Тёмных дел мастера. Книга первая - Алексей Берсерк

Глава 5

Бессонница – болезнь эпох, в которых людям

велят закрывать глаза на многие вещи.

(Станислав Ежи Лец)

Новый день соизволил возвестить о себе монотонным бурчанием голосов, скрипом повозок и звоном швартовых колокольчиков. Гортер медленно открыл глаза. «Кальстерг… угораздило же…» Уже давно следопыту не приходилось заставлять себя вставать с таким усердием. И даже тот факт, что сон его сегодня длился совсем недолго по причине многих ночных часов, которые Гортер провёл за веслом, не оказывал сейчас на него такого воздействия, какое оказывала одна лишь мысль о картине, стоящей за окном снаружи. Однако Гортер Устен не был одним из тех людей, кто сразу начинал жалеть о своих решениях, столкнувшись с первыми же трудностями на пути к их исполнению.

К добру или худу, но окно в каюте следопыта всё равно выходило на реку, так как галера была пришвартована боком к пристани, и Гортеру ещё только предстояло увидеть источник всех этих звуков.

Следопыт немного повозился на ковре, нащупывая головой место помягче, но всё было тщетно. Его рюкзак являлся отличным вместилищем охотничьих вещей, но как подушка был почти бесполезен. К тому же мысль о чёртовом Кальстерге уже заняла его голову и начинала давить всё сильнее. «…Да чтоб тебя!» – Гортер даже подпрыгнул на месте, чуть не задев то место поблизости, где лежал его деревянный ларец с алхимическими приборами. Растерянно оглянувшись влево, он тут же потянулся за ларцом, осторожно упаковал его в рюкзак и схватился за край своей кожаной кирасы. Ремень, застёжка, пряжка, ещё ремень – готово. Следопыт имел старинную привычку никогда не снимать доспеха в незнакомом месте, поэтому он лишь ослаблял его перед сном, а утром затягивал их обратно. Немного похудевший за время плаванья рюкзак следопыт повесил на правое плечо, колчан на левое, а лук как всегда перекинул через себя и пристегнул за особое крепление к доспеху. Внушительный и суровый, не похожий ни на городских, ни на деревенских жителей срединных земель Сентуса, Гортер Устен всем своим видом сейчас выражал готовность встретиться с грядущими испытаниями большого города. И этот город не заставил себя долго ждать.

«Господин Гортер… господин Гортер, Вы не спите? Мы приплыли в Великосветский Кальстерг, гос…» – Фернард не успел договорить до конца. Дверь каюты отворилась, и следопыт вышел на порог, ещё более серьёзный и смурной, чем обычно. Тем не менее, не заметив особой перемены в настроении своего попутчика, адъютант лишь отступил назад и проговорил: «А-а-а, Вы уже готовы, ну что ж, хорошо. Следуйте за мной».

Другие пассажиры тоже спешили покинуть свои каюты и поскорее выйти на палубу. На их лицах читались оживление и нетерпение. Именитые торговцы, чиновники и просто богатые люди Сентуса стремились попасть в столицу королевства как можно быстрее, чтобы не сорвались их грандиозные планы. Гортер, Фернард и два других королевских адъютанта шли почти последними в этой колонне. Оказавшись на палубе, Фернард сразу же отступил на пару шагов, чтобы не мешать остальным пассажирам, и, выждав пару мгновений, пока следопыт приблизится к нему, развернулся лицом к городу, развёл руки в разные стороны, описывая таким образом образовавшийся перед собой полукруг, и что было мочи напыжившись от торжественности и радости, обратился к Гортеру: «Вот он, господин Гортер, Великий город Кальстерг! Столица всего Сентуса!» Однако не увидеть открывшуюся перед ними картину мог только слепой.

