Творцы совпадений - Йоав Блум

– Что же?

Пьер отклонился назад с улыбкой:

– Давай назовем это историей Альберто Брауна.

Альберто Браун родился в особенно дождливый вторник. Роды были трудными и длились тридцать шесть часов. Альберто не закричал сразу, поэтому врачу пришлось целых четыре раза ударить его по попке, чтобы он соизволил совершить этот обязательный младенческий ритуал. Только после того, как Альберто заплакал, врач позволил себе сообщить матери, что у нее родился прекрасный сын.

Альберто был крупным младенцем. Четыре с половиной кило умиления и исключительный талант поднимать одну бровь в качестве выражения беспокойства, открывшийся спустя считаные часы после рождения. Отец решил назвать сына Альберто, не в честь деда или дяди, а просто потому, что ему нравилось это имя. А может, в честь героя какого-нибудь фильма. Мать поначалу сопротивлялась, но в итоге сдалась. Не прошло и двух месяцев, как ее муж исчез, оставив после себя только долги, видавшую виды трубку и ребенка с именем, происхождения которого она не понимала.

Мать думала сменить ребенку имя, но чувствовала, что оно уже «приросло» и стало частью маленького образа, который она научилась любить. Кроме того, она верила в судьбу и не хотела менять имя сына из опасения, что из-за этого он встанет на дурной путь. Возможно, если бы она знала, что ждет его в будущем, она все же сменила бы ему имя.

Годы шли, и Альберто рос.

То есть в прямом смысле.

Когда ему было два, все думали, что ему четыре.

Когда ему было пять, он выглядел как восьмилетний.

Он был очень крупным и необыкновенно сильным.

Альберто рос тихим интровертом, даже, можно сказать, безразличным. Иногда не было понятно, почему он так спокойно реагирует на провокации других детей: потому что сильный или потому что настолько задумчивый, что просто не замечает их.

В первый раз в жизни Альберто столкнулся с жестокостью в детском садике.

Точнее, не совсем столкнулся. Жестокость помчалась на него, а потом просто свернула и влетела в стену. Она явилась в обличье Бена, самого крупного ребенка в садике, который опасался, что новенький отнимет у него часть его доминирования, которым он так наслаждался до этого дня. Тот факт, что Альберто прекрасно ладил с другими детьми и вообще был полон нежности и сострадания ко всем, не производил на Бена впечатления. В его глазах Альберто был врагом. Обычно Бен толкался и кусался, но в особых случаях давил противника своим трехколесным велосипедом. Он был не из тех, кто готов услышать «нет», даже если ему отказывала сама реальность.

Так как ситуация с Альберто считалась «особым случаем» и была определена как настоящая угроза тонкой иерархии, на которой зиждется детский садик, Бен оседлал свой трехколесный велосипед и помчался навстречу Альберто с громким боевым кличем. Альберто повернул голову, увидел мальчика, который несется прямо на него, и понял, что, хотя его тело выдержит удар и, вероятно, даже не сдвинется с места, ему будет очень больно. Он почувствовал что-то вроде страха, приступа ужаса, и ясно осознал, что совсем не хочет, чтобы в него врезался трехколесный велосипед.

В ту секунду, как к Альберто пришло это осознание, у трехколесного велосипеда отлетело переднее колесо, и Бен, не справившись с управлением, пронесся мимо Альберто и врезался в стену.

Бен получил двойной перелом руки и вывих колена. Его не было в садике целых два месяца. Когда он вернулся, то был очень милым с Альберто.

В школе Альберто тоже любили все поголовно. Девушкам нравились его тело, будто созданное для особых армейских подразделений, и его простая улыбка, а мальчики вели себя с ним так, как ведут себя с теми, кого ты должен бояться, но кто не дает тебе достаточно поводов для опасений, – они его почитали. У юнцов, которые окружали Альберто в школе, было только одно тайное желание: чтобы кто-нибудь достаточно глупый попробовал его побить.

О, что тогда начнется! Вот это будет зрелище!

На тайных сходках они представляли, как Альберто одной рукой переламывает позвоночник или вырывает пищевод легким и умелым движением мизинца и большого пальца с поворотом локтя. Им страшно хотелось посмотреть на что-то подобное.

Никто никогда не видел, чтобы Альберто хотя бы муху обидел, но было ясно, что он может, если только захочет. И ребята всей душой жаждали, чтобы он захотел. Они пытались тихонько поссорить его с новыми учениками, полагая, что даже маленькая и быстрая драка продемонстрирует весь потенциал этого добродушного гиганта, но очень быстро выяснялось, что или Альберто уже стал другом этого новенького, или, наоборот, новенький уже понял, что к чему, и решил, что с Альберто лучше дела не иметь.

Поэтому можно было понять радость одноклассников, когда в один прекрасный день в школьную библиотеку вошел Мигель. Там уже сидел и Альберто. Он любил библиотеку и проводил в ней немало времени, вынуждая немалое количество влюбленных девушек и полных надежды юношей гнездиться неподалеку и ждать, чтобы кто-нибудь пришел и залепил ему.

Мигель становился самым проблемным учеником в любой школе, в которую он переходил, – а школ он сменил немало. Достаточно, чтобы написать небольшой путеводитель по школам трех разных округов, если бы его писательские способности были достаточно развиты и если бы он был готов отдать часть своих бумажек для самокруток под художественное творчество. Только когда он вырастет и его обвинят в трех вооруженных ограблениях, все поймут, с каким хулиганом имели дело.

Проблемой Мигеля, то есть первой проблемой Мигеля, была безграничная любовь к особенно быстрым машинам и особенно дешевому алкоголю. По отдельности любая из этих вещей уже была довольно проблемной, но это сочетание – хулиганское вождение под воздействием низкокачественной водки – было совсем уж взрывоопасным, в основном потому, что заставляло Мигеля забывать самое главное правило: не быть пойманным. У того полицейского, который его остановил, совершенно не было чувства юмора, и к тому же он любил свою работу. Когда Мигель пришел в себя и понял, что произошло, то проклял свою несчастную судьбу.

Итак, оказавшись без машины и без прав, обнаружив, что место, где он обычно ошивался, превратилось в стройку, Мигелю не оставалось ничего другого, как идти в школу – и злиться.

Юноша, которому суждено было впоследствии стать одним из главарей тюремной банды, не намеревался идти на урок, конечно же. Он просто хотел найти место, где можно посидеть и позлиться себе тихонько на белый свет. Библиотека идеально подходила. Там много мебели, которую много крушить, и много тихих и наивных ботаников, над которыми можно издеваться. Мигель слишком редко появлялся в школе, чтобы знать про Альберто. Четверть часа сидения в библиотеке без дела – это верхняя граница терпения Мигеля: он не отличался склонностью к рефлексии. Чтобы привлечь немного внимания к своей персоне, он не придумал ничего лучше, чем упорядочить книги в библиотеке по новому принципу индексирования, именуемому «на полу».