Если ты найдешь это письмо? Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям - Ханна Бренчер

Именно в нем – в этом ожидании – эти двое и влюбились. Со временем она поняла всей глубиной сердца, что он – то, что ей нужно.

– У вашего поколения этого никогда не будет, – говорила нам профессор, обводя взглядом аудиторию. Помнится, эту фразу она повторяла чаще, чем все остальное.

Ее слова не производили особого впечатления на детей миллениума, которые набирали друзьям сообщения, пряча телефоны под столами. Это был не вопрос. Это было утверждение. Она была права. Почти невозможно представить, как садишься и пишешь кому-то письмо. Страшно думать, что́ я сказала бы человеку, не имея фильтра в 140 знаков. Но я никогда не думала, что мы действительно что-то упускаем.

Было что-то особенное в корявых рукописных буквах и чувствах, которые приходили в движение, когда кто-то писал «я люблю тебя». В едва понятном почерке и просто в мысли, что кто-то достает листок бумаги и думает о тебе все это время, – что-то такое, что гораздо труднее понять, когда браузер включен, айфон тинькает и мы одновременно ведем шесть разных диалогов. Мне так отчаянно хотелось этого присутствия! Мне нужен был кто-то в этом мире, кто думал бы, что я могу стать центром его вселенной, пусть даже на пять минут.

* * *

Я решила написать в блог о том, как оставляю любовные письма по всему Нью-Йорку. Когда я добралась до пустого белого пространства страницы, мне вспомнилась история о моей профессорше и ее любовных письмах. А потом вышла на поверхность и правда. Может быть, это была одна из первых правд, которые я написала в блоге за то время, что жила в этом городе: у меня было ощущение, что мне чего-то не хватает. Мне не хватало диалогов. Мне не хватало контакта.

Мне не хватало вечеров, которые я прежде воспринимала как само собой разумеющееся, – когда была просто ты и единственный другой человек, и телефон не звонил, и не приходило жужжащее сообщение. Мне не хватало знания, что потребуется нечто куда как большее, чем статус и ретвит, чтобы заставить собеседника отвести от тебя взгляд. Мне не хватало того, как это было, – только я и он, или она, или они – и целой кучи вещей, которым мы могли бы наконец посмотреть в лицо, когда оторвемся от экранов.

Догадываюсь, что я была дурочкой, если считала, что ничего никогда не изменится. Мы, вероятно, были наивны, думая, что морщины и растяжки до нас не доберутся, но мы не говорили о расстоянии, или об обязательствах, или о чеках на оплату аренды, когда друг до друга было рукой подать. Мы просто вели себя так, будто наш возраст – чуть за двадцать – был овеян тайной, и глотали горячий шоколад, не давая себе труда считать калории, и ходили ужинать в два часа ночи, зная, что, возможно, такое уже больше никогда не повторится. Невозможно положить эти мгновения в шкатулку. Невозможно удержать людей навсегда. Эти моменты случаются, а потом исчезают.

Думаю, поэтому меня изначально так привлекла эта мысль – писать и оставлять письма. Все это, опять же, возвращается к присутствию. К тому, что ничто не вызывает такого удивительного чувства, как знание, что кто-то где-то думает о тебе. Даже если это всего лишь клочок почтовой бумаги, оставленный в поезде, чтобы его нашел незнакомец. В мире, который дергает тебя, требуя смотреть одновременно в тысячу разных сторон, приятно знать, что кто-то говорит: «Эй, я тебя вижу!»

* * *

Я напишу тебе любовное письмо.

Это последние слова, которые появились в том посте. Если тебе нужно письмо, если тебе нужна причина, чтобы постоять у почтового ящика, там-то мы и встретимся. Мне предстояло нарушить анонимность своих сеющих письма блужданий по Нью-Йорку и появиться на другой стороне страницы, подписываясь моим настоящим именем. Я была готова писать в ответ.

Я оставила в блоге свой электронный адрес и добавила, что, если кто-то напишет мне электронное письмо и снабдит меня своим адресом для «черепашьей» почты, я напишу этому человеку любовное письмо.

Я называла их любовными письмами, но никогда не имела в виду слащаво-сентиментальный смысл этого словосочетания. «Любовное письмо» – это то, что говорит тебе каждой своей рукописной строкой: «Эй, спасибо тебе! Спасибо, что встал с постели сегодня утром. Спасибо, что вышел из дома, чтобы встретиться лицом к лицу с этим миром. Я знаю, как это бывает нелегко. Так что – спасибо!»

Я нажала кнопку «опубликовать» – а потом ушла. И напрочь обо всем этом забыла.

* * *

За считаные часы все изменилось. Публикуя этот пост, я думала, что любовные письма у меня попросят несколько друзей, да еще, может быть, один-два незнакомых человека. Я не рассчитывала на тот момент смятенной радости, когда обновляла страницу почтового ящика, видя все новых и новых людей, которые прочли мое обещание.

– Письма продолжают поступать, – сказала я в трубку. Мама была первым человеком, которому я решила позвонить, когда вернулась за компьютер и нашла в нем десятки электронных писем от людей, прочитавших мой пост. Я попыталась, насколько была в состоянии, объяснить ей, что произошло. – Я написала пост в блог… и теперь здесь все эти люди, которые хотят, чтобы я написала им… Я их не знаю… писем становится все больше.

Я снова щелкала кнопкой обновления, наблюдая, как новая гора запросов громоздится поверх прежней. Просматривала темы писем:

Я пыталась помочь маме разобраться во всех хитросплетениях случившегося, но она все время перебивала меня, не в силах понять, как это люди, которые меня не знают, смогли найти меня в Интернете. На случай, если это еще не очевидно: моя мама не из тех людей, которые разбираются в социальных сетях. Она думает, что «твит» – это звук, который издают чирикающие птички. Тогда она еще не знала, что кто угодно может выбрать контент и распространить его дальше по сети. Понятие вирусности было выше ее понимания. Она думала, что мой блог известен только ей и моим теткам.

– Так что же ты собираешься делать? – спросила она.

– Я… я не знаю.

– Ну, ты можешь написать одно любовное письмо и распечатать его на принтере, – предложила она. – А потом просто разослать всем скопированные письма – это будет намного легче.

Я стала думать о том, что я написала бы в общем ксерокопированном письме, какие слова могла бы послать по почте людям, которых не знала: