Война - Александр Цзи

— Из истории человечества.

Этот диалог, которого я никак не ожидал, здорово сбил меня с толку и смутил. Ива становится слишком похожей на настоящую женщину… во всех смыслах. А эта ее лукавая, все понимающая улыбка?

“Ты будешь первым в истории человечества балбесом, которого продинамил робот”, — пропел циничный мысленный голосок.

Нет, возразил я сам себе, насчет робота — возможно, но воздержание перед битвами — не выдумка. Если Ива взяла эту “мудрость” из истории, значит, многим древним воинам женщины не давали перед битвой. Воины шли на войну злые, как собаки, и рвали врагов на куски.

— Ну и ладно, — с горящими щеками сказал я. — С климатом все океюшки, ясно? Я и не собирался…

— Чего ты не собирался? — спросил Витька, подойдя к нам вплотную. — Чего топчетесь? Мы едем или как? Проход открылся.

— Поехали! — отрывисто бросил я и первым запрыгнул в вездеход. Злобной силы вроде бы и впрямь прибавилось.

***

— Как-то легко они нас пропустили, — проговорил Витька. — У нас оружия полный багажник, между прочим. И никакого досмотра.

— Впереди будут еще барьеры, — отозвалась Ива. — Перед ними нас заставят оставить все лишнее. Хотя Прикордонье, или Секция Буфер, это место для войны, поэтому оружие здесь не под запретом. А вот в другие Секции так просто не попадешь.

Я бросил взгляд на нее в зеркало заднего вида.

Как бы лишней не оказалась сама Ива, подумалось мне. Ее тело — само по себе оружие, это стало ясно после сражения с Отщепенцами.

Мы ехали по туннелю, который слегка изгибался вправо. Из-за этого поворота конца туннеля было не видать. Когда вездеход въехал в проход, вспыхнул мягкий свет, причем сочился он непонятно откуда. Светился сам воздух, освещая гранитные стены и сводчатый потолок. Кстати, в туннеле не было тюбингов и каких-либо опор. Проход словно тупо вырезали в сплошной каменной скале. Я подозревал, что все эти “естественные” каменные стены — на самом деле работа умелого дизайнера.

Зато дорога была преотличная — гладкая, как стекло. После тысячи километров бездорожья езда по такому хайвею показалась мне чудом чудесным. Едешь и не ощущаешь того, что едешь. Будто летишь с нехилой скоростью. Как во сне.

Я почти впал в дорожный транс, когда туннель закончился — впереди засияло дневным светом полукружие выхода. Я сбавил скорость: черт знает этих россов, вдруг экран на выходе не выключен? Вломимся на полной скорости в силовой барьер — костей не соберем.

Но барьера не было. Мы медленно выехали из туннеля, в котором немедленно погас свет, и очутились на обширной каменной площадке, с трех сторон окруженной вертикальными скалами. Судя по всему, искусственными.

С четвертой стороны открывался вид на постепенно понижавшуюся зеленую равнину, усеянную холмами, оврагами и кущами деревьев. Равнина упиралась в блестящий серп Танаиса почти у самого горизонта.

На западе равнину обрамляла горная гряда с многочисленными постройками — на этом расстоянии крохотными и невнятными. Несомненно, это были строения россов.

Но в первый момент мы увидели не все эти нюансы, а ручей справа, текущий вдоль скалы и исчезающий в круглом колодце. Возле ручья протянулась коновязь из тонкого древесного ствола и длинный деревянный лоток с сеном. У коновязи стояло несколько лошадей, хрупало сеном, встряхивало хвостами и гривами, отгоняя мелкий гнус. Над коновязью раскинулся навес из белого пластика… По крайней мере, он выглядел как пластик, растянутый на специальном штативе с шестиугольными сотами.

Что-то подсказывало, что ручей, аутентичная коновязь и лоток с сеном — дело рук россов, а не Отщепенцев. Здесь все сделано так, чтобы Отщепенцы чувствовали себя как дома, но в то же время ощущалась некоторая неловкая имитация. С навесом, например, россы и вовсе не мудрили.

Я припарковал вездеход возле навеса, но так, чтобы не мешать коням. Мы вышли из кабины и по нагретой солнцем площадке прошли к ее краю.

Площадка широкими ступенями нисходила вниз и перетекала в обширное пространство — уже без намека на цементное покрытие. Здесь росла трава, изрядно, впрочем вытоптанная, и кусты. Эта территория располагалась сильно выше равнины, и отсюда тоже открывался живописный вид. Само пространство предназначалось для становища Отщепенцев. Мы увидели кучу разномастных шатров, раскинутых в строгом шахматном порядке; дымили костры, слышались голоса взрослых и детей; кто-то орал пьяную песню; доносились запахи жарящегося мяса и конского пота.

В западном конце становища возвышалось причудливое сооружение в виде овального здания, приподнятого над землей на решетчатой конструкции метров на десять. Тень от этой вышки пересекала все становище — солнце успело переместиться на западную половину неба.

— Это и есть ха-ку? — поинтересовался Витька, приставив ладонь козырьком к глазам и запрокинув белобрысую голову.

— Наверное, — ответил я, глядя уже не на становище, а вдаль, на реку. Очень далеко отсюда через реку был перекинут мост — довольно крупный. Через него запросто проедешь на вездеходе…

Это хорошо, отметил я про себя. Есть где преодолеть реку, не покидая вездеход.

Другой вопрос — пустят ли нас россы.

Но — будем решать проблемы по мере поступления.

Мы спустились по ступеням к становищу. Группа мужчин и женщин, развалившаяся возле низкого столика с фруктами под навесом, вылупилась на нас. Все были сплошь татуированными и с длинными волосами, заплетенными в косы.

— Приветствую вас, бро и сис! — крикнул я. — Мы прибыли по указанию Люции. Нам надо в ха-ку!

Отщепенцы переглянулись. Молча показали пальцами на вышку. Снова переглянулись. Я ощутил попытки просканировать нас и поставил жесткий блок. Отщепенцы привстали, подобрались, насторожились.

— Приветствуем и тебя, бро, — отозвалась одна из женщин. Она была пухлая, с пшеничными волосами, собранными в шикарный “каравай” на голове, глаза светло-голубые, почти белые, сиськи — как два ведра. — Ты пришел на войну?

— Да.

— Я его помню, — заявил один молодой мужик рядом с грудастой блондинкой. — Совет его принял к нам в становище, он еще башку тому Слэвину ненормальному проломил, а после уехал к россам.

— Да, я свой, — коротко сказал я. С Отщепенцами чем короче и яснее говоришь, тем лучше.

Народ неуверенно заулыбался, хотя все они чувствовали непонятный магический блок. Это их нервировало. Но ничего — потерпят.

Я зашагал к вышке, Ива и Витька молча последовали за мной.

— Только не говорите мне, что нам надо лезть по этой фигне, — сквозь зубы процедил Витька, подразумевая ажурную конструкцию.

Но нет — лезть никуда не понадобилось. Прямо под овальным ха-ку, похожим на летающую тарелку, на траве лежал блестящий шестигранник — чуть больше тех, что образовывали гравитационную дорогу. По его периметру