Забытая легенда Ольхона - Юлия Ефимова

Шаман никак не отреагировал на эти слова, но всем сразу стало понятно, где он пропадал до самого утра. Вместе с Зиной они пришли только к завтраку хмурые и молчаливые. Они не притронулись к угощениям Алтана, которые тот заботливо пододвигал к ним поближе. Иногда переглядывались, вздыхая, и единственное, что сухо сказал шаман, это то, что произошло новое убийство. Убили Балта, главного шамана острова.

По следователю же было понятно, что он был инициативным и резким, хотел с маху найти виновника и получить медаль. Причем сомнений, что будет именно так, у него, казалось, не было никаких. На Ванжура и Зинку, промучившихся всю ночь в участке, ему было плевать, он хотел побед и немедленно.

– Ну что, Дарья Дмитриевна, с вас и начнем, – радостно сказал следователь и потер руки, словно в предвкушении чего-то замечательного, – пройдемте. А вы, милые мои, пока покажите обувь нашему эксперту, – все так же весело продолжил следователь раздавать указания, – всю без исключения, это касается и погорельцев, и замечательных туристов, так вовремя оказавшихся в самом центре преступлений. – Казалось, что он искренне рад всему, что происходит вокруг. – Сознаться никто не хочет? Сейчас скажу банальность, но я обязан это сделать. Чистосердечное признание смягчает вину. Нет? Ну и правильно, я разберусь во всем сам, нечего ее смягчать, вину вашу.

В этот момент со второго этажа заплаканная и возбужденная, с тяжелым чемоданом, спустилась Ксюша.

– Мадам, – обратился к ней фамильярно следователь, – путешествие откладывается, по крайней мере пока я вас не опрошу и наши эксперты не взглянут на вашу обувь, так что оставьте тяжелую ношу и лучше позавтракайте, компания, как я посмотрю, просто шикарная, – и не обращая внимания на удивленную девушку, направился на кухню, но не удержавшись, видимо, имея склонность к театральным эффектам, уже в дверях он обернулся и с придыханием сказал: – Если учесть, что один из вас – серийный убийца.

Зина как все сидела в большой и уютной столовой и разглядывала своих друзей по несчастью. Конечно, друзьями всех этих людей можно было назвать с большой натяжкой. Да и столовая в другое время производила бы на Зину совсем обратное впечатление. Огромная комната с дубовым столом, тяжелыми стульями и старыми ходиками на стене, которые очень громко отсчитывали время, сейчас казалась неподходящим местом для слез и вранья, что повисли в воздухе. Но кто врет, пока было непонятно. Зине же казалось, что абсолютно все. Даже Ксюша со своей напускной любовью и театральными капризами в ее глазах была чуть ли не главной врушей. Обычное женское желание – устранение соперницы – шептало Зине на ухо, как же было бы здорово, если бы убийцей оказалась эта молодая блондинка. Еле заметная улыбка появилась у нее на лице, когда фантазия вмиг нарисовала сюжет, где она разоблачает убийцу, а Тимур падает к ней в ноги и, заламывая руки, просит прощения и клянется в любви. Почему-то в бурной фантазии не захотелось его прощать, а гордо уйти в закат, и Зина очень удивилась этому своему открытию.

Следователь не спешил со своими опросами, и люди очень медленно менялись в его импровизированном кабинете. Зато очень хорошо работали эксперты, быстро, целой группой они осматривали обувь и делали с нужной отпечатки.

Телефон в руке Зины пикнул. Это было сообщение от Эндрю. Он прислал стенограмму допроса надзирателя ГУЛАГа, убившего троих заключенных в 49-м году на острове Ольхон.

Следователь в далеком прошлом, видимо, не считал нужным вдаваться глубоко в детали произошедшего. Для него вопрос вины капитана был закрыт, а мотивы, что мотивы, так этим зекам и надо. Вообще расстреливать их необходимо, кормит их родная власть, а за что им такое счастье, все они преступники и вина их доказана. Потому за что так с ними поступил сошедший с ума капитан, не важно. Но одна часть допроса все же заинтересовала Зину.

«– Вы понимаете, мне осталось немного, – говорил арестованный капитан, – последнее, но самое главное убийство. И тогда, тогда золотой орел принадлежал бы мне. Правда, четвертую жертву найти самое трудное. Первые три простые, у нас такого добра в лагере достаточно, а вот последняя – такого, наверное, и нет. Надо было бы в деревню, в Харанцы идти искаться.

– Капитан, прекрати нести бред, – сказал следователь, – кто тебя подговорил сотворить эту диверсию?

– Дружок на войне у меня был, такие сказки рассказывал, шаманом в десятом поколении себя называл. Про клады, спрятанные на Байкале, про духов. Все любили его байки, а что, война идет, смерть по пятам ходит. Тошно, голодно, холодно, страшно, а он тут у костра про чудеса всякие рассказывает. Так у нас была даже традиция каждый вечер собираться и сказки его слушать, вроде талисмана нашего было. Как только сказка рассказана, значит, и в бой завтра можно идти без страха. Любили его все, жуть. Вот он старался каждую ночь, как Шахерезада, новую сказку придумывать. Но когда он дошел до истории китайской наложницы, я нутром почуял, что это правда. Подсел вечером и стал выспрашивать, вот он от чистой души мне все и выложил.

– И потом ты его убил, – сказал следователь, – это твой сослуживец Гомбоев, уроженец острова Ольхон. Бурят по национальности, – констатировал следователь, – навели мы справки. Он был найден утром на посту со следами пыток. Признавайся, выпытал все у шамана и убил?

– Так немец это, – растерянно ответил капитан, – дружки мы были.

– На твое счастье, наступление на следующий день было запланировано и разбираться никто не стал, а то, думаю, расстреляли тебя бы еще в сорок третьем.

– Неправда, дружки мы были, а его немцы, – как заклинание повторял осужденный.

– Сейчас уже ничего не докажешь, его, может, и немцы, а вот тебе грозит расстрел, – сухо сказал следователь и, закончив неинтересный допрос, вышел из затхлой каморки под названием «допросная», громко хлопнув дверью. Словно захлопнув дверь жизни ненормальному капитану. Глава 17

Экстренный штаб Зина устроила в своей комнате двумя часами позже. Ситуация выходила из-под контроля, и прятаться уже не имело никакого смысла. Поэтому группа «Дилетант» в полном составе сейчас собралась, чтоб поделиться информацией и сделать промежуточные выводы.

Также здесь присутствовал участковый, мужчина средних лет, средней внешности и вообще он был весь исключительно средний. Представившись Русланом, он тихо сказал Зине на ухо, что бывший следователь, которого отстранили сейчас от дела по приезде московского светила, просил помочь дилетантам утереть нос столичному всезнайке. Естественно, Зина утирать нос никому не собиралась, но участковому об этом знать было не обязательно, поэтому она, утвердительно махнув головой, пригласила и его на мозговой штурм.

– Он мне тогда и рассказал, – пыталась ввести в курс дела своих коллег Зина, когда дверь без стука открылась.

– Приветствую, – Даниил Бровик вошел в комнату Зины и нагло улыбнулся. При ближайшем общении его белые как снег волосы казались еще отвратительней, чем на фото. – Вы, наверное, теперь понимаете, – не дожидаясь вопросов, сказал он, – ваш заказчик – это я, а потому имею право присутствовать на военном совете, – тут он замолчал, обвел взглядом четверых дилетантов и сутулого участкового и, еле сдерживая смех, добавил: – Хотя, глядя на вас, кажется, что война игрушечная. Ну или как минимум идем в атаку на местный колхоз.