Убийца ее мужа - Валерий Ефремов

Пичуга все это время практически молчал, но видно было, что он ждет от Малахова разъяснений по существу дела.

– Жену мою замочили, – грустно начал торговец золотом и тяжко вздохнул.

– Как?! Кто?! – выказал живейшее участие Пичуга.

– Вот и надо будет выяснить. – Петр Максимович не собирался раскрываться по полной программе. – Тот человек, с которым у меня забита стрелка в парке, знает все об этом деле.

– Ага! И крутые бабки с тебя требует? – Пичуга кивнул на портфель, который Малахов прихватил с собой, чтобы сбить с толку Степана.

– Ну… – неопределенно протянул Петр Максимович. – И это тоже есть. Короче, когда я заведу с ним разговор, ты будешь за кустами. Появятся менты – свистнешь. А если разговора у меня с этим пацаном не получится… – Малахов замолк.

– Понятно, – кивнул Пичуга. – Тогда я появляюсь из-за кустов со стволом в руке, как шаха из рукава. И банк наш! – Тут стукач громко рассмеялся.

– Тише ты! – шикнул Петр Максимович. – Вон она, та скамейка. Выбирай себе местечко понадежнее. Чтобы тебя не было видно, а ты видел все.

Пичуга тут же сиганул в кусты, а Малахов расположился на скамейке.

Ждать ему пришлось недолго. Минуты через две появился заметно запыхавшийся Степан, держа в руке большую хозяйственную сумку.

– Ну что, Малахольный! Вываливай бабки, да расходимся. – Он указал рукой на портфель.

– А ты куда торопишься, пацан? Может, на тот свет?

– Ты чего несешь, старый? – Степан тревожно оглянулся по сторонам, а когда вновь посмотрел на Малахова, то увидел направленный на себя пистолет.

– Кто убил Анютку? – не повышая голоса, спросил Петр Максимович, слегка покачивая при этом оружием.

– Какую Анютку? – захлопал ресницами журналист, непроизвольно поднимая руки вверх, чем вызвал у Малахова легкую усмешку.

– Мою жену, сучонок! Мою жену! Мне нужны имена и адреса!

– Так это…

До Шуйского только сейчас дошло, в какую историю он влип! Ему лишь теперь стало ясно, что женщина, которую пристрелили вместе с Карнауховым, являлась супругой золотовалютного спекулянта. Потому-то барыга и заказывал Карнаухова – именно как любовника своей жены! Все это следовало обязательно прояснить и просчитать, но Станислав, опасавшийся в данном деле осложнений совсем иного рода, не вдавался во второстепенные, как он считал, обстоятельства. – О жене речи не шло. – Журналист опустил руки и развел их в стороны.

– Имена, я тебе сказал! Говори, падло! И руки за голову!

– Я их не знаю никого, ликвидаторов этих… – мямлил Шуйский, не сводя глаз с покачивающегося дула пистолета, будто кобра с дудочки факира.

– Ах ты, гаденыш! – взревел Малахов. – На колени! На колени, я сказал!

Станислав послушно опустился на только пробивающуюся из-под земли, совсем еще свежую майскую траву и закрыл глаза в страхе перед немедленной расправой, пытаясь при этом сформулировать хоть какой-нибудь ответ, который бы пусть на время оттянул неизбежный, как казалось, выстрел. Но, почувствовав прикосновение металла, то есть дула пистолета, к своему лбу, он утратил не только всякую волю к сопротивлению, но и способность к членораздельной речи.

– М-м… – Это было все, что он смог произнести.

А потом Станислав услышал, как щелкнул предохранитель…

И тут неведомая сила вдруг освободила его правую руку от сковывающего все тело ужаса, и он совершил крестное знамение.

Прошло несколько томительных мгновений, и … ничего не произошло, лишь до почти угасшего сознания Станислава донесся слабый глухой стон.

Он открыл глаза.

Перед ним лежал навзничь торговец золотом. Пистолет валялся на траве чуть в сторонке.

Ничего не понимая, да и не пытаясь вникнуть, что произошло, журналист вскочил на ноги и бросился бежать без оглядки и, что называется, стремглав.

Помочь же Петру Максимовичу Малахову, у которого в очередной раз и уже окончательно сдало сердце, было некому: мента Бороздина с нитроглицерином поблизости не оказалось, а старый и верный кореш Пичуга, подхватив ТТ, портфель торговца рыжьем и сумку неведомого стукачу человека, помчался вслед за незнакомцем.

Нужно было установить его личность, чтобы получить честно заработанные бабки у опера Колодкова.

7

Подъезжая к управлению после посещения Малахова, капитан Бороздин увидел у здания УВД сразу несколько машин телевизионщиков. Дмитрий сразу помрачнел, поскольку не сомневался, по какому поводу их сюда принесло. Конечно, тележурналистов интересовали обстоятельства ликвидации Человека Со Шнурком, и они наверняка жаждали получить информацию из первых рук, то есть от героического капитана Бороздина, избавившего столицу от ужаса перед кровавым и беспощадным маньяком.

Он набрал телефонный номер майора Зайцева:

– Лева! Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай. Я не буду разговаривать с журналюгами ни под каким видом!

– Не понимаю, чего ты так психуешь? – безмятежно отреагировал начальник отдела. – Номер «Криминального вестника» со своим фото видел? Красота! А какой промоушен! В соседних управлениях кобуру грызут от зависти.

– Делай как знаешь, но меня от этого уволь!

– Спокойно, спокойно. Ты, я так понимаю, недалеко от управления. Перекантуйся где-нибудь с полчасика, а я за это время от прессы избавлюсь.

Нет худа без добра. Можно, наконец, без спешки пообедать, и капитан направился в близлежащее кафе.

Часть сотрудников УВД предпочитала обедать не в местной столовке с буфетом, а именно в этом кафе «Радуга». Здесь, конечно, кормили подороже, зато было более разнообразное меню, играла тихая музыка, работал телевизор. Да и обслуживающий персонал женского рода выглядел посимпатичнее, что способствовало не только пищеварению, но и налаживанию тесных неформальных отношений, временами перераставших в устойчивую и близкую связь.

К числу завсегдатаев «Радуги» относился и Дмитрий. Ненавязчивый интим этого заведения оказался вполне в его вкусе.

Имелось, правда, одно «но»: посетителей в «Радуге» всегда было достаточно. Вот и сейчас все места оказались заняты.

Несколько минут он переминался с ноги на ногу и наконец увидел, что компания из четырех человек освобождает столик. Дмитрий ринулся к нему, а вслед за ним быстро двинулась молодая парочка: он и она в джинсовых костюмах стиля «унисекс». Оставалось еще одно место, на которое быстро нашелся претендент.

– Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь? – услышал капитан откуда-то сбоку и кивнул. Молодая пара никак на просьбу не отреагировала.

Все четверо поглощали заказанные блюда молча, изредка бросая взгляды на висящий невдалеке под потолком телевизор. Он был настроен на музыкальный канал, но, когда подходило время последних известий, администратор кафе с помощью пульта переключался на них. Так он поступил и в этот раз.