Рождение гигантов - Николай Басов

– Рост, и как ты тут выжил, когда на юг в Гулливере перся?

– Не перся, а шел, – буркнул Ростик, – причем с удовольствием. С кормежкой никаких проблем не было, ел что придется… Вернее, это Гулливер меня снабжал питанием, а он знаешь какой всеядный?

– Догадываюсь, – проворчала Лада. И вдруг обняла его за шею, прижала к своей голове, лоб в лоб, внимательно посмотрела в глаза. – А так-то, если даже вблизи рассматривать, то нормальным кажешься. Другой бы свихнулся.

Ростик ничего не ответил, только у него появилось подозрение, что Лада никогда не станет наездником гигантов, даже если захочет. С такими мыслями это было невозможно.

На Алюминиевый прилетели к полудню следующего дня, пробыв в воздухе больше суток. Да, безусловно, это был рекордный перелет. А если учесть, что ребята до этого летали за ним и на корабле практически не отдыхали, вообще получилось нечто немыслимое. Правда, обратно они летели в три пилота, с Изыльметьевым, но и этот мальчик в шрамах до этого полета не на печи лежал, тоже работал, может быть, не меньше, чем иные из пилотов Боловска, так что все равно все трое были молодцами. Ростик не сумел бы так работать на рычагах, при всей его выносливости он и четверти этого путешествия не продержался бы.

Когда он высказался по этому поводу Киму, который в течение всего этого времени был необыкновенно тих, сдержан и даже Росту не спешил выложить какие-нибудь сведения, которыми обычно был набит под завязку, в ответ он лишь брякнул:

– Зато ты можешь кое-что другое. – И все, на этом их разговоры почему-то закруглились.

Кстати, это оказалось правдой. Это стало понятно, едва Ростик спустился в подвал, где находились новые автоклавы Зевса.

Самый воздух тут был пропитан словно каким-то чужим и резким запахом, напряжением, причем очень высокого порядка. Это была удивительная смесь мыслей, надежд, ментальных ощупываний окружающего мира и даже, как Росту показалось, каких-то сложных эмоций. Что-то вроде разочарования, словно бы что-то очень ценное и дорогое вдруг не нашло никакого отклика, и теперь возникал вопрос, а не пожертвовать ли этим дорогим ради чего-то другого, более низменного и простого?

И Ростик, едва оказался в подвале, почувствовал, что его втягивает в это напряжение, он буквально провалился в вязкую, как трясина, медитацию… с кем-то на пару. Раньше он полагал, что источником такого вот ментального напряжения был Гулливер, но теперь этот гигант находился где-то далеко на юге, и сидел в нем Квадратный, что было одновременно и плохо, и не слишком плохо. Плохо, потому что сержант не подходил Гулливеру, и теперь, по прошествии почти полутора суток с момента, когда Ростик заставил старшину стать наездником гиганта, ему стало это абсолютно ясно. Он даже удивлялся, как сразу об этом не догадался и, видимо, обрек на серьезные муки как одного, так и другого. И в то же время это было не слишком скверно, потому что Квадратный, с его великолепным ощущением своего тела, был отнюдь не самым плохим выбором, все могло выйти гораздо хуже.

Очнувшись от затяжного врабатывания в общую ситуацию, которая тут, в подвале, сложилась, Рост понял, что стоит уже глубокая ночь. Но кто-то умный, кажется, все-таки Лада, приказал паре бакумуров не спускать с него, Ростика, глаз, и сейчас это здорово пригодилось. Потому что, как частенько бывало, после такого вот глубокого… заплыва неизвестно куда Ростик знал гораздо больше, чем до него. Он тут же приказал одному из волосатиков сбегать за кем-нибудь, кто тут командует.

К нему через четверть часа явились Лада и Сонечка Пушкарева. Лада, еще спускаясь по лестнице, на весь подвал спросила:

– Рост, что случилось?

Ростик и сам не знал, что случилось, но примерно догадывался, что следует потребовать, и навстречу, так сказать, этому вопросу объявил:

– Вы – вот что. Где-нибудь неподалеку, лучше всего прямо тут, необходимо устроить что-то вроде тех автоклавов по производству молдвуна, которые…

– Понятно, – кивнула Лада, – но ведь в Лагере пурпурных этих автоклавов штук пять или шесть уже имеется.

А Ростик забыл об этом, и ведь сам всего-то несколько месяцев назад потребовал у начальства в Боловске, чтобы это стало возможным. Даже возникала мысль, что технологию выращивания гигантов Зевс каким-то образом подсмотрел или… срисовал именно с этой технологии пурпурных и человечества. А вот теперь… Нет, все-таки плохо он стал ориентироваться во всем, что выходило за рамки его прямых обязанностей.

– Здесь, на заводе, тоже желательно установить штук… несколько. Не знаю пока сколько именно, но нужно.

– Ты представляешь, какая это серьезная задача? – спросила Сонечка. – Ведь к ним необходимо подводить воду, еще придется устанавливать тут мельницу, чтобы мельчить сено, или что там вместо питания эта грибковая культура потребляет?

– Все понимаю, – Ростик от отчаяния, что ему не дают продолжать, а вздумали спорить, даже ладонью воздух рубанул. – Но нужно… Второе, уже сегодня, лучше прямо сейчас тут следует изготовить полати, вот в том, дальнем углу, и перевести сюда… – Он задумался. – Да, перевести Изыльметьева. Это раз.

– Тут, без тебя, уже обитали ребята, – отстраненно проговорила Лада. – Некоторые побаивались, а некоторые…

– Кто?

– Пестель тут дневал и ночевал, только позавчера укатил в Боловск, – доложила Сонечка.

– Что же вы не сказали?

– Ты же сразу… еще на подлете к заводу стал невменяемым, – пояснила Лада. – Даже того, что мы тебе с Кимом говорили, не слушал, о чем-то все время размышлял.

Рост покрутил головой, такие провалы его раздражали, но без них он не достигал бы необходимой концентрации для общения… с зерном Нуаколы, ставшим металлолабиринтом Зевсом. Хотя все равно было обидно, очень.

– Кто еще?

– Еще с Пестелем твой Ромка заседал тут как проклятый, – высказалась Сонечка. – И еще с ними из Боловска Пестель вытребовал Ромкиного друга, кажется, сына Раи Кошеваровой, по имени Витек.

– Так, давайте их всех сюда, – потребовал Рост. – Что-нибудь из этого да получится.

– Они здесь, на заводе своими делами… – начала было Сонечка, но вдруг замялась. – Тебе же докладывали, ты забыл, наверное.

И тогда Лада, отвернувшись от заводской командирши, куда-то вбок произнесла:

– С ними еще Фрема частенько оставался, все расспрашивал, как тут да что.

– Фрем?

И тогда Ростик вспомнил и понял, почему Лада отворачивалась от Сонечки, когда докладывала о таком обороте дела. Кажется, это понимание слишком явно отразилось на его физиономии, потому что Сонечка вдруг едва слышно попросила:

– Гринев, не отбирай у меня Фрему.

– Думаешь, ему всю жизнь удасться под твоим крылом просидеть? – Ростик и сам не очень-то знал, как ему вести этот разговор. – Думаю, он первый возмутится, если узнает… В общем, пока ничего необратимого не происходит. Поэтому приводите его тоже.