Сладкий хлеб мачехи - Вера Колочкова

— Да пусть еще посидят. Время выйдет, тогда и скажу… Рука не поднимается их гнать, жалко. Может, у них сейчас самые главные слова говорятся?

— Ага… Знаем мы эти главные слова! Ты думаешь, они сейчас про любовь говорят, что ли?

— Я думаю, да…

— Да прям! Скорее всего, он у нее сейчас выясняет, нет ли хаты свободной на вечер. Всего и делов-то.

— Люсь! Ну чего ты такая злая, господи? Завидуешь, что ли? Видно же, что у них любовь…

Хмыкнув, Люся вздохнула, глянула на Басю снисходительно. Потом проговорила тихо, будто оправдываясь:

— Да это не я злая, это жизнь злая… А ты — дура наивная. Про любовь они говорят, как же! Ну вот скажи мне, только честно: ты-то сама давно от мужиков слова про любовь слышала? Ну хоть самые плохонькие?

— Да при чем тут я?

— А при том! Если уж ты не слышала… Ты ж у нас вон какая — на артистку похожая! На эту… как ее…

— На Барбару Брыльску, — автоматически подсказала Бася, грустно усмехнувшись.

— Во-во! На ее самую! А толку, что похожа? Чего-то я около тебя толпы влюбленных мужиков не наблюдаю… Молчишь? Сказать нечего? Ну, то-то… А все почему? Потому что нынешняя баба к сорока годам больше детьми озабочена, чем собственной личной жизнью. Так вот подумаешь иногда — кака така любовь? — и рукой махнешь… И начинаешь детей тыркать да уму-разуму учить, чтобы их в эту жизнь хоть как-то пропихнуть-продвинуть. Может, им и впрямь больше повезет, и не будет у них ни сексуальных революций, ни дефолтов, ни кризисов… А о себе подумать — это уж ладно. Это уж в последнюю очередь. Твоя, кстати, дочка в институт поступила?

— Да. Поступила. В инженерно-строительный.

— Ух ты! Молодец! Правильную профессию себе выбрала, мужицкую. И жениха там себе найдет. А не найдет, так без куска хлеба не останется. Да она у тебя красивая девка, найдет! Видно, что вся в тебя пошла.

— Да, да… — торопливо закивала головой Бася, отводя глаза в сторону, — да, похожа…

Она и сама не понимала, отчего, устраиваясь в кафе, наврала про это законное материнство. Само собой как-то выскочило — имею, мол, дочь восемнадцати лет от роду. А когда Варя забежала к ней в кафе за какой-то надобностью, все дружно ее вранье оправдали, высказав свое мнение относительно Вари-дочки. Похожа, мол, на мать, и все тут. А Люся еще и добавила какое-то смешное выраженьице, завистливо разглядывая Варю, вроде того — от породистой кобылки поросенка не родится…

— Бась… А денег за учебу много платить надо?

— Много, Люсь… В этом институте бюджетных мест вообще практически нет. Да это ничего, что много. Я думаю, справимся. Варя вон уже и подрабатывать в какую-то фирму устроилась.

— Ишь ты… А кем?

— Курьером пока. С четырех до восьми должна что-то куда-то разносить. Не знаю, как уж она будет крутиться. Может, когда и лекции придется пропустить…

— Ничего, пусть крутится, на мать не надеется! В нашем кафе тоже особо деньгами не разживешься.

Воровато оглядевшись острыми глазками по сторонам, она вдруг улеглась тяжелой грудью на стойку бара, зашептала Басе в ухо горячо и торопливо:

— Слушай, а я вчера видела, как хозяин у тебя все чаевые отобрал… Во сука, а? Ведет себя как сутенер. Ты, Бась, это… Ты мне чаевые отдавай на сохранение, если что. А в конце смены я все тебе отдам, честь по чести… А еще можно по-другому вопрос решить, с хозяином-то…

Ухватившись рукой за Басино предплечье, она притянула ее ближе к себе, снова зашептала ей быстро на ухо, перемежая торопливые слова редким глумливым хохотком. Вспыхнув, Бася передернулась, как от озноба, выдернула руку, сморщилась брезгливо:

— Фу, Люсь… И где ты только пошлости этой набираешься? Фу…

— Да ла-а-адно тебе, тоже мне… — разочарованно махнула рукой Люся. — Если так рассуждать, то всё и вся вокруг — одна сплошная пошлость! Я же вижу, что хозяин на тебя глаз положил! Что он, права не имеет? Он, между прочим, нормальный мужик.

— Да? Ты же только что его сукой и сутенером обозвала!

— Ну да. Я и не отрицаю. А ты к нему повернись по-доброму, по-бабьи, и сама увидишь, какой он. Эх, была бы я пофигуристей да помоложе… Не понимаешь ты своего преимущества, Баська! Не нашенская ты какая-то, ей-богу. Я тебе дело говорю, а ты — пошлость… Вот будет тебе за пятьдесят, как мне, и пошлость за милую душу сойдет…

— Ладно. Закроем эту интимную тему, Люсь. Пойду к посетителям, счет отнесу. И в самом деле, пора закрываться…

Из кафе они с Люсей вышли вместе. Молодая ночь только-только вступила в свои права, окутав город холодной моросью. Конец октября — ничего не сделаешь. Хорошо, хоть фонари светят, все веселее каблуками по мокрому асфальту стучать. Хотя стучать не так уж и далеко — два квартала всего. Еще повезло, что ее именно в это кафе на работу взяли. На такси ночами домой возвращаться — одно разорение.

— Ну ладно, подруга, бывай… Потопала я, — махнула рукой Люся, поеживаясь в тонком плаще.

— Ага. Пока, — махнула ей в ответ Бася.

Так. Теперь надо сосредоточиться и взять хороший низкий старт. Идти очень быстро, но и с достоинством. Ни в коем случае не бежать по ночным улицам.

Помнится, в первые дни ей очень хотелось с работы всю дорогу бежать. А потом — ничего, привыкла. Вошла в колею. Первая смена, вторая смена, дом — кафе, кафе — дом… Когда войдешь в колею, страхи уходят. А может, и не уходят, просто упорядочиваются как-то. Да и нечего Бога гневить — жизнь как-то обустроилась, и на том спасибо. Главное, Варя учится, и у нее работа есть. И крыша над головой есть. Ничего, прошьем иголкой день за днем, цельное полотно получится…

А вот уже и самое нехорошее место на пути — арка во двор. Миновать ее — и она почти дома. Можно и пробежать, легкой трусцой. Да, лучше пробежать — сзади шорох колес слышен…

Выскочив из арки и опасаясь очутиться в свете фар, она торопливо отступила, почти отпрыгнула в темноту, давая дорогу едущей сзади машине. Пусть проедет мимо. Ее отсюда точно не видно. А для убедительности можно и за чахлый кустик акации нырнуть. Только вот черт… Кажется, мимо эта дурацкая машина проезжать вовсе не собирается, остановилась аккурат напротив кустика. Дверь хлопнула со стороны водительского места. Какой-то мужчина, огибая капот, устремился открывать дверцу с другой стороны, мелькнул в свете фар…

Холодный сырой воздух застрял у нее в груди, забыв дорогу обратно. Надо бы выдохнуть, да не получается. То ли от страха не получается, то ли от удивления. Но этого же не может быть, этого просто не может быть! Наверное, ей показалось сослепу. Зрение давно сдавать начало, точно, показалось…

— Вот вы и дома, милая принцесса! Прошу!

Нет. Не показалось. Этот голос, вальяжный, бархатно-мягкий и слегка насмешливый, она ни с каким другим голосом не спутает. Это Вадим. И повадки все его — стремительно обойти машину, ловко даме руку подать. И внешне, похоже, не изменился. Седины на висках прибавилось, но это его не портит…