Девушка в переводе - Джин Квок

После ланча была биология; мне очень понравилось, ведь нас знакомили с такими вещами, как научный дневник и клеточная структура, которые я не изучала в Гонконге. В конце занятия учитель написал на доске вопрос:

Геном бактерии Е. coli содержит 4,8 миллиона комплементарных пар, а геном человека — 6 миллиардов пар. Насколько геном человека длиннее генома бактерии Е. coli?

— Подумайте дома, с какой стороны вы подступитесь к этой проблеме, — предложил учитель. — Может быть, у кого-то уже есть идеи?

Класс не шелохнулся.

Очень медленно я подняла руку и, когда учитель кивнул, проговорила:

— Получается 1,25 умноженное на 10 в кубе, сэр. — И чуть не прикусила язык от досады: опять это невольно вырвавшееся «сэр».

Даже не заглянув в журнал, он улыбнулся:

— А, ты, должно быть, Кимберли Чанг.

Разглядывая в течение дня лица вокруг, я поняла, что не единственная здесь из национальных меньшинств, но все же нас крайне мало. В моем классе все были белыми, однако в коридоре я видела девочку-индианку и чернокожего мальчика.

Последним уроком в тот день была физкультура, — хорошо, что я захватила кеды. В начальной школе на физкультуре просто дурачились, бросались мячом друг в друга. В «Харрисон» же физкультура — серьезный предмет. Нам сообщили, что занятия проходят несколько раз в неделю, и я сразу поняла, что у меня с этим будут проблемы. Ма внушала, что я не должна делать ничего опасного или неподобающего приличной девушке, этот урок она усвоила из собственного строгого воспитания. «Неженскими» считались действия, где колени могут чуть разойтись в стороны или подол юбки чуть приподняться. При этом неважно, в юбке вы вообще или нет. В понятие «опасно» включались практически все движения. Ма часто бывала озабочена из-за моей беспечности в отношении юбки и привычки быстро бегать. Очутившись в спортивном зале, я почувствовала себя виноватой даже прежде, чем начался урок.

Но когда нам выдали специальную спортивную форму (зеленые футболки и широкие шорты) и отправили переодеваться, я осознала, что попала в серьезную переделку.

Девочки бодро принялись раздеваться. В прежней школе мы никогда не переодевались перед физкультурой. Только кеды обували. Я увидела, что на всех магазинные трусики, и судорожно стиснула в руках новенькую форму. У некоторых были даже хлопковые бюстгальтеры или специальные топы. И все белье, без исключения, — дорогое и разноцветное.

Девочкам с совершенно плоской грудью я завидовала. У меня самой этим летом грудь начала расти, и я изо всех сил старалась ее скрыть. Итак, образовалась проблема, необходимо найти решение, и сделать это должна именно я. Все мое белье сшито Ма, и, следовательно, сшито плохо: грубые хлопковые трусы криво подшиты красной ниткой — на счастье, нижняя рубаха с длинными рукавами, байковая и поношенная. Девчонки исподтишка разглядывали друг друга. Я увидела туалетную кабинку и, мысленно возблагодарив богов, нырнула внутрь.

Первый урок должен был выявить наши способности. Мы бегали на время, прыгали, отжимались, а потом учитель раздал нам теннисные ракетки и принялся бросать мячики, считая, сколько мы сумеем отбить. Работа на фабрике укрепила меня физически. Я, конечно, оказалась далеко не самой лучшей, но и худшей не была. На душе стало полегче, так что я даже перестала чувствовать себя виноватой перед Ма.

Я начинала понимать, какое значение придают американцы спорту вообще, — откровение для меня. У нас хвалили тех, кто хорошо учится, но для здешних детей хороших оценок недостаточно. Они должны были еще заниматься спортом и музыкой и иметь ровные зубы. Значит, и я должна буду стать привлекательной и разносторонней.

К концу дня мне удалось запомнить некоторые имена. Противного мальчишку звали Грег, того, что с львиной гривой, — Курт, девочку в легинсах (я подслушала слово, когда другая девочка восхищалась ими) — Шерил, а темноволосую девочку из автобуса — Тэмми.

После физкультуры занятия для всех закончились, но я должна была три раза в неделю работать в библиотеке, и еще один раз у меня были дополнительные занятия по английскому. Пока непонятно, правда, как я буду успевать со всем этим, ведь надо еще помогать Ма на фабрике. Работа в библиотеке была обязательным условием получения стипендии.

Я знала, что библиотека в Милтон-Холл совсем небольшая, только для учебных нужд. Но все равно ожидала увидеть современное просторное помещение, как в общественной библиотеке в Бруклине. Я открыла дверь и ахнула — маленькая, уютная, такая славная. Солнечный свет струился сквозь высокие витражные окна. В больших кожаных креслах устроились с книжками несколько учеников.

Мужчина в темно-коричневой полосатой шелковой тунике поливал гардении. Если не считать учителя физкультуры, за сегодняшний день он был первым взрослым без костюма и галстука. Он поднял голову, заметил меня, подошел. Я разглядела вышитый воротник-стойку у его туники и белые хлопковые шаровары.

Волосы у него были темные, как у меня, но подернутые сединой.

— Ты новая стипендиатка? Я мистер Джамали. — В его английском слышался легкий акцент.

Мы пожали друг другу руки, и я решилась спросить:

— Откуда вы?

— Из Пакистана. — Он заметил, как я рассматриваю вышивку на тунике. — А, вот ты о чем. Директор уже много лет пытается переодеть меня в официальный костюм, но я сопротивляюсь. К тому же я по совместительству режиссер школьного театра, а это оправдывает некоторые странности, как считаешь?

Мистер Джамали объяснил мне порядок работы, которая оказалась удивительно простой. Он сказал, что, поскольку выбор книг в библиотеке невелик, большинство учеников приходят сюда просто почитать или позаниматься. Вероятно, это означало, что у меня будет достаточно свободного времени даже для собственных домашних заданий. В кабинете библиотекаря нашлась даже пишущая машинка, которой можно было пользоваться. Я чуть в ладоши не захлопала от радости.

— Мистер Джамали, а можно мне работать в другие часы? Я бы хотела приходить пораньше.

— Почему?

— Потому что… Видите ли, моя мама работает, и я должна помогать ей после школы.

— Понятно, — кивнул он. — Что ж, посмотрим, что можно сделать.

На фабрике Мэтт сразу же заметил мою новую форму.

— Ох ты, фу-ты ну-ты, да ты просто хозяйская дочка!

Должно быть, выражение лица у меня было очень выразительное, потому что он поспешно добавил:

— Я в хорошем смысле. Хотел сказать, что ты симпатичная.

Я знала, что он просто хотел сказать комплимент, но я никогда не забуду этот момент: Мэтт назвал меня симпатичной.

Вместе с тем я поняла, что лучше не являться на работу в школьной форме: могут быть проблемы с другими ребятами или с Тетей Полой, которой определенно не стоило напоминать о моей новой частной школе. Отныне на фабрике я сразу же переодевалась в рабочую одежду и никогда не говорила о школьных делах.