Страсти оперной дивы - Марина Серова

– Это частное заведение, вы сами не имеете права, – стойко сопротивлялась девушка.

– У нас ордер, – неумолимо гудел бас.

Спустившись по лестнице, я обнаружила несколько человек в полицейской форме, очень расстроенную на вид Машу, которой по какому-то фатальному невезению выпало сегодня дежурить, и растерянного толстенького охранника, совершенно не понимающего, как ему поступить в такой ситуации.

– Женя! – увидев меня, с надеждой обратила ко мне взор бедная Маша. – Скажите хоть вы им…

– А в чем, собственно, дело? – спокойно поинтересовалась я, очень хорошо зная, что в разговорах с представителями официальных властей главное – выдержка.

– А вы кто? – невежливо ответил вопросом на вопрос плотный приземистый мужчина с квадратным лицом и черными густыми волосами.

– Меня зовут Евгения, – вовсе не собираясь сразу раскрывать все тайны, сдержанно сообщила я.

– Это – телохранитель Измайловой, – поспешила доложить Маша. – Она вас просто не пустит. И ничего вы не сделаете. Она знаете, как… знаете, какая…

Наверное, басовитый крепыш, вторгшийся в столь ранний час на территорию частного заведения, не вызвал у нее сочувствия и сейчас, исчерпав все прочие средства, она решила его напугать.

– Телохранитель?.. – усмехнулся мужчина, почти не слушая страшные Машины угрозы. – Как интересно… Слышь, Коля, ты, может, за вторым ордером сгоняешь? А мы тут пока подождем. Примадонна-то, я так понимаю, все равно еще дрыхнет. Или прикидывается…

– Все-таки вы не могли бы объяснить, в чем дело? – собрав всю дарованную мне природой выдержку, снова очень спокойно спросила я. – Что это за ордер, при чем здесь Изольда? У нее вчера очень поздно закончился концерт, и она действительно сейчас отдыхает. Может быть, ваш визит стоит немного… перенести?

– Что за ордер, говоришь? – тоном, не сулившим ничего хорошего, ответил чернявый. – На арест ордер, девушка. И переносить мы ничего не будем. Давай вытаскивай свою приму из кроватки, или где она там сейчас, да собирай ее в дорогу по-быстрому. Много вещей не укладывай, здесь недалеко. А если будешь и дальше тормозить и спектакли мне тут разыгрывать, я могу рассердиться и подумать, что хочешь оказать сопротивление при аресте. А это, сама понимаешь, дополнительная статья.

– Постойте… подождите… какой арест? – ничего не понимая, застигнутая врасплох этой неожиданной новостью, пробормотала я. – Вы, наверное… наверное, здесь какая-то ошибка. В этой гостинице проживает певица, Изольда Измайлова, она приехала на гастроли и…

– И заодно решила рассчитаться по старым долгам. Так? – безапелляционно отрезал бас. – Или вы снова будете притворяться, что ничего не знаете? Про Ольгу Быстрову слышали что-нибудь? Про застарелую вражду, взаимное непонимание…

– Ну… да… я слышала, но… но это ведь очень давняя история, все уже забыто давно, неужели вы думаете…

– Ну, видать, не совсем еще забыто, – снова ехидно усмехнулся чернявый. – Если так… так решительно действовать готовы… некоторые. Концерт у нее закончился… поздно.

Один из полицейских, находившихся в вестибюле, по-видимому, из сочувствия к моему совершенно искреннему недоумению наконец решил прояснить дело и с выражением, с которым оглашается смертный приговор, произнес роковую фразу:

– Ольга Быстрова вчера вечером была задушена в своей квартире, и, учитывая обстоятельства, в совершении этого преступления подозревается Изольда Измайлова. Мы пришли задержать ее.

Признаюсь, эти слова повергли меня в шок, и на несколько секунд я утратила чувство реальности.

– Но… но… но… Но она не могла этого сделать, – с трудом подбирая слова, из последних сил пыталась я возразить. – Я ведь говорила вам, вчера у нее был концерт. Весь вечер она провела на сцене, потом… потом был банкет… масса народу, все ее видели… Она просто не могла. Физически не могла, понимаете?

– Вот именно, – вступил чернявый. – Масса народу, все навеселе, никому ни до кого нет дела… Чего проще – незаметно выскользнуть на несколько минут… хоть вон, в туалет, например… Сделать все дела и вернуться как ни в чем не бывало. Вы в курсе, что квартира Быстровой рядом с театром? Десять минут ходьбы. А бегом и того меньше… Впрочем, что это я тут… объясняю. Не препятствуйте, девушка, нам нужно провести задержание. Поднимайтесь, ребята, не хотят говорить, в каком она номере, так мы сейчас все их проверим…

Маша с безысходным отчаянием на лице бросила последний взгляд утопающего в мою сторону, и я поняла, что пора действовать.

Было совершенно ясно, что чернявый настроен решительно и без Изольды отсюда не уйдет. С другой стороны, если поднимется переполох и ничего не соображающий спросонья Земелин вдруг узнает, что кто-то явился сюда арестовывать его звезду, последствия могут оказаться необратимыми.

А между тем ситуация весьма двусмысленная и, не зная, откуда здесь растут ноги, очертя голову ввязываться в скандал, на мой взгляд, было бы большой ошибкой.

Поэтому, быстро взвесив в уме все «за» и «против», я решила пока уступить поле боя врагу, чтобы выиграть время и подготовить нападение.

– Позвольте ей хоть одеться, – примиряюще проговорила я, давая понять, что капитулирую перед превосходящими силами противника.

– Десять минут, – немного помолчав, отрезал чернявый. – Ребята… айда назад. Так уж и быть… пускай… соберутся там. Бабы…

Группа захвата, уже было двинувшаяся вверх по лестнице, вернулась на исходные, и, понимая, что чернявый не шутил и времени у меня мало, я поспешила в номер к своей подопечной.

Нужно было сделать все по-тихому, чтобы не проснулся Земелин или Макс и оба не начали бы по новой выяснять обстоятельства, окончательно выведя из себя и без того уже раздраженного басовитого мужчину. Разобравшись в обстоятельствах, мы могли бы использовать массу вариантов смягчения такой жесткой меры, как арест, – ту же подписку о невыезде, например, – но это нужно было делать спокойно и на трезвую голову, а ни Чаркин, ни Земелин, едва очухавшись после вчерашнего торжества, наверняка не смогли бы продемонстрировать ни того, ни другого.

Поэтому, заскочив в номер, я схватила первое попавшееся платье и вбежала в спальню к Изольде.

Измайлова спала сладким сном, не подозревая о том, какие тучи собрались на ее небосклоне.

– Изольда… Изольда! Вставай! – слегка толкая туда-сюда, попыталась разбудить ее я. – Вставай, нужно собираться.

– А?.. Что?.. – с трудом разлепляя веки, в полусне пробормотала примадонна. – Кто это? Женя?.. Ты чего? Что-то случилось? Сколько времени?

– Много уже времени. Вставай. Форс-мажор. Нужно собираться. Вот… надевай платье… скорее. Нас ждут.

– Ждут?.. Кто ждет? Опять интервью? Но это нужно было заранее договариваться… и время… время назначить. Сколько сейчас времени?

Неуклюже тыкаясь руками в платье, которое я пыталась на нее надеть, Изольда бросила взгляд на часы, и ее сонливость сняло как рукой.