Тенор (не) моей мечты - Тереза Тур

— Вот просто взял и спел? — завис Артур.

Странно. Почему-то мысль спеть для Ани не приходила ему в голову. Дурацкую. Во-от настолько дурацкую. Как будто, приходя к ней, он переставал быть певцом, а становился… Ду-ра-ком. Капризной эгоистичной сволочью.

— Вы русский есть странный человек. Вы петь, когда пьян. Но не петь для свой bella donna. Твоя Анна есть артист. Она понимать толк в музыка и страсть. А ты говорить — снежный королева, снежный королева. Она есть замерз. Потому что ты есть дурак. Пей еще. И рассказывай.

Сам Бонни тоже последовал своему совету. И под остаток штофа с селедочными бутербродами Артур сам не понял, как выложил ему все. Подчистую. И как еще в школе отбил самую красивую девчонку класса у лучшего друга Левы, и они как-то умудрились из-за этого не поругаться насмерть. И как сначала пробовали петь впятером, с Аней, и у них что-то даже где-то получалось, но Аня залетела — и все, пока не родила, больше петь не могла, что-то там с гормональным фоном. И как пробивались квартетом, уже с новым басом, Сергеем, и помогал им тогда еще молодой, нахрапистый и не так катастрофически богатый Томбасов. Аня же сразу после декрета устроилась в Оперетту, и Артур ее ужасно ревновал. Просто ужасно!..

— Она же такая красивая! Моя Анечка! Самая… эх…

— Дурак ты, — кивал Бонни, наливал ему еще и велел продолжать.

Пока не дошли до самого последнего косяка. Предложения роли в мюзикле.

— И сразу сказать — вон?

— И трусы на голову, — печально покивал Артур.

— Вы хорошо репетировать. Страсть, скандал! Va bene!

— И что мне теперь делать? Вот ты говоришь, спой ей… Как? Пойти в ее театр?

— Зачем театр? Балкон! В театр все петь. Под балкон — только ты.

— Так… пятый этаж же! Зима! Бонни, ты чокнутый.

— Si. Мадонна говорить так же. За это она меня любить сильно. Она говорить «больной ублюдок» и смеяться, и плакать, и любить меня. Это есть vera passione. Vera arte. Настоящий искусство!

— Высокая страсть, — внезапно Артуру стало смешно. — Да. Я спою для нее! Бонни, ты настоящий друг!

— Va bene! Dai amico!

— В смысле, сейчас идем? — все еще смеясь, переспросил Артур и поднялся, не дожидаясь ответа. — Идем! Ты со мной?

— Да! Я не бросить друг в трудный день! Мы сделать шоу для Анна. Так. Нам надо… гитара и усилитель, — перешел на английский Бонни. — Я видел парней в переходе. У них есть.

Шоу. О да. Шоу они сделали. Артур словно смотрел со стороны, как они вдвоем, прихватив недопитый второй штоф, целенаправленно шли к переходу под «Тверской». На трех языках объясняли трем юным панкам, что им до зарезу нужны их инструменты вместе с установкой и колонками. К «до зарезу» была прибавлена вся наличность, которая нашлась у него и у Бонни. Тысячи две или три баксов, кажется.

Панки впечатлились, согласились дать свои бесценные инструменты взаймы, но только в комплекте с самими панками. Бонни обрадованно заявил, что лишних музыкантов в шоу не бывает, и пусть тогда уж они и сыграют. На закономерный вопрос «что играем» Бонни подумал-подумал и выдал:

— «Есть в графском парке старый пруд, там лилии…» — причем даже в родной тональности. — Знаете?

— Обижаешь, мужик! Классика же!

— Что-то не похожи вы на классику. — Артур подозрительно оглядел пирсингованные брови гитариста и его оранжевую челку.

— Чой-та? Третий курс консы! Классическая гитара! — гордо заявил тот.

Артур заржал. Вот же кино! Конса, родненькая! А-а… У-у-у…

— Мужик, ты ж нажратый в зюзю. Как ты петь будешь?

— Как-как. Каком кверху, — не менее гордо ответил Артур фирменной фразочкой Пал Федорыча.

В общем, пока шли к дому Артура… то есть теперь — дому Ани, Артур как-то по умолчанию оставил квартиру ей и Кате — нашли полсотни общих знакомых, обругали нового директора ЦМШ. Оказывается, парни его застали в последнем классе. Побратались, короче. Хотя Артура парни не узнали, а он и не стал палить контору.

А вот перед домом…

В пять пар рук бодро установили колонки на детской площадке, прямо под окнами. Расчехлили инструменты, развернули ударную мини-установку. Подключили к переносному аккумулятору. Выдали Артуру и Бонни по микрофону, и…

«Есть в графском парке старый пруд, — разнеслось по засыпающим дворам между Лесной и Тверской-Ямской, — там лилии, там лилии цветут!»

Наблюдая за моими поступками

здравый смысл нервно топчется на месту,

курит и ругается матом

(С) ВК

Анна

Если вспомнить «Пятьдесят оттенков серого», то там было стоп-слово. Но там же практически нормальный миллиардер-доминант. А вот у меня было слово… взрыв. Слово-вспышка. Раз — и в глазах сверхновая, а ты… летишь, летишь и тебе дарят звезды… Все и сразу. Большой такой бадабум дарят. И тебе, и всем, кто оказался в радиусе поражения.

И это волшебное слово было — «мюзикл».

Сначала я мечтала. Черт, как же я мечтала. Об уровне «Нотр-Дама». О работе с Харальдом Принсом или Бонни Джеральдом и Томом Хъеденбергом. Но какой смысл ходить на прослушивания, если у тебя маленький ребенок и стабильная работа? Оперетта. Которую, кстати говоря, я нежно-пренежно люблю. Но иногда мне снится. Что-то более блестящее, более свободное, рискованное…

Мюзикл. Ага.

Когда-то Артур уже приходил и говорил о том, что они делают новый проект, им нужна солистка, и я могу попробовать. Так что сегодняшнее его соло о том, что у них есть «мю-узикл» — это ж не первый раз в моей жизни. Но тогда речь шла о «прослушать». Это было мило, особенно если вспомнить наше студенчество. Ну да ладно, кто выбился — тот и молодец.

Я тогда воодушевилась. Планировать начала, дура. Как совместить несовместимое: театр с ревнивым Владленом, Катю, быт и мюзикл. Себя и Артура на одной сцене.

Уж не знаю, что там произошло у этих «творцов», может быть, Томбасов банально денег не дал, а может что еще, но получилось забавно. Скорее всего, они ничего такого не планировали — умом я это понимаю.

Я принеслась на прослушивание. Как обычно, Катя в самый ответственный момент свалилась с острым ларингитом, я отвезла ее в больницу, потому что дома оставлять просто побоялась.

Прилетаю на базу. Дверь закрыта. Никого нет. Дежурный охранник глядит на меня, как на дуру. Мол, простите, но их сегодня и не было. У супер-звезд что-то там произошло такое, внутренне-конфликтное. Что? Не в курсе. Где? Тем более не в курсе. Уж извините, меня о вашем приезде не предупредили. Наверное, забыли. Вы ж знаете, у них такой график напряженный, маму родную забудут.

И вот стою я под дождем, как нарочно. Дочь в больнице, муж — непонятно где, решает проблемы родного коллектива. И на звонки всяких утомляющих его жен не реагирует. Ни он, ни Лева, никто, короче. Куда-то их унесло, где абонент не абонент.