Гроб с музыкой - Эльвира Барякина

«Будем надеяться на лучшее. У меня, кстати, тоже новости. Твоя Помпадура собирает о тебе информацию. Пока тебя не было, расспрашивала всех сотрудников. Даже имела наглость ко мне подойти. Но я ее так отшила, что она вряд ли еще сунется. Наш фотограф Евгений Маркович отколол фишку: заявил, что приходится Сереге Измайлову папой. А теперь прикинь, солдат, что это означает. Если я не ошибаюсь, то он входит в число наследников. Вспоминай, что мы видели в его кармашке».

«Быть того не может! — написал Леха. — Мы бы знали, если бы они были родственниками!»

«Попробуй выяснить это у своей новой доброй подруги Измайловой».

Леха достал из сумки записную книжку и, найдя в ней нужный телефон, принялся набирать номер. Трубку взяла Ольга.

— Алло!

— Привет, Оль, это Кобец.

Ее голос тут же потеплел:

— Хорошо, что вы позвонили. А то я уже подумывала разыскать вас. Как ваши дела?

— Мне бы хотелось встретиться. И чем раньше, тем лучше.

— Что-то случилось?

— Да нет. Мне просто нужно уточнить кое-какие детали.

— Тогда заходите после работы. Я буду ждать вас.

Когда он положил трубку, Ярославна как-то по-новому взглянула на него.

— Что, пойдете к своей пассии подогревать отношения? Своим телом…

Леха совершенно изумился: ему почему-то почудились в ее словах нотки обиды.

— Вас, солнышко, это совершенно не касается. Не хотите мне грудь показывать, вот и сидите с ней наедине. А я пойду по пассиям!

* * *

На улице было тепло. Леха расстегнул сверху рубашку, открыл окно в такси. Мысль о сказанной Ярославне гадости бурлила и ликовала внутри. Раз она обратила внимание на его общение с другой женщиной, значит, ей не все равно? Или это ему только кажется? Полжизни отдать за правду!

Квартира Измайлова очень изменилась с похорон: двери и окна распахнуты, тяжелые бархатные занавески содраны, все кругом надраено до блеска, надушено каким-то освежителем с запахом весеннего леса. И посреди всего этого Ольга в простом светлом платье.

— Привет, — сказал он, пройдя внутрь. — Вы что же не собираетесь выдерживать положенные дни траура?

— Ни за что! — ответила она радостно. — Мы сегодня целый день боролись с остатками его запаха!

— Кто это мы? — поинтересовался Леха.

— Да целую бригаду наняла. Даже Никита помогал.

— А где он сейчас?

— Спит. Так устал, что уснул в восемь часов. Есть хочешь? — спросила она, внезапно перейдя на «ты».

— Хочу, — признался Леха.

— Пошли на кухню.

Готовила Ольга просто божественно. В ее огромном — чуть не до потолка — холодильнике хранилось столько вкусностей, что Леха просто диву давался. А ей явно нравилось его кормить. Под конец она принесла из комнаты два высоких тонконогих фужера.

— Я хочу выпить, — объявила, разливая «Мартини». — Составишь мне компанию?

Леха кивнул. Они чокнулись. Хрусталь празднично звякнул.

— Выпьем за свободу! — сказала Ольга торжественно.

Леха засмеялся.

— Ну ты и циник! У тебя же муж помер!

Она беспечно отмахнулась.

— Да пошел он к черту! Если бы я умерла, он бы горевал не больше моего.

Покопавшись в одном из ящиков, она достала красивую пачку сигарет.

— Ты куришь? А ну да, я помню… Видела, как ты курил на кладбище… Пойдем со мной на лоджию.

Заходящее солнце нагрело деревянные реечки, которыми было оббито все вокруг. Внизу во дворе визжали дети. И небо было розовым и чистым. Ольга подставила лицо теплым лучам.

— Знаешь, — произнесла задумчиво. — Я, кажется, впервые счастлива за пять лет. Вот еще было счастье, когда Никитку родила, и все. Что, сегодня день такой?

Она взглянула на Леху чуть искоса. Он откровенно любовался ею. В ней действительно что-то переменилось, расправилось, раскрылось. Черные глаза светились.

— Расскажи мне о себе, — попросил Леха, пуская дым в вечернее небо.

— А чего рассказывать? Родилась в Юрьевце — есть такой заштатный городишко на Волге… Большая деревня… Работы там нет, молодежь вся разъезжается. Остались одни старухи. Ну мне тоже понадобилось в город отправиться. Мама велела искать богатого жениха.

— Вот ты и нашла…

— Ага… Познакомились на дискотеке в «Кресте». На самом деле я туда пришла еще с одним парнем, вот он нас и представил. Ну, выпили, потом кто-то травки принес. После нее все вообще здоровским показалось. Парень мой куда-то делся. Слово за слово, сидели болтали, а потом Сережка меня к себе отвез. Помнится, пока ехали, он все смотрел на меня и говорил: «Ты красивая. Ты мне подходишь». Переспали. Потом он заезжать ко мне в общагу стал. Я тогда совсем дура была: он как приедет, начнет бибикать под окнами, подружек моих переполошит, те висят на окнах, на его тачку налюбоваться не могут. А мне приятно. Потом я забеременела Никиткой. Ну и вот…

Внезапно она вспомнила о чем-то и схватила Леху за руку.

— Хочешь, я тебе покажу одну глупость? Только ты не смейся, ладно?

Он согласно кивнул.

— Ладно.

Пробежав вперед, Ольга распахнула дверь в ту самую комнату, в которой еще вчера лежал покойник. Посередине на журнальном столике стояла настоящая живая елка, наряженная шарами и гирляндами.

— Правда, глупо? — спросила она, смущенно зарумянившись.

Вопреки обещанию, Леха рассмеялся.

— Не, очень мило…

Ольга села на ковер по-турецки и потянула гостя вслед за собой.

— Представляешь, у меня сто лет не было настоящей своей елки. В общаге не поставишь, а Сергей терпеть не мог всего этого. Я решила, что мне надо елку. Имею право?

— Имеешь, — весело согласился Леха.

* * *

— Евгений Маркович? — удивленно подняла брови Ольга. — Да это отчим Сергея. Я видела его всего несколько раз: когда приезжала к мужу на работу и вот на похоронах. Сергей так стыдился его, что даже на свою собственную свадьбу не пригласил.

— Так это правда… — произнес Леха задумчиво. — А что за кошка пробежала между ними?

— Не знаю. Сергей не любил рассказывать про него. По-моему, Евгений Маркович его бил. А потом ты же знаешь, как это бывает: отчим-неудачник начинает придираться по каждому пустяку, говорит всякие гадости, типа «у тебя все равно ничего не выйдет»…

Леха вспомнил напряженное, вечно какое-то помятое лицо фотографа.

— Да, пожалуй, он мог бы… Ну и в результате?

— В результате Измайлов стал «новым русским», а Почкин как был, так и остался. В перестройку его фотоателье закрыли, жена умерла… Серега и взял его из жалости на работу в альянс.