Мисс Марпл из коммуналки - Оксана Обухова

Прошлое навеяло не только грусть, с ним вернулся и пугливый, тщательно скрываемый стыд – за целомудренный, ставший тесным купальник в зеленых горохах, за неумелый маникюр, и огорчение – москвичка! Могла бы подготовиться…

Тогда уже подруги брили ноги и подмышки. Тогда – году в семьдесят девятом? – уже из-под полы можно было достать чего душа изволит. Спекулянты предлагали и разноцветные купальники не бабушкиных тонов, и шлепанцы на толстой извивистой подошве, и шейные платки под зебру или в бабочку… Коробочки с тенями, упаковки с трусами-недельками, с ажурными колготками, скрывающими фиолетовые северные ноги…

А Надя Губкина купила только пластмассовые клипсы в виде морских ракушек – на море, девчонки, едем! – очки-велосипеды и в «Ванде» новую помаду и польские духи «Быть может».

…Внезапно разозлившись на себя – когда же жить, как не теперь! – Надежда Прохоровна зашла в магазин… спортивной одежды. Тот самый, что открылся невдалеке от их дома на проспекте. Она давно приметила огромные стеклянные витрины с манекенами, утянутыми в разноцветные спортивные костюмы, замершими с лыжными палками, теннисными ракетками, очками для подводного плавания, сумками через плечо – все это манило, привлекало, но и отталкивало – куда тебе?! Совсем сдурела старая – на лыжах в последний раз лет пятьдесят назад стояла, а плаваешь только по-собачьи возле бережка!

Надежда Прохоровна никогда не причисляла себя к робкому десятку. И десять лет назад на вещевом рынке отважно ткнула пальцем в фиолетовый лыжный костюм китайского пошива. Взяла без примерки – потом оказалось, что зад отвисал так, как будто в него чего-то наклали, – и все это время спокойно мыла в нем окна, не опасаясь, что какой-нибудь вуайерист-геронтофил (так Софа пошутила) заглянет с тротуара под подол.

Но на улицу в нем не показывалась.

Была причина.

Году так в восемьдесят шестом ее товарка и соседка Ангелина Леопольдовна вышла во двор в новеньких джинсовых брюках с широкими под галифе штанинами. «Бананы» назывались.

Прошлась под окнами гоголем. Как же! Сын из Болгарии матери обновку привез.

А та обновка в задницу врезалась – прям срамота смотреть!

– Эх, Ангелина, – сказала тогда Надя Губкина, – всегда ты мальчишницей была, мальчишницей и помрешь. Меня вот хоть к стенке поставь – эдакую дрянь на себя не надену! Дерюга же! Рогожа крашеная!

– Наденешь, наденешь, – фыркнула Леопольдовна. – Мой из заграницы вернулся, там сейчас все дамы в брюках ходят. Скоро и до нас очередь дойдет. Вот увидишь – дойдет!

Давно уже нет в живых Ангелины Леопольдовны. И среди тех соседок, что слышали перепалку, мало кто остался, а прочие – забыли.

Но Надежда Прохоровна помнила. Как не смогла сказать: «Ангель, малы тебе порточки, в попу сзади врезали», – а отчитала гордую мать по-бабски, свысока. Наверное, зависть заедала. Или глупость, скудоумие.

И давно уже поселилась в сердце потаенная мечта о брюках. Но молчала, придавленная опрометчивым стотонным обещанием: хоть к стенке ставьте, не надену!

А ведь уже почти все бабки в брюках, да и не помнит никто…

…Независимо вскинув голову в коммунистическом алом берете, скрестив руки на животе – объемная хозяйственная сумка болтается на локте, – ходила Надежда Прохоровна вдоль стеллажей и вешалок с одеждой.

Обвыкала.

В магазине тихо играла музыка. Покупателей в поздний воскресный вечер почти не было; девчонки-продавщицы сгрудились возле кассы и на посетительницу в коричневом пальто почти не обращали внимания.

И слава богу!

Надежда Прохоровна трогала мягкие шелковистые брючки, пришпиленные к вешалке…

– Вам помочь? – раздался голос за спиной.

Надежда Прохоровна оглянулась (немного даже боевито), позади стояла худенькая рыжеволосая девушка в форменном костюме. Никакого ехидства в вопросе не звучало, глаза смотрели приветливо и чуть-чуть пытливо.

– Да… вроде бы, не знаю, – растеряла боевитость баба Надя.

– Вы для себя выбираете или в подарок?

– Себе, – буркнула она.

– А какой стиль вы предпочитаете? Спортивный, домашний, свободный, уютный?

По правде сказать, Надежда Прохоровна предпочитала стиль Софьи Тихоновны.

Как-то даже достала из шифоньера отрез синей шерстяной материи и попросила Софу сшить платье, как у нее: с кружавчиками, манжетами, пояском. (Эти славные кружавчики Софа лихо вывязывала тонюсеньким крючком, дожидаясь читателей в своей библиотеке.)

Подружка сшила. Надежда примерила.

И поняла, что для создания ожидаемого эффекта к этому платью нужна непосредственно сама Софья Тихоновна.

С таким носом, бровями и лицом, сурово-каменным, Надежда Прохоровна выглядела как принаряженный тюремный надзиратель или, в лучшем случае, завуч школы для трудновоспитуемых подростков. Нос, брови и камни в глазах категорически не соглашались соответствовать легковесным затейливым воланам у горла и на запястьях.

А Софа при всех этих затейливостях выглядела элегантно. Чего уж тут душой кривить, тут нужен стиль, привычка. Манеры, в конце концов. Сняла Надежда Прохоровна то платье, прибрала в шкаф и повесила записку – «смертное». Для гроба – подойдет, для жизни – нет. Чужое. Не с ее плеча.

– Я завтра на поезде еду, – робея, объяснила баба Надя продавщице.

– Вам нужен дорожный костюм?!

– Да, да, дорожный! – обрадовалась четкому оформлению желания покупательница. – Дорожный, удобный, не маркий.

– А на какую сумму вы рассчитываете?

И снова в вопросе не прозвучало ехидства, а только доброжелательность и стремление помочь. «И что я раньше думала, что тут одни кривляки да пустомели работают? – сама себя укорила баба Надя. – Вон какая девочка приветливая…»

Но по большому счету понимала – с желанием тратить деньги в магазинах надо родиться. А Надю Губкину даже в молодые годы с трудом в магазины затаскивали. Тряпичниц – презирала!

А уж продавщиц – так на дух не выносила!

Ходют по залу, нос дерут… Как будто эти платья они изготовили, все пальцы об иголки искололи!

Кривляки, белоручки, спекулянтки через одну!

Надежда Прохоровна поплотнее скрестила руки на груди, сделала жест ее приподнимающий и гордо сказала:

– А на какую надо, на такую и рассчитывай.

Девчушка изогнула рыжую бровь, наморщила нос и мотнула головой в сторону:

– Тогда пойдемте вон туда. Здесь нет вашего размера.

Как все, однако, изменилось! Надежду Прохоровну как важную персону отконвоировали к выставке одежды. Ей помогали выбирать, советовали – даже еще одна девчонка на помощь прибежала! – подхватывали протянутую через шторку одежду и сами развешивали ее обратно на вешалки… Носами не крутили.