Двойня для мэра - Олли Серж

город заново. На прошлой неделе закончил смену всей «верхушки» дорожного комитета и страшно этим гордится.

Не все согласны с его методами, периодически вспыхивают скандалы, но благодаря открытости и поддержке жителей муж нарастил уже такую мощь, что его не возможно остановить. Даже столица прижала хвост с «советами».

Малыши радуют нас маленькими успехами в развитии: дочка уже села, а сын во всю лопает брокколи вместо молока. Аж трясется, бедный — так сильно ему нравится!

Я упаковываю их в комбинезоны, чтобы укачать на дневной сон и прогуляться. Дома не ложатся спать категорически, если нет тишины. Слишком стали любопытные.

— А ну ка, бойцы! — Рявкает сидящим в телефонах сыновьям Терехин. — Помогите спустить коляску тете Юле! Те, кто не успеет, будет отжиматься!

— Давайте я! Нет, я! — Налетают все трое на нас вихрем.

— Тише, тише, — Прошу я их. — Малышей напугаете.

— Мы пока мясо дожарим и баньку растопим, — смеясь, целует меня муж. — Далеко не уходи и телефон не забудь.

— Хорошо, — нежничая, я трусь щекой о его щетину.

Выхожу на тропинку к лесу и делаю глубокий вдох свежего воздуха. Хорошо… Легкий минус — идеальная температура для уличного сна. Дети, немного поскандалив, отрубаются и сладко сопят своими носами из-под овчиных одеял.

Я надеваю варежки и топаю в сторону магазина, чтобы купить себе кофе.

С улыбкой смотрю, как на площадке в парке дети всех близлежащих домов играют в снежки и катаются с обледеневших горок.

Эту площадку Алексей тоже построил за свои деньги. Каждый день возвращался домой, смотрел, как дети играют среди ржавых железяк и не выдержал. Я его полностью поддержала.

Конечно, нас теперь знают все. Приходится постоянно здороваться, отвечать на глупые вопросы и улыбаться.

— С Новым годом вас! С Рождеством!

— И вас, да…

Решаю купить ещё мальчишкам Терехина всякой вкусной гадости в кондитерском отделе. Газировка, шипучки, шоколадные батончики — чтобы хватило до ночи.

Завожу коляску между стеллажами и вдруг натыкаюсь на девушку с точно такой же коляской. Она растеряно держит в руках баночки детского питания и читает состав. Меня совсем не замечает.

Разъехаться у нас не получается, поэтому я решаюсь ее окликнуть.

— Девушка, простите, — с улыбкой чуть повышаю голос. — Вам помочь?

— А? Что? — Оборачивается она на меня.

Переводит взгляд на коляску, на детей и выдыхает:

— Я не понимаю, что не так! Чем кормить? То один не ест, то второй срыгивает. И так всю ночь! Вы в этом понимаете?

— А грудью кормите? — Сочувственно интересуюсь.

— Нет… — качает головой.

— Тогда пока лучше вот это безлактозное возьмите, — снимаю я ей банку с верхней полки. — И сходите к педиатру. Он подберет вам. Мои на смешанном, поэтому я не очень разбираюсь.

— Спасибо большое! — Принимает от меня смесь девушка. — А сколько вашим?

— Почти пол года, — улыбаюсь. — А вашим?

— Месяц, я думаю. — Отвечает девушка.

— Как это: «Вы думаете?», — смеюсь, списывая оговорку девушки на усталость.

— А это… — начинает нервничать моя новая знакомая. — Это племянники. Я… Извините!

Вдруг резко разворачивается она и начинает от меня буквально убегать. Я, ничего не понимая, смотрю ей в след и хмурюсь.

Внутри меня вспыхивает беспокойство за эту молодую женщину. Она выглядит очень усталой и напуганной. Прямо как я после роддома.

Забыв про шоколадки, я ускоряюсь за ней следом и успеваю догнать только на улице.

— Девушка! — Окликаю, запыхавшись. — Девушка!

Она оборачивается, прижимая к себе банку детской смеси.

Мне сначала хочется сказать ей, что она не заплатила, но решив, что этим я ничего не добьюсь, просто протягиваю девушке визитку.

— Вот, возьмите, — здесь указан номер социального фонда. — Его курирует мой муж. Алферов. Мэр города. Если вам очень сложно с детьми, то позвоните обязательно. Вам выделят няню бесплатно. Не каждый день, но это сильно поможет… В фонде очень хороший психолог.

— Спасибо, — забирает у меня из рук картонку женщина. — Извините, мне правда нужно бежать.

Она скрывается во дворах, а я возвращаюсь в магазин. Оплачиваю ее питание и шоколад детям.

Иду домой медленно, в тяжелых размышлениях о непростой женской доле материнства.

Это сейчас я практически все забыла. И даже иногда хочу родить ещё разок, когда мы очень сладко забываем с Алферовым предохраняться, но пока Боженька меня дурочку жалеет.

Может быть, нужно было у той девушки узнать хотя бы имя? Да она вряд ли бы сказала.

Пытаясь успокоиться, заставляю себя думать о хорошем: как сейчас наемся горячих копченых ребер с квасом и салатом оливье, как обыграю Александру Ивановну в нарды и распаренная после бани упаду в кровать к любимому мужу. Сегодня с детьми после двух выходных ночует няня.

И снова становится грустно, потому что мне повезло с мужем, а той девушке — нет.

Пью свой остывший кофе, выхожу на улочку нашего поселочного сектора и вдруг возле дома замечаю машину — небольшой белый микроавтобус на восемь мест. В таких обычно ездят журналисты.

Вот только их нам снова не хватало! Ускоряюсь и подхожу к воротам ровно в тот момент, когда из них через калитку выходит Алексей.

— Нагулялись? — Будто не подпускает меня муж к машине. — Идите в дом. Я поговорю и сейчас приду.

— Кто это? — Киваю я ему за плечо, но через секунду и так вижу.

Из машины выходит Елена.

— Здравствуй, Юля… — Говорит она тихо.

Я вцепляюсь в ручку коляски. Как она посмела?

А самое ужасное, что для мужа ее визит точно не сюрприз!

Я впиваюсь в Алексея гневным, ревнивым взглядом.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Я сама объясню. — Подходит ближе Елена. — Я приехала попрощаться.

— Что? — Не скрываю я своего удивления.

Хочется начать настоящий скандал, но только приобретенная привычка не выяснять отношения при посторонних заставляет меня прикусить язык.

И пока глубоко дышу, я рассматриваю Елену, отмечая, что весь ее лоск, который так сильно задевал меня в период после родов, куда-то делся. Исчезли и каблуки, и яркий макияж, и эффектная одежда. Ее сменили простенькие джинсы и свитер с пуховичком.

— Я возвращаюсь в столицу, — продолжает она. — И вот… — порывисто засовывает в руки Алферову тугой непрозрачный пакет. — Спасибо за все.

У нее по-настоящему дрожат губы.

— И вы простите меня, Юля, — поворачивается ко мне, надевая на глаза солнечные очки.

Я окончательно перестаю что-либо понимать.

Елена уходит обратно к машине. На несколько секунд открывает дверь, и вдруг в салоне я замечаю старую женщину в инвалидной коляске. Она спит.

Дверь за Еленой закрывается. Машина медленно отъезжает от участка.

Алексей приходит в себя первым.

— Юль… понимаешь, — начинает мяться, потом вдруг резко