Лавка магических сладостей госпожи Солары - Анна Алора

овсянку с фруктами и накинулся на яичницу с беконом.

Овсянку Сильвер ненавидел с детства, но ему через день ее все-равно подавали на завтрак. Ведь леди Вилия, бабушка городского главы, была уверена, что полезнее продукта не существует. И хоть ее уже давненько не было на этом свете, а заведенный порядок остался.

Сильвер запил яичницу взваром из корня цикория и поднялся из-за стола.

– Благодарю, Бэррилом, – кивнул дворецкому, который был, что называется, мальчиком за все, и отправился вниз.

Надел шляпу, прихватил модную нынче тросточку, которую тоже не очень-то любил. Но куда ему, как городскому главе, деваться? Так принято ходить главам во всех городах страны.

Бэррилом уже высился у дверей и с почтительностью открыл их перед хозяином.

Как не пытался Сильвер отучить его от этой привычки, ведь дел у дворецкого и без того хватало, так нет.

Бэррилом был человеком старой закалки и служил еще при бабке Сильвера. Впрочем, Сильвер подозревал, что Бэррилом был не совсем человеком. С тех самых пор, как он поступил к лордам Канти, прошло ни много ни мало, а лет сто пятьдесят. Бэррилом же мало изменился. Вот что значит кровь великанов, которых практически не осталось.

– Хорошего дня, лир Сильвер, – прогудел Бэррилом и открыл дверь.

– Благодарю, Бэррилом, – Сильвер улыбнулся и вышел навстречу новому дню.

Денек обещал быть знатным. Солнце уже вовсю выглядывало из-за горизонта и щекотало лучиками щеки мужчины.

Честно говоря, Сильвер не помнил, чтобы раньше он обращал такое внимание на погоду-природу.

А вот после вчерашнего дня все изменилось. Солнечные лучики так напоминали распущенные волосы Солары. Во сне, что он видел этой ночью,

она стояла к нему в пол оборота, и была укрыта только ими.

Плечико соблазнительно выглядывало между роскошных прядей.

Сильвер сглотнул.

Выругался и почти бегом отправился в магистрат.

“Тут о деле нужно думать. О деле! Размяк как хлебный мякиш под медовым соусом”, – Сильвер нахмурился и подошел к массивной двери здания.

Поднес руку к замочной скважине и щелкнул пальцами. Дверь чуть заскрежетала и открылась.

В здании было пусто. Обслуживающий персонал появлялся только поздно вечером. А верный помощник Луний придет не раньше восьми.

Сильвер поднялся в кабинет по широкой лестнице,покрытой кое-где потертой ковровой дорожкой. Поставил модную тросточку и повесил шляпу. Обреченно посмотрел на треклятый приглаженный парик и натянул его на нежелающие смиряться кудри.

Сел за стол и открыл потрепанную тетрадь для записей.

И тут городской глава схватился за голову.

Сегодняшний день был расписан под завязку.

И самое неприятное, начинался он как раз с приема Клима Вертиго.

“Не Вертиго он, а самый настоящий Верткий, – вздыхал, бывало, отец и отсылал навострившего уши сына из кабинета”, – вспомнил Сильвер и напрягся.

Пора, пора было еще раз пообщаться с домовой книгой.

Нужно быть полностью готовым к этой встрече.

Глава 33

Клим проснулся почти в одно и тоже время с бургомистром. Мужику не спалось. Только причина для его бессонницы была совершенно другая. Никакие девичьи красоты не беспокоили его сердце. Не до них пока было Климу. Тем более, что только на днях он расстался с одной вдовицей хорошего сословия.

Не до того.

Сначала нужно дело сделать. Да так, чтобы в этот раз оно непременно выгорело. Хватит постоянно попадать впросак. Похоже, его везение заканчивалось. Та ведьма ведь что сказала? Клим обеими руками потер вмиг вспотевшую лысину.

“А договор наш заключаю ровно на пять лет, пять месяцев и пять дней. И коли не получишь эту лавку, везение твое закончится”.

А что это значит? Это значит, что все те промахи, которые он совершил, да хоть купленные за большие деньги, взятые из казны, семеня тарии обыкновенной, с него взыщут. Судом. А ведь денег-то не было. Денежки он вложил в домик, купленный не так далеко от дома той самой вдовушки,  да еще в гномий банк. Надежнее же гномьего банка, как известно, нет ничего в мире.

Зачем кондитерская лавка ведьме, Клим не знал и знать не хотел. Но стоило сестрице его любезной, Сиене-то, пропасть, вот прямо-таки испариться, как эта ведьма к нему и заявилась. Да как заявилась-то. Ночью заявилась, во сне.

Никогда Клим в сны не верил. Верил он в то, что людей легко обвести вокруг пальца. И еще в карты. Вот в карты Климу везло несказанно. Как раз до тех пор, пока ведьма не явилась. И ведь, зараза такая, предложение сделала, от которого невозможно отказаться. Ты мне - лавку. А я тебе - везение в делах. Карты, говорила, это пустое. Они тебя до тюрьмы доведут.

Тут перед глазами Клима встала сама ведьма. Странная такая. Волос короткий, глаза отдают натуральной зеленью и одета-то не по людски.

Баба же ж!

Хучь и ведьма. Да разве бабы в портках ходют? Где ж то видано!

Клим аж глаза вытаращил. Ну, потом-то подумал, раз сон, то и ладно. Во сне-то ведьмы всяко могут показаться.

А вот предложенье его зацепило. Кто ж откажется от везенья-то?

Клим поскреб волосатую грудь.

Пришлось, конечно, на пять лет уехать подальше да там везенье-то свое и пользовать. Условие, вишь, такое ему выдвинула ведьма-то.

Ну и напользовал на свою голову. Как не будет лавка его, так и в долговую яму посадят.

Племяшка-то, змея какая стала, даже на порог родного дядьку не пустила. Клим нахмурился и погрозил кулаком:

– Ну погоди у меня! Лавка, вишь, ее теперь по закону. Увидишь ты этот закон-то, – ухмыльнулся Клим и тяжело поднялся с кровати.

– Найдется и на тебя управа-то. Найдется, – фырчал он, поливаясь кружкой над тазом.

По привычке к экономии, Клим снял дешевый номер, где ванны не было. Но тазик и кувшин с водой хозяйка ему выдала сразу. Мужик привел себя в относительный порядок и надел свежую косоворотку с алым кантом.

Такую рубаху бы носить на праздники.

“Вот сегодня и на моей улице он будет, праздник-то”, – прищурился Клим, глядя на свое отражение в старом, мутноватом зеркале.

Отражение ему будто подмигнуло и Клим отшатнулся.

“Ишь, нервишки как шалят-то. Прям баба, от зеркала мутного шарахаюсь”, – сплюнул Клим на затоптанный предыдущим жильцом пол и пошел на выход.

Спустился по скрипучим, знававшим лучшие времена ступенькам и оказался маленьком зале. Таверна, где он снял комнату, была еще закрыта для людей со стороны.

Но для постояльцев  уже готовила завтрак дебелая хозяйка в добротном сером платье до пола.