Шелепин - Леонид Млечин

Хрущев считал подъем целины одним из главных дел своей жизни. Когда Никита Сергеевич приехал в Акмолинск на слет передовиков сельского хозяйства, его встречали восторженно, вспоминала сотрудница «Акмолинской правды» Роза Голубева:

«Конечно, доклад у него был написан. Но, по сути, он его не читал. Начал с написанного текста, а потом уже говорил „от себя“. Не совсем логично, несколько сумбурно, но зато эмоционально, горячо, искренне. Влияние его на зал было огромным. Такую атмосферу живой заинтересованности, приподнятости я не видела.

Так же живо он воспринимал выступления участников слета. На трибуне некоторые держались скованно, глотали слова. Запомнился один молодой парень-казах, который что-то мямлил по бумажке. Хрущев встал со своего места, слегка шаркающей походкой подошел к трибуне. По-доброму взглянул на смущенного механизатора:

– Это тебе написали? А ты брось бумажку, расскажи своими словами.

И начал задавать вопросы. Парень преобразился. Успокоился, стал отвечать логично и внятно. Даже покритиковал кого следует. Зал, живо переживший эту сцену, грохнул такими аплодисментами, что вздрогнули стены.

Я смогла рассмотреть его: невысокий, кругленький, с пушком на голове, глаза смотрят весело, хитро. Так и хотелось погладить его по пушистой голове. Вот такое, может быть, странное ощущение тогда было.»

За шесть лет распахали больше сорока миллионов гектаров целинных и залежных земель. Они давали стране свыше сорока процентов зерна. В декабре 1958 года Хрущев с гордостью говорил на пленуме ЦК:

– Такого количества хлеба наша страна никогда за свою историю не имела.

11 января 1957 года «за освоение целинных земель и успешную уборку урожая» Шелепин получил первый орден Ленина.

На целину отправили и старого друга Шелепина – Валерия Харазова, который к тому времени перешел с комсомольской работы на партийную, стал секретарем Сталинского райкома в Москве.

– Несколько московских секретарей под разными предлогами отказались ехать на целину, – рассказывал Харазов. – Их сняли с работы, Хрущев устроил выволочку первому секретарю горкома. Взяли список секретарей райкомов и отобрали тех, кто не откажется. Мне по здоровью противопоказан жаркий климат, но пришлось ехать. В Алма-Ате первые два месяца мы вникали в дела республики. Каждый вечер к нам приезжал Пономаренко и рассказывал о делах в Казахстане. Через два месяца он вызвал нас и объявил о назначениях. Меня определили секретарем Алма-Атинского горкома.

После этого Харазова вызвал к себе второй секретарь ЦК компартии Казахстана Леонид Ильич Брежнев:

– Зайди, надо на тебя посмотреть. А то как же это? Новый секретарь горкома, а я его не знаю.

О работе, о делах не сказал ни слова. Встреча заняла три минуты.

– Мы Брежнева называли «Коломбино на проволоке», – вспоминал Харазов, – потому что он всем хотел нравиться. И это у него получалось, он располагал к себе людей.

Когда Пономаренко назначили послом в Польше и хозяином республики стал Леонид Ильич, закончилась и работа Валерия Харазова в столице Казахстана.

К нему с ультиматумом явились секретари всех трех городских районов Алма-Аты. Они жаловались на постоянную нехватку товаров и потребовали снять с должности начальника городского управления торговли Турсуна Байбусынова.

Харазов его пригласил к себе:

– Я вижу, у вас на этой должности не получается. Давайте, мы подберем вам другую работу.

Байбусынов удивился:

– А я думал, вы меня позвали, чтобы отметить мои успехи и предложить более высокий пост.

– О каком повышении может идти речь? Давайте, мы найдем вам другое место. Может, там вам будет легче.

Байбусынов как-то снисходительно посмотрел на секретаря горкома и ответил:

– Вы, русские, вода, а мы, казахи, камни. Вы, как вода, исчезнете, а мы останемся. Вы, например, точно скоро исчезнете. А обо мне вы еще услышите.

Встал и ушел.

Минут через двадцать по местной спецсвязи Харазову позвонил недовольный Брежнев:

– Ты там что, собрался Байбусынова убирать?

Харазов был поражен тем, как скоро начальник городского управления торговли связался с первым секретарем ЦК республики.

– Леонид Ильич, он не справляется с работой, – ответил Харазов. – У меня была делегация секретарей райкомов. Они требуют убрать его.

– Ты его не трогай, – отрезал Брежнев.

Харазов стоял на своем:

– Его нельзя оставлять на этой должности.

– Хорошо, – сказал Брежнев, – я сейчас уезжаю по северным областям. Вернусь, договорим.

Через две недели Брежнев вернулся в Алма-Ату, но Харазова не пригласил. Прошло три дня, Харазов позвонил сам, потому что считал вопрос принципиальным:

– Леонид Ильич, мы не решили вопрос о Байбусынове.

– Как это не решили? – удивился Брежнев. – Я же тебе сказал – не трогать.

– Леонид Ильич, но интересы дела требуют смены руководства городского управления торговли.

– Ты меня не понял, – с сожалением произнес Леонид Ильич. – Я сказал: не трогать! Все, вопрос закрыт.

Предсказания Байбусынова продолжали сбываться. Вскоре Брежнев пригласил к себе Валерия Харазова. Говорил с ним доброжелательно:

– Ты хорошо поработал в горкоме. Спасибо. Есть предложение направить тебя секретарем обкома в Гурьев.

Харазов пожал плечами:

– Ну что же, я человек дисциплинированный.

– Вот и ладно.

Харазов приехал домой, открыл том энциклопедии и прочитал, что среднегодовая температура в Гурьеве – плюс одиннадцать градусов. То есть там жарко. Он позвонил Брежневу:

– Леонид Ильич, в Гурьеве тяжелый, жаркий климат. Если необходимо перевести меня из Алма-Аты, нельзя ли выбрать одну из северных областей Казахстана?

Брежнев был недоволен:

– Нет, я уже согласовал твое назначение с Москвой. Что же, нам опять входить в ЦК с этим вопросом? Ничего, ты выдержишь.

Когда Брежнева забрали в Москву, Харазова сделали секретарем Павлодарского обкома. В те годы Павлодар тоже трудно было назвать завидным местом для работы, но по крайней мере там не было так невыносимо жарко.

Только через много лет Харазов узнал, почему Леонид Ильич вступился за начальника Алма-Атинского городского управления торговли. В «Целине», то есть написанных за генерального секретаря партии Брежнева воспоминаниях о казахстанской эпопее, Xаразов прочитал, что семья Брежнева в 1941 году была эвакуирована в Алма-Ату, поселили ее на улице Карла Маркса, дом 95. Приютили эвакуированных Байбу-сыновы Турсун Тарабаевич и его жена Рукья Яруловна.

Когда Брежнева послали поднимать целину, он подумал, что «надо сказать спасибо доброй казахской семье, поклониться стенам, в которых вместо четырех человек дружно прожили в те трудные годы семеро». Отблагодарил хороших людей Леонид Ильич щедро, как умел, но за казенный счет. Турсун Байбусынов был назначен на хлебную должность. И попытки убрать его Леонид Ильич воспринимал как выпад лично против себя. С этой особенностью характера Брежнева Шелепин и его товарищи еще столкнутся.