По левую сторону от галеры всё так же продолжала течь река, не обращая никакого внимания на то, что происходило вокруг, и словно в противовес ей впереди простиралась необъятная корабельная пристань Кальстерга. Построенная из крупного серого камня, она вмещала внутрь себя и несла на своём теле многие тонны галер, боевых кораблей, парусных лодок, а также палаток, кранов, грузов, людей и лошадей. А за пристанью, будто бы из-под земли, вырастала гигантская стена, уходившая чуть ли не в облака. В стене располагались не менее внушительные врата, облицованные металлом и старинным барельефом, а также множество новых арок поменьше. Людские потоки втекали и вытекали оттуда, словно эти врата и арки были горным ущельем для бьющей из тёмных недр реки. И будто показывая своё превосходство над этой искусственной рекой, Кальст отражал их суетливые фигуры в своих спокойных водах. Шум и гам царили повсеместно, и для того, чтобы что-то сказать, нужно было негромко кричать.

«Как я понимаю, Вы видите этот город впервые? Ну что же, тогда я и двое моих коллег – Кварг де Чион и Диместр Эстарсольте (Фернард сделал едва заметную паузу, упомянув Диместра, которому следопыт прошлой ночью прострелил щеку своей стрелой) – станем вашими скромными проводниками за этими стенами», – галантно объявил адъютант и преклонил голову.

Никогда доселе, ни в одной из земель Сентуса и за его пределами, ни в мире, ни на войне не видел следопыт столько народу в одном месте сразу. Работа для следопыта находилась не всегда, но её вполне хватало и в маленьких городах, и в деревушках, и в сёлах, и даже на хуторах. Но эта движущаяся необъятность… В такой толпе можно было легко потеряться; в такой толпе можно было легко получить удар ножом в грудь, так же легко, как и нанести этот удар и пройти дальше; в такой толпе можно было легко упасть прямо под ноги идущим, которые, скорее всего, не будут разбираться, что к чему, и просто затопчут любое препятствие на своём пути.

Повсюду можно было разглядеть бесконечных возничих и их обозы с вещами, красные флажки закусочных, ларьки и торговые палатки. Прислушиваясь к звукам то там то тут, можно было услышать, как кто-то расхваливал свой товар, кто-то бранился, голосил, смеялся, а кто-то просто кричал что есть мочи. Откуда-то доносилась громкая музыка, похожая на гул медных труб и глухие ритмичные перекаты барабанов. Почти у самого края пристани в один длинный ряд стояли простые деревянные короба, на которых, словно куры на насестах, сидели деловитого вида старушки и торговали на развес всякой всячиной от зелени и фруктов до побрякушек и мелкой утвари. Где-то слева разливалась яркими узорами чья-то незадачливая магия. Всё это сливалось в одно беспорядочное месиво, доводившее следопыта почти до безумия.

Впервые в жизни его посетили такие странные ощущения. Ему чудилось, что если сейчас он погрузится в это море – то просто-напросто утонет в его невыносимых звуках. От творившегося вокруг Гортеру было трудно сосредоточиться. В какой-то момент ему вдруг страстно захотелось закрыть уши, отпрыгнуть в сторону и с разбегу перелететь за борт. К тому же в такой толпе даже внимательному глазу бывалого охотника становилось сложно различить лица отдельных людей, хотя вырывающиеся из них чувства вонзались в его голову, словно зазубренные копья. Глаза не успевали смотреть, а голова не успевала думать. Казалось, что ещё немного, и обычно спокойный и сосредоточенный разум следопыта взорвётся. Наконец, Гортер не выдержал, ещё больше скривился в лице и, прислонившись к стене полуюта, закрыл уши обеими руками. «Как же ж вы здесь живёте?» – заорал он смотревшему на него Фернарду, на что тот лишь нарочито заметно ухмыльнулся ему в ответ и быстро зашевелил губами, но Гортер не разобрал, что он говорит. Он уже не слышал ничего, кроме этого шума. В ушах начинало гудеть, а голова давала о себе знать приступами слабой боли.