санаторий, в окружении гор под ультрамариновым небом, настолько живописных, что просто захватывало дух. И целую неделю провели там, принимая ванны, глотая коктейли и облазив почти все окрестности: горные тропы, реликтовые пещеры, древние развалины. Это был край контрастов. Ледяные горные вершины соседствовали здесь с горячими источниками, холод и полутени ущелий — с ярким солнцем, а комфорт гостиничного номера — с первозданной дикостью за его пределами. В последний вечер, сидя за ужином, в столовой, одна из стен которой была стеклянной, открывающей великолепную панораму долины, Лика спросила у Феденьки:

— Ты не жалеешь, что мы с тобой сюда приехали?

— Нет! — он с жаром помотал головой. — Это Владу надо жалеть, что он упустил такой шанс. Хотя он там, под пальмами, тоже, наверное, не скучает.

— Будут еще пальмы и на твоем веку. И довольно скоро, — пообещала Лика.

— Мне здесь понравилось. Очень, — ответил он, вертя в пальцах вилку.

— Федь… Ты мне чего-то недоговариваешь?

— Да нет… не знаю. С Владом иногда интересно бывает. А еще он красивый и сильный. Но только он же нас с тобой не любит: ни тебя, ни меня.

— Опаньки! Устами младенца! Да, ты прав, такие, как Влад, себя только любят. Вот поэтому я тебе когда-то и сказала, что ни в мужья, ни в отцы он нам с тобой не годится.

— Тогда зачем ты вообще с ним живешь?

— Хороший вопрос. Знаешь, затрудняюсь на него ответить. Наверное, потому, что когда-то, когда тебя со мной еще не было, мне было одиноко просто до жути. И еще потому, что такой, как он, лучше, чем вообще никакого. Он ведь неплохо относится и к тебе, и ко мне. Помогает, поддерживает. Бывают такие моменты, когда нам с тобой его очень бы не хватало, если бы его не было. Разве не так?

Он пожал плечами, не дав никакого конкретного ответа. Потом они пошли в гостиничный кинотеатр, и разговор как-то сам собой угас. Но теперь Лика и сама себе задавала этот вопрос: «Зачем ты с ним живешь?» Да, были времена, когда она крайне нуждалась в присутствии рядом хоть какого-нибудь человека. Вот и оказалась неразборчивой, в очередной раз впустив в свою жизнь явно не подходящего для этих целей мужчину. А что теперь? Конечно, он не Ванька, в свое время объяснивший ей свои права с помощью кулака. Но и не ангел с крылышками, способный выпустить из своей цепкой хватки аппетитный кусок. Дом, машина, полное обеспечение. Как он среагирует, если однажды объявить ему, что это не навсегда и что пришла пора сворачиваться? Вряд ли благородно уйдет, прикрыв за собой гордо дверь.

На обратном пути, спустившись с горных вершин и забрав машину с автостоянки в городе, Лика вдруг поняла, что побудило ее поехать сюда именно за рулем, а не на поезде.

— Ты очень хочешь домой? — спросила она у Феди. — Не будешь возражать, если мы с тобой сделаем небольшой крюк перед возвращением?

— Да нет. А куда?

Куда… Отвечая Феде на этот вопрос, Лика ограничилась названием города. А вот себе ответить на него не смогла. Не знала, чем именно этот город стал для нее теперь. Знала одно: не зря говорят, что преступников рано или поздно начинает неудержимо тянуть на место совершенного преступления. Еще в конце весны, уезжая из прелестного приморского городка, Лика готова была поклясться себе, что никогда в жизни больше сюда не вернется. Ни под каким предлогом, ни ногой! А теперь не была уверена даже в том, что случайно решила съездить «на воды». По той же трассе, почти в те же края. И вот на обратном пути точно поняла, что просто не может проехать мимо, не завернув всего на денек в тот город, в котором переломилась вся ее жизнь. И невозможно было сказать, в худшую или в лучшую сторону. Да, она теперь была не преследуемой дичью, не забитой и затравленной особью второго сорта, способной даже на то, чтобы собой торговать. Теперь она была уважающей себя женщиной, зажиточным человеком, преуспевающим специалистом. Но если повернуть время вспять, смогла бы она снова решиться на поступок, помогший ей все это завоевать? Добравшись до городка и устроившись в одной из немногочисленных гостиниц, продолжающих работать даже зимой, Лика под сопение быстро уснувшего Феди долго сидела у окна. Смотрела в угнетающую черноту за ним, в мятущиеся под ветром голые скелеты деревьев, в виднеющееся за проспектом неспокойное море, словно поглощающее те редкие поздние огни, которые пытались в нем отражаться. И чувствовала, что в душе у нее творится что-то аналогичное: шторм и тьма. И резкий тоскливый ветер, способный выстудить до лихорадки. Анжелка… Яркая, самоуверенная. Она снова стояла перед Ликой, лицом к лицу. В последний день своей жизни, даже об этом не подозревая. Молодая, красивая. Полная сил и жизни. А потом все это уходило из нее в ванне, бурлящей от выдыхаемого воздуха и борьбы. Так быстро и неотвратимо. Снова увидев все это будто бы наяву, Лика обхватила руками лицо и застонала. Сдавленно, боясь разбудить Федю, но от этого не менее отчаянно. Теперь поздно было задумываться над тем, имела ли она право отнимать жизнь у другого человека. Потому что вернуть ее все равно было уже невозможно. И душу с руками от совершенного преступления уже не очистить. Так что теперь оставалось лишь сделать все возможное для того, чтобы ее никогда не разоблачили, как преступницу, и не упекли в тюрьму. Тюрьмы Лика боялась почти смертельно. Убогое существование в неволе — это, пожалуй, было еще хуже ее прежней жизни. Или нет? Ведь в той жизни ее вообще грозились убить. Но вместо этого, спасаясь, она сама стала убийцей… Так что же теперь? Только бы не тюрьма! Особенно после того, как она узнала вкус настоящей жизни. Так что в случае разоблачения Лика лучше сама на себя руки наложит. Да, страшно будет. Но она выберет для этого куда более быстрый и безболезненный способ, чем тот, который ей обещали коллекторы и который мог бы устроить Ванька. А если ее так никогда и не разоблачат, то наказание она все равно понесет. Уже несет, день за днем, такое, какого никогда не смогут назначить ей никакие судьи. Наказание совестью. И неважно, где это происходит, — в тюрьме ли или на воле. А Анжелку тот факт, что она попадет на нары, все равно уже не вернет. Ее уже никто не вернет. Дерзкую, красивую, молодую. Кровную Ликину сестру. В своих мыслях Лика тщательно избегала упоминаний об этом факте. И, лучше узнавая Анжелку по общению с ее друзьями и по прочитанным дневникам, не чувствовала с ней родства. Но тем не менее ведь так оно было на самом деле! Родная кровиночка, уничтоженная собственной сестрой в борьбе за место под жизненным солнцем. Снова оказавшись здесь, в этом городе, Лика как никогда остро вдруг осознала то, что она натворила. Когда она была здесь в прошлый раз, это осознание не смогло ее захватить, оттесненное более сильными в тот момент эмоциями — страхом, чувством близкой опасности, необходимостью действовать быстро и решительно, желанием скрыть все следы и спастись. А теперь… Теперь оно навалилось на нее, тяжелое и леденящее, как могильная плита. И не сдвинуть! Потому что сделанного не исправишь, как теперь ни жалей. Решаясь на свое преступление, Лика обдумывала его, готовила, как сложную многоходовку, чисто технически. Даже еще не подозревая при этом, что кроме действий будут еще и чувства. Что потом в ней проснется совесть и будет ее жечь. Иногда особенно мучительно, вот как сейчас.