Дьявол - Ольга Панова

Она выругалась вслух:

– Черт!

Сзади беззвучно подошел Ник и обнял за талию. Как-то уж по-свойски, словно она его подружка.

– Ну что, пойдем развлечемся?

Она даже не поняла, о чем именно он говорил, видимо все еще приходила в себя. Ник повел ее в каморку.

Когда они вошли внутрь, запер за собой дверь. Потом вынул из кармана маленькую фляжку и протянул Ирине.

– Выпей, тебе сразу станет легче. Вижу, как ты нервничаешь. Но ничего, все изменится. Поверь мне.

Поначалу она смотрела на него, не понимая, что происходит.

– Что это?

– Какая разница! Пей. Уверен, тебе понравится, такого ты точно никогда не пробовала.

Не зная почему, но она приняла из его рук злосчастную фляжку. Он указал ей на диван, а сам встал у стола напротив.

Она молча села и уставилась на фляжку в руках. Все происходило как-то быстро и стремительно. Хотя это было смешно, но Ирина доверяла этому человеку.

Поднесла фляжку к губам и сделала крошечный глоток. Сладковатый и в тоже время терпкий вкус. Раньше она никогда не пробовала ничего подобного.

– Ну как? Понравилось? – его глаза злобно заблестели.

– Да вроде ничего, – пожав плечами, она протянула ему фляжку.

– Нет, сделай еще один глоток.

Она выпила, как он просил. Странно, но голова как-то медленно закружилась. Так бывает, когда хмелеешь, но это было нечто другое. Как на быстрой карусели.

– Что это? – еле прошептала она, едва не выронив фляжку.

– А это, моя доверчивая подруга, секрет!

Он громко рассмеялся каким-то дьявольским смехом. В каморку вошел кто-то еще – мужчина с длинными сальными волосами. Он пожал руку Нику и что-то прошептал в ухо.

– Отлично, – воскликнул тот, – готовь фотоаппарат, сейчас сделаем пару снимков. Думаю, пора начать.

Ирина молча смотрела на мужчин. Все ее тело парализовало: не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Просто упала на спинку дивана и сидела как тряпичная кукла.

– Что вы хотите, – только и смогла пошевелить одними губами.

– Ничего особенного, просто развлечемся.

Ник говорил это так, словно каждый день занимался этим. Пока второй копошился у стеллажа, он подошел к дивану и стал расстегивать ширинку. Она спокойно наблюдала за ним, а внутри нарастала паника. Все ее существо трепетало от ужаса происходящего. Неужели должно произойти именно так и именно здесь, с этим человеком?

Ник стянул с себя джинсы, оставаясь в трусах. Затем, скинув на пол жилетку, склонился над Ириной.

– Ну что, куколка, иди ко мне.

Он схватил ее за бедра и рывком притянул к себе. Оказавшись между ее ног, со знанием дела стал расстегивать молнию на ее джинсах.

Она попыталась отползти к краю дивана, подальше от этого чудовища, но Ник только рассмеялся.

– Не так быстро, мы еще не начали.

Он с силой, причиняя ей боль, стал стягивать с нее джинсы. Ирина не выдержала и громко всхлипнула. Только сейчас осознала, к чему привела ее самоуверенность. Уже второй раз.

Закрыв глаза, чтобы не видеть всего этого ужаса, она громко позвала на помощь Макса.

– Прошу тебя, спаси меня! – из ее губ послышался лишь тихий шепот.

Никто ее не слышал. Даже она сама.

В этот момент Ник скинул ее джинсы на пол и приступил к топу. Одним рывком разобрал на куски и потянул за бретельки бюстгальтера.

Теперь, когда он стащил и его, она оставалась перед ним в одних трусиках. Эти жадные руки потянули их вниз. В этот момент что-то треснуло. Где-то далеко-далеко.

Ирина больше ничего не видела. Девушка потеряла сознание.

Сколько она была в забытьи, Ирина не знала. Когда открыла глаза, то не сразу поняла, где находится. Вокруг было темно. Она лежала на чем-то мягком, под теплым покрывалом.

Хотела подняться, но резкая боль врезалась в виски. Все тело ломило и болело. Она тихо застонала. Медленно, как могла, повернулась на бок и огляделась. Это была комната. Перед кроватью – тумбочка, на стене – картина, в углу – шкаф. Ирина смотрела на все это и не узнавала.

Нужно было включить свет. Поискала глазами торшер. На тумбочке – круглая лампа. Ирине стоило огромного труда дотянуться до выключателя. Когда зажегся свет, она закрыла глаза.

Чуть погодя, когда глаза привыкли к свету, она огляделась снова.

Это была ее собственная комната, та самая, что находилась в квартире-студии. Шторы были плотно закрыты. Часы на стене показывали половину пятого ночи.

– Макс, – прохрипела она, сдергивая с себя покрывало, – Макс, ты где?

Под покрывалом она увидела свое обнаженное тело. На руках – черные синяки от пальцев, царапина на животе и боль в правой ноге.

Ее охватил ужас! Ирина вдруг вспомнила все, что произошло с ней накануне. Этот дурацкий ночной клуб, лысого Ника, сцену, каморку. Когда вспомнила все, ее буквально затрясло. Из глаз потекли слезы. Стало трудно дышать.

– Боже, что они со мной сделали?

Она упала на подушки и забилась в истерике. Никогда себе не сможет этого простить. Зачем взяла ту проклятую фляжку с пойлом? Почему поверила этому кошмарному Нику? Что вообще в ее голове произошло?

Она не знала, сколько времени пролежала в постели, проливая горькие слезы. Может быть, час, может быть, два. Пришла в себя, когда кто-то ласково погладил по голове. Это был Макс.

Она бросилась к нему как к спасению. Обняла за плечи и, уткнувшись в широкую грудь, прошептала:

– Макс, я сама себя погубила. Своими собственными руками. Прошу тебя, убей меня!

– Ну, не стоит так горевать, милая.

С большой нежностью, словно в его руках было сокровище, Макс прижал ее к груди и мягко погладил как ребенка по голове.

– Они сделали со мной что-то ужасное, я даже представить себе не могу, тем более произнести это вслух. Наверное, ты сейчас меня презираешь. Думаешь, какая я безмозглая идиотка. Я ведь совершенно тебя не слушала, пренебрегала. Думала, что справлюсь сама. Что больше тебя знаю, что мне нужно.

Не находя слов, чтобы описать все то, что скопилось внутри, – эту боль и весь ужас – она громко шмыгнула носом.

Он поцеловал ее в висок и стал раскачиваться из стороны в сторону, успокаивая таким образом.

– Любимая, тебе не стоит так убиваться. Какой бы ты ни была, я все равно буду тебе предан.

– Но Макс, я боюсь, что не заслуживаю этого. Ведь эти двое надругались надо мной, – слова застряли в ее горле, так и не смогла продолжить мысль.