Все свободны! - Екатерина Юрьева

— Это точно.

— Эй, парень! — Наконец Колька обратил свое внимание на Масика. — Ты что молчишь, глухонемой, что ли? Он с нами вообще? Тебя как зовут?

— Сергей, — Масик неожиданно вспомнил свое настоящее имя и потянул свою узкую ладошку.

— Ты че смущаешься, братан? А?

Все увидели, как у Масика сперло дыхание и почти навернулись слезы на глаза.

— Минуточку, — резво скомандовала Вася, взяла Масика под руку и отвела в сторонку. — Масик, что случилось?

— Виноградов… Это Виноградов… — Масик почти уже всхлипывал.

— И что? — начала догадываться Вася.

— Он мой любимый мужчина. Я всю жизнь…

— И мой, представляешь, Масик? Но я как-то держу себя в руках. — Она еле сдерживалась, чтоб не расхохотаться, пока у нее на глазах разворачивалась целая трагедия. — Давай, Масик, и ты возьми себя в руки, и пойдем, нас ждут.

— Я не могу… Я всю жизнь… Мечтал рядом постоять…

Вася возвела глаза к небу. Масик понял это прямо.

— Юрий Николаевич и правда будет недоволен. Извини, я не поеду. Мне надо быстро собираться. Скажи, что я плохо себя чувствую.

— Да и выглядишь неважно. Сегодня — не кавалер.

— Вот-вот. Извинись, пожалуйста. — Масик смущенно помахал ручкой Виноградову и поплелся к метро.

— Что с Масиком? Что-то случилось? — встретила ее озабоченная Ольга.

— Да ничего страшного, обычная мужская истерика. — Вася прикрыла ладошкой лицо, чтоб его никто не видел. — Чувствует себя неважно. Извиняется. Побежал работать на Скворцова, — делала она противоречивые доклады. Да и что тут скажешь? Масик был хорошим несчастным человеком. И она отнеслась к нему с пониманием.

Виноградов тем временем поймал такси и довольно ловко, без задержек, к которым давно привыкли столичные автолюбители, они добрались до Арбата. Домжуровский ресторан был на спецобслуживании. Но работал буфет. Столпотворения там не наблюдалось. Это их порадовало.

— Что выпьем, девчонки? Возьмем бутылочку коньячка, пойдет?

— Не-нет-нет, — Ольга активно возражала. — Давайте скромнее. Будем пить рюмочками, а не бутылочками, хорошо?

— Хорошо, — засмеялся Колька. — Заметано. Ну я пошел к стойке?

— Закусить не забудь чего-нибудь. На свой вкус.

У стойки, и девчонки почувствовали это спинами, активизировалось шебуршение, и послышался дружный шепот.

— Рады, рады. Кино про вас смотрим. Все сделаем в лучшем виде. Присаживайтесь.

Буфетчицы (удивительно, в праздники почему-то всегда работают женщины), узнав своего кумира, сразу превратились в жарких поклонниц.

— Все в порядке, сейчас все будет. — Колька, сверкнув еще раз для стойки своими актерскими зубами, уже присаживался за столик.

Не успел он это промолвить, как под торжественную музыку (хорошо не выключили свет для пущего эффекта) от буфета гордо двинулась главная, видимо, буфетчица с высоко поднятым подносом. Когда поднос опустился на стол, Ольга с Васей онемели. Весь он был буквально усыпан рюмками с коньяком…

— Вы же просили не бутылками, а рюмками, — смеялся Виноградов. — Вот.

— Сколько… здесь? — Ольга начала заикаться.

— Двадцать четыре.

— Почему?

— Потому что делится на три. А вы еще кого-то ждете? Если ваш друг подъедет, дозакажем.

Хотелось упасть в этот поднос до того, как придется все это выпить. Правда, выпить все удалось на удивление быстро. Но буфетчицы были в восторге, они успели получить автографы, да еще новогодние пожелания, начертанные рукой любимца на календарях с виноградовской фоткой из последнего фильма, что висели теперь в каждом буфете. Гости же дорогие получили обслуживание и скидку на все дозаказанное, а дозаказывали без перерыва.

— Все-таки хорошо пройти по местам боевой славы. Иногда. Отлично, посидели, пора и честь знать. Спасибо этому дому, пойдем к другому.

Сюжет захода в домжур закончился братанием в буфете, коридоре, гардеробе и холле, а также слезами и объятиями. Не отпускали их до самого выхода. Вырвавшись наконец на свежий воздух, весьма потрепанная провожающими компания обнаружила в своих карманах пирожки (потом выяснилось, что с грибами), аккуратно завернутые в льняные салфетки. А у Васи в рюкзачке, который исполнял роль дамской сумочки, оказалась бутылка коньяка.

Развеселая группа решила охладиться на бульваре. Они заметили, что уже наступил вечер и по бульвару слонялось лишь несколько собачников. Быстренько накрыли стол на лавочке. Виноградов ловко извлек из кармана рюмку, притыренную в буфете — единственное, что взяли без разрешения. Под аплодисменты журналистской публики налил по глотку («Будем экономить») и поднял тост.

— Девчонки! Дед Мороз, которым я работал, как и все артисты, с рождения, то есть я — добрая примета и, если вы меня встретили, значит, удача ваша и наша на пороге. За тот порог! — Он лихо захлебнул свой глоток и смачно надкусил пирожок. — Да, не зря пирожки с грибами в домжуре фирменное блюдо, вот что я вам скажу.

Девчонки бодро последовали его примеру.

— По-моему, мы уже достаточно проветрились, — продолжил Колька. — У меня тут за углом — чего только не вспомнишь в пьянке, честное слово, — приятели живут хорошие. В подвале. Пойдем к ним?

— Художники, что ли?

Виноградов заржал.

— Можно сказать, художники. Сами увидите.

Девчонкам было уже все одно и радостно. Подвал действительно обнаружился за углом. Но ступеньки как будто кто-то отгрыз и налил для надежности кипятка, чтобы замерзли побыстрее. Вдобавок не горел свет, только патрон от лампочки качался на ветру. С виртуозными пируэтами им все-таки удалось преодолеть эту славную, искусно созданную горку для любителей острых ощущений. Они оказались перед большой железной дверью. Виноградов начал тарабанить и кричать:

— Эй, Серега, эй, Рамаз, открывай давай — дед Мороз пришел!

Наконец замки заскрипели, дверь приоткрылась, и они увидели помятое полумраком лицо кавказской национальности. Переглядываться не имело смысла, выражения глаз было не разглядеть.

— О, Никалай, дарагой, радост-та какая! Серега, Ни-калай пришел, гастэй привел. Иди встречат гастэй дара-гих. А ты что малчыш-та за двэрью, нэ гавариш, што эта ты. Стучит и не гаварит. Хитраванец какой.

— Я говорю, что это я, Дед Мороз, Рамаз, дорогой.

— Ты не так гавариш. Сразу бы так и сказал — эта я. Захадытэ, дэвочки, захадытэ.

Девочки зашли. В подвальном полумраке они увидели поднявшегося им навстречу человека, тоже вида околокавказского. В центре комнатки стояли деревянные ящики, аккуратно застеленные газетой. Такой импровизированный кавказский стол. На нем в тарелочках порублены красивые овощи, сыр, прикрытый разноцветной зеленью, и еще какая-то ерунда, трудно было разобрать, что именно. Но, в общем-то, культурно